Более всех книг о Льве Николаевиче Толстом понравилась мне небольшая, 160 страниц в бумаге, книга Марка Алданова " Загадка Толстого".
Двухтомник Алданова я купила в книжном магазине совсем дешево, по 30 рублей за том. И купила потому, что в начале 90-х прочла в одном из толстых журналов его роман" Самубийство".. В романе одним из основных действующих персоналий является фигура Ленина, как его понимал Алданов.
Марк Алданов- эмигрант первой волны,прозаик, публицист, автор очерков на исторические темы, философ и химик. Его жанры -
исторический роман, философия, очерк, эссе.
Очерк " Загадка Толстого", по моему мнению, объясняет великого писателя и великую личность больше, чем многочисленные страницы объемных монографий.
« Этот человек никого никогда не любил», - скажет о Толстом Иван Сергеевич Тургенев. Сам же Толстой записал в своем дневнике:» Мне надо самому одному жить и самому одному умереть». То есть жить вместе с людьми , среди людей ему было плохо. Не потому ли была изобретена им его собственная религия всеобщей любви и всепрощения?
Алданов не дает прямого ответа на этот вопрос. Но на страницах своего очерка он пытается разобраться в тех противоречиях, которые владели писателем до самой его смерти, ведь в конце жизни Толстой признавался, что и евангелие он разлюбил.
И первое из этих противоречий –это известная всем нелюбовь , даже своеобразная ненависть к науке, которая кажется нелепой ( особенно с позиций сегодняшнего дня) у великого человека. Особенно велика была его нелюбовь к медицине. Нелюбовь эта выражалась в его произведении сатирическим или комическим изображением докторов, прежде всего,. Вспоминается болезнь Наташи Ростовой после ее кризиса с Курагиным. « Несмотря на то что доктора усиленно лечили Наташу, -она выздоровела». Из категорического императива Канта Толстой выбирал только нравственный закон- звездное небо над головой как объект загадки для науки его не интересовало. « Ученые –маньяки». « Дарвинизм- образец глупости». « Представление мужика о том, что Бог сотворил мир в 6 дней, гораздо правильнее, научнее, чем учение об эволюции». Эти и другие парадоксальные заявления делает человек, не могущий не замечать великих достижений мировой науки-в том числе и медицины- того времени.
Что же наука, люди науки? Люди науки молчали. Правда, один из известных ученых сказал нечто саркастическое об « известном ослаблении логического мышления».
Алданов утверждает совершенно обратное. Никакого логического ослабления у Толстого нет. Что же тогда?
Толстой противопоставляет « научной науке» « истинную науку». Что такое « истинная наука»? Это то, что действительно необходимо людям. Если изобретение телеграфа и телефона ничего не дает крестьянину, а только увеличивает налоги, которые он обязан платить за какие-то провода, то зачем нужна такая наука?
Но главное даже не это. Когда великого старика пытались припереть к стенке всевозможными доказательствами полезности науки для человека, он выдвигал свой главный аргумент, который звучал так. «Зачем все это?»- спрашивает Толстой у Мопассана в одном из писем к нему. Ведь жизнь идет и ее нельзя остановить. Нельзя остановить, прекратить совсем – старение, выпадание волос, дряхление мыщц, запах изо рта и так далее.
Алданов приводит страшную иллюстрацию, доказывающую логичность толстовского вопроса.
«Что и говорить, в этом Толстой был слишком прав и его слова звучат особо горькой насмешкой именно в отношении великого французского писателя. К зловещей странице Толстого существует еще более зловещая иллюстрация. Это записки Франсуа, верного камердинера Мопассана. Автору «Bel Ami»{20} была уготована участь неизмеримо страшнее обычной. Он сошел в могилу заживо. Он знал, что болезнь, вонзившаяся в него в те минуты наслаждения{21}, о которых говорит Толстой со скорбным презрением состарившегося эллина, медленными, но верными шагами ведет его к скотскому состоянию. Нет ничего страшнее, чем рассказ Франсуа о ночи 2 января 1892 года, когда Мопассан, стоя над краем бездны, тупым ножом пытался перерезать себе жилы: «Его широко открытые глаза уставились на меня, как бы моля хоть о нескольких словах утешения, надежды». Но не было ни утешения, ни надежды. На следующее утро богатырь, любимец женщин навеки стал паралитиком; вместо гениального писателя был идиот, наводивший бесстыдными речами ужас на близких и чужих людей. Самые скорбные страницы Экклесиаста, Паскаля, Толстого не могут подействовать сильнее, чем короткая, отвратительная в своем бесстрастии фраза медицинского отчета: «Monsieur de Maupassant est entrain des’animaliser»{22} « ( Мопассан превращается в животное».)...
( продолжение следует...) 1
|