Ах, почему ОН не один, или Испытание выбором.35,36

     Часть тридцать пятая.

   - Марат?..
   - Со мной что-то не так? Или я не вовремя?
   - Вообще-то, я ждала тебя раньше…
   - Раньше? В смысле раньше ждала, а теперь перестала?
   Внизу что-то с грохотом упало, и на все четыре этажа лестничного пролета раскатисто прозвучал отборный русский мат.
   - У подъезда машина разгружается. Здоровенные и, судя по всему, очень тяжелые ящики. Входная дверь нараспашку. Снуют мальчики в голубых комбинезончиках.
   - Поэтому ты не позвонил снизу?
   - Нарушил ритуал?
   - Проходи.
   Он вошел в прихожую, и я захлопнула за ним входную дверь.
   - Раздевайся.
   - Ого!..
   Игривость его тона меня раздражала. Не ко времени что ли? И я задала ему вопрос, на который, мне казалось, я никогда не решусь:
   - А те мальчики… Внизу… Тебе приятнее было бы их видеть без комбинезончиков?
   - Я - не гей. Тебя ведь это интересует?
   - Ты так спокойно об этом говоришь… Будто отвечаешь на этот вопрос по нескольку раз в день.
   - Я, вообще, не отвечаю на подобные вопросы. Считай, что для тебя сделал исключение.
   - Ты как-то особенно ко мне относишься?
   - Да. По-моему, я уже не раз говорил об этом.
   - А?.. Ладно, прости.
   - Рано или поздно ты должна была об этом спросить. Но, клянусь Богом, я понятия не имею, откуда взялись эти слухи.
   – Наверное, это не очень приятно?
   - Так что? Объяснять всем и каждому, что это не так?
   - Ну, прости. Я ведь никогда  не верила этим дурацким слухам. Просто «сорвала» на тебе плохое настроение. Пойдем кофе пить.

   - Утверждаешь, что живешь на конторскую зарплату, а на завтрак севрюжкой балуешься? Кстати, белый хлеб с копченой рыбой – не самое здоровое питание.
   - Не может быть!  Выбросить в помойку?
   - Не жалко?
   - Жалко, поэтому я все же отравлюсь, а тебе сейчас морковки настругаю… Или капустки порубить? Ты чего по утрам предпочитаешь?
   - Не стоит. Я думаю, что если разделить это на двоих, то негативный эффект снизиться ровно вдвое.
   - Жертвенность в твоей натуре или ты снова демонстрируешь особое отношение ко мне лично?
   - Провоцируешь на откровенность?
   - Кто тебе мешает соврать? – пожала я плечами.
   - А ты врешь часто?
   - Часто.
   - Зачем?
   - Мы не опоздаем?
   Марат взглянул на часы.
   - Времени достаточно, чтобы неспешно позавтракать и немного поболтать.
   - Удивительно - в какую рань я сегодня поднялась…
   - Раньше ляжешь – раньше встанешь…
   - Это не про меня. Я всегда с трудом просыпаюсь по утрам.
   - Что же случилось сегодня?
   - Да ничего особенного как будто… Может, интуитивно почувствовала твой утренний визит?..
   - А может быть, что-то беспокоило, прогоняя сон?..
   - А почему бы тебе ни спросить прямо?..
   - Как ты про мальчиков?
   - Да.
   - Что ты решила на счет проекта?
   Я расхохоталась, едва не подавившись куском бутерброда с пресловутой севрюгой. Прокашлявшись, я сделала несколько глотков кофе и встала из-за стола.
   - Ты куда?
   - Еще сварю кофе. Утром я обычно выпиваю не меньше двух чашек. А сегодня вот пришлось с тобой поделиться…
   Не так уж мне хотелось кофе. Просто отсмеявшись, я вдруг поняла, что безудержный приступ смеха выглядел довольно глупо. Вполне вероятно Марата действительно волновало мое решение о проекте, а вовсе не то – провела я ночь одна или с Кузнецовым? Сразу же вспомнились вчерашние страхи, которые обуяли меня в ожидании разговора, который по вине Павла так и не состоялся. А что, если  причиной, вызвавшей  эти страхи, была не боязнь что-то услышать, а как раз наоборот – именно «что-то» я боялась не услышать? Я оглянулась. Марат сидел ко мне спиной, теребя в руках чайную ложку. Так это или не так? Господи, я совсем запуталась.

