что случилась, ты, как видишь, виновата!
- Но хоть в то, что я его не убивала, мама, ты мне веришь?!
Они обе кричали. Хотя обе очень редко повышали голос. Особенно друг на друга – почти никогда.
- Я не знаю, - прошептала мать, отводя глаза. – Может быть, не рассчитала силы…
- И оставила его в ванной истекать кровью?! Ну, мама, знаешь ли …я бы никогда так не поступила! Когда я выбегала из квартиры, Серега здоровенным бугаем несся за мной, звеня яйцами и потрясая кулаками! Он был живее всех живых. Он был пьян. Он жестоко меня избил. Я – твоя дочь. Мне плохо! А ты не находишь для меня ни одного доброго слова!
- Ты! Ты такая же, как твой отец! - Марина буквально выплюнула фразу ей в лицо. – Безответственная! Бессердечная! Гулящая! - Мать и дочь обменивались взглядами. - Ты думаешь только о себе! Господи, какой позор! Я этого не переживу, - всхлипнула Марина, опускаясь на стул и разражаясь рыданиями.
Лена знала, - у матери больное сердце. Нужно было бежать за каплями, нужно было предпринимать какие-то действия, успокаивать. Оправдываться. Что-то делать. А не было сил. Не было желания. А вот если взять, и сделать то, что избавит её разом от всех проблем? От несправедливых злых упреков? Взглядов? Обвинений? Презрения?
Просто перестать быть.
Накапав «корвалол» в маленький стаканчик, поставив его рядом с матерью, Лена прошла в спальню. Но за всю ночь сон ни разу не сомкнул ей веки. Он тоже решил быть бессердечным.
Лена слышала, как мать несколько раз подходила, тяжело вздыхая, и по комнате распространялся запах валидола. Но к рассвету в доме воцарилась полная тишина.
Украдкой выпархивая из дома ранним утром, когда часы показывали только половину пятого, Лена понимала, что объяснить свое поведение матери будет сложно. Но все равно поехала, не устояв перед искушением выплеснуть боль, злость и отчаяние на «виновника» свалившихся бед.
Перешагнув порог зачарованного дома, девушка не стала включать свет.
- Ну? – тихо уронила она в мертвую тишину. – Где ты? Иди сюда, - поговорим. Как ты посмел? Как ты только посмел так подло подставить меня?! Из-за тебя мне вполне могут пришить статью!
Лена почувствовала озноб, распространяющийся по телу, сковывающий разум и волю, как льдом реку.
«Посмел? – насмешливо протянула Тьма голосом Адама. – Это не требовало такой уж большой смелости.
- Замолчи!!! Я верила тебе! – попыталась обличать Лена.
- А разве я сделал что-то, чтобы внушить тебе доверие?
- Какого черта тебе вообще понадобилось его убивать? - заорала Лена.
- Не хочу больше быть «барабашкой» за дверью. Захотелось заявить о себе широким массам.
- Ты мертв. Этого не изменишь, - отрешенно возразила Лена.
- Много ты знаешь, куколка, - насмешливо выдохнула Темнота.– Откуда, по-твоему, появились сказки о вурдалаках, оборотнях, инкубах? Они имеют под собой вполне реальную подоплеку. Мы, мертвецы, можем черпать силу в вас, в живых. Мы питаемся вами. Вашей жизненной силой, вашими чувствами, кровью, мыслями. У нас нет другого выбора, если мы хотим «жить» рядом, в мире Времени и Плоти. В Явном мире.
- Значит, я для тебя тоже «пища»? – с вызовом спросила Лена.
- Ну, конечно! - насмешливо прошипела Тьма, успокаивающим жестом обнимая Лену за плечи, укачивая нежным шепотом. – Подумай сама, разве он не заслуживал смерти? К чему ему жизнь? Грубому, тупому, примитивному животному, получавшему радость только от еды и от секса? Настолько пустое создание, что у его Силы и Вкуса-то нет. Даже не знаю, существовала ли у него Душа?
Лена отшатнулась, вывернувшись из объятий Пустоты:
- Не нужно так говорить о Сереже!
- Твоя беда в том, что ты не веришь в Зло, - грустно выдохнул Призрак. - В обычное, обыденное маленькое Зло. Но оно существует. Оно реально, оно всегда рядом. Оно живет в твоем собственном сердце, - не отрицай! Что, как не зло, заставило тебя позволить убить твоего неудавшегося любовника? Что иное, как не стремление ко злу, заставляет тебя приходить ко мне, - снова и снова? Неужели ты до сих пор не понимаешь: я – реален. Я опасен. Я есть ЗЛО. Твоя любовь ко мне – зло. Наша связь с тобой наиболее порочная из всех возможных пороков и извращений: она тоже зло. Я знаю, чего бы тебе хотелось. Чтобы я стал похожим на ожившие девичьи сны: обернулся прекрасным маленьким принцем Экзюпери, грезившим о лунной розе. Не так ли? Но я не любитель роз! Я не ожившая фантазия экзальтированных барышень, отрекшихся от мирских соблазнов. Я – беглец из Ада, которому ты помогаешь обосноваться у себя в миру.
Лена подняла на него глаза:
- Ты убьешь меня?
- Ты сама убьешь себя, – усмехнулся Призрак, пожимая плечами. - Но что такое смерть? Ты же твердо знаешь, что не перестанешь существовать. Всего лишь поменяешь форму. Так чего бояться?
Во всех книгах, во всех религиях мира контакты с мертвыми запрещены. Почему-то Лена решила, что сможет безнаказанно преодолеть то, что всегда было запретным табу - во все времена, у всех народов? Почему не убоялась, входя в полосу мрака? На что надеялась? Почему сомневалась, что это странное существо способно причинить ей вред?
Он прав! Она не знала, что такое «зло». И не хотела этого знать.
Его волосы, пушистые, мягкие, щекотали щеку.
Лена перестала испытывать сомнения, перестала ощущать страх. Она чувствовала только твердый холод его рук, и их прикосновение было приятно. Она обняла ледяную, гибкую шею обеими руками. Наверно такие же восхитительные ощущения испытывала Ева в объятиях первого змея?
И на них променяла Рай?
Лена позволила приблизиться кроваво-алым губам к своему лицу, покорно закрыла глаза, когда ледяные губы, коснулись её губ. Его тело напоминало ожившую каменную статую. Лена чувствовала себя птицей, попавшей с шелковые сети, в которых биться бесполезно. Растворялась, подчинялась и уходила от всего привычного, близкого и теплого. От всего того, что было ядром души и тела. Легко подчиняясь боли, пришедшей в миг, когда острая бритва вскрывала вены на руках.
Она даже не поняла, что происходит. Лишь вздрогнула и прижалась к нему, словно пытаясь найти успокоение в обманчивых «не-живых» руках.
- Я умру? – спросила она.
-Да
Лена закрыла глаза, покорно погружалась в розовое жаркое марево, окружавшее их плотным кольцом.