   По Тверской нескончаемым потоком ехали машины, и мы никак не могли пересечь эту центральную магистраль, чтобы продолжить свой путь по бульварам. Огромные с лоснящимися боками авто не русского происхождения. Как там у Быкова? Свиномарки… Я бы пошла дальше и назвала их свиновозами. Боровы-производители и девушки-поросятки с нежно-розовыми мордочками от бесконечных пиллингов и массажей, которым эксклюзивные бутики и СПА-салоны  прекрасно заменяют столь модные у позапрошловекой аристократии музыкальные и литературные салоны. Хотя… В последнее время постоянно ловлю себя на мысли, что не такими уж воздушно-пушистыми были те старорежимные барышни и их кавалеры.
  Деньги, деньги, деньги… А как без них, когда вокруг столько соблазнов?
  Я становлюсь злой. Кроме меня самой от этого никому не становится хуже. Воспитание пока  удерживает меня в рамках приличия: открыто хамить  все еще считаю недостойным приличного человека. Да и кому хамить?.. А главное – зачем? Разве каждый не вправе решать, чем «забивать» свои мозги и проводить досуг согласно собственным пристрастиям? Если тебе не с кем обсудить последнюю прочитанную книгу, то это еще не повод обвинять весь мир в бездуховности.
 
   - Ты чем занимаешься после работы?- обернулась я к Марату.
   - Сегодня?
   - Да нет, вообще.
   - С чего бы вдруг такой интерес?
   - Просто любопытно. Я, например, живу очень скучно.
   - Прямо-таки очень?
   - Так считает моя мама.
   - И только то?
   - Нет. Еще Олька.
   - Олька?..
   - Моя подруга. Мы дружим целую вечность. Какие бы приключения из прошлой жизни не вспоминала – она всегда рядом.
   - А теперь?
   - Теперь приключения только у нее, а у меня сплошная череда ничего незначащих событий…
   - Любое событие что-нибудь да значит.
   - Ну да… Я не правильно выразилась. События… В моей жизни не происходит никаких событий.
   - Познакомишь с подружкой?
   - Разве вы не знакомы?
   - Олька?.. Мелихова что ли?
   - Она. Кстати, - вспомнила я об Олькином предложении, - что ты делаешь в пятницу?
   - В пятницу я еду к матери.
   - Это уже твердо решено?
   - Да, - решительно кивнул Марат.
   - Жаль, я хотела пригласить тебя в «Олимпийский».
   - А что там? Очередное ледовое шоу?
   - Почему шоу? Кубок Дэвиса.
   - А, ну да. Только я не большой поклонник этого вида спорта.
   - Разве это так важно?
   - Шестого марта у моей мамы день рождения. И каждый год в это время я езжу в Астрахань.
   - В Астрахань?
   - Ну не совсем. Это недалеко от Астрахани.
   - Разве ты не москвич?
   - Москвич. В пятом поколении. Не такие уж древние корни, конечно, но основная масса людей, с которыми мне теперь приходится общаться не могут и этим похвастать. Правда, хвастать этим сейчас не принято.
   - А почему к маме ты едешь в Астрахань?
   - Это долгая история, но как-нибудь я обязательно тебе ее расскажу. А летом так и вовсе можно туда съездить. Ты не представляешь, какая там красота. Волга. Этим уже почти все сказано. И степь… Это ж такой простор, что твоей Европе и в самых радужных снах не присниться.
   - А там разве не Европа?
   - Какая там Европа?! Есть, правда, кое-какое шевеление… Слава Богу, там граница недалеко. А то ведь цивилизация для природы – смерть.
   - Граница? С кем же мы там граничим? – усмехнулась я.
   - Ты видно плохо географию в школе учила.
   - Нормально учила.
   - То-то и оно что нормально… Есть такое  государство, по-нашему Казахстан называется.
   - А-а… - протянула я.
   - Странно…
   - Что странно?
   - Ты в каком году родилась?
   - Разве прилично задавать такие вопросы девушкам?
   - Ну, если девушкам еще не перевалило за тридцать…
   - Все равно.
   - Ладно, не важно. В любом случае ты ходила в школу, когда Советский Союз уже развалился на энное количество государств, но и ваше поколение почему-то воспринимает эти государства как российские провинции. Неужели имперское самосознание у нас где-то на генном уровне?
   - Про гены я не очень понимаю. Но могу поделиться своими соображениями. Нам просто не дают забыть, что когда-то мы были единым целым.
   - Кто не дает?
   - Телевидение, кино… Я классику, конечно, имею в виду. Литература, живопись. Ну, допустим, советский период сейчас всеми правдами и неправдами пытаются вытравить из нашего сознания. А куда девать классиков девятнадцатого века? Забыть? Подвергнуть цензуре?  
   - И ты думаешь о таких материях?
   - Я, вообще, много думаю. Моя мама говорит, что это от недостатка общения.
   - Много читаешь?
   - Много, - согласно кивнула я.
   - Может быть слишком много?
   - Время покажет.
   - А я знаю человека, который за всю свою жизнь не прочел ни одной книги.
   - Твоя неграмотная прабабушка?
   - Я происхожу из культурной среды. Все мои предки умели читать и грамотно излагать свои мысли на письме.
   - А я слышала, что до Октябрьской революции татары в Москве были исключительно дворниками.
   - Не факт. А потом я татарин лишь по отцу, от которого и унаследовал фамилию. Честно говоря, я его совсем не помню. Даже внешне. А уж что он был за человек?.. Даже не знаю. Они как-то не хорошо с матерью расстались… В общем эта тема в нашем семействе не очень популярна.  
   - А у моей матери польско-литовские корни. Без единой капли русской крови, на сколько ей самой известно. Представляешь?
   - Ну и что?
   - А то, что по документам она русская.  Забавно, правда?
   - Было время, когда национальная принадлежность могла сильно повлиять на карьеру…
   - Да я не об этом. Она и сама считает себя русской. Не ощущает, а считает. Чувствуешь разницу?
   - А ее родители?
   - А нет никаких родителей. Есть документы, фотографии, письма… Даже дневники! А людей нет.
   - И никогда не было?
   - Ну что ты говоришь! Мама же есть, значит, и ее родители были. Только я о них ничего не знаю.
   - А мама?
   Я пожала плечами.
   - Ты же, наверное, спрашивала?
   - Нет.
   - Не понимаю.
   - И не надо.  Так ты в пятницу уезжаешь?
   Марат кивнул.
   - Ну что ж… На нет и суда нет.


      Часть тридцать шестая.

   Оставшиеся до пятницы дни прошли в приторможенном ритме; жизнь вокруг меня текла вяло. Хотя, нет.   Вокруг как раз  происходило много кое-чего, это я вяло реагировала на происходящее.
   Сначала совершенно неожиданно уехал Тарновский. Он уехал к жене в Италию, где она у теплого моря пережидала, как считалось, холодно-прохладные российские сезоны, а фактически жила постоянно. Внезапность его отъезда вызвала немало толков среди неустроенного в личной жизни женского контингента нашего коллектива. В конце концов, почему-то было решено, что Павел Олегович поехал в Италию разводиться. Впрочем, брак нашего начальника всегда вызывал много вопросов. Причем не столько в нашем конторском кругу, сколько среди клиентов. Из рассказов самых словоохотливых из них я узнала, например, что Тарновский, крещенный в детстве, как и большинство русских в православии, принял католичество только ради того, якобы, чтобы обвенчаться в каком-то маленьком провинциальном итальянском городке (боюсь соврать в каком именно).  Когда же я со смехом отвечала, что ради любви люди еще и не такое бывали способны, мои собеседники манерно закатывали глаза и вздыхали. Оказывается, не сам факт венчания в католической церкви был предметом недоумения, а последующие события. Буквально сразу же после брачной церемонии Павел Олегович покинул молодую супругу, вернувшись в Россию, и с тех пор крайне редко баловал жену посещениями ее средиземноморской резиденции. Она же в российских пределах появлялась лишь в летнее время, однако Москву так ни разу и не удостоила визитом, предпочитая проводить это время на черноморском курорте близ Сочи. Но и там супруги