Царь опиума

– это солдат без формы. Солдаты воюющих армий отличаются только целями, которые ставит перед ними руководство. Цель всегда оправдывает средства. Мелкие нарушения устава наказываются по уставу. Преступления против службы, на войне наказываются смертью. Суд и следствие могут применяться, а могут и не применяться.
Любая оперативная служба состоит из бригад, так же, как и криминальное подполье. Бригада спаяна взаимным доверием и дисциплиной. Войти туда сложно, а выйти навсегда – невозможно. В рамках государственной службы, бригада может называться группой или опергруппой, а по другую сторону линии фронта – бандой.
Резидентура – это бригада. Право организации резидентур имеет офицер оперативной службы не ниже начальника уголовного розыска области, с санкцией не ниже заместителя начальника управления внутренних дел области по оперативной работе. На деле, это правило нередко игнорируется, поскольку секретность агентурной деятельности предоставляет любому оперативнику широкое поле для личной инициативы. Бывало, что годами финансировались резидентуры-призраки.
Резидентура финансируется по статье – «оперативная работа». Подлинное имя резидента не имеет права знать никто, кроме организатора. Подлинное имя агента не имеет права знать никто, кроме резидента, который ему платит. Или не платит.
В случае Казанцева, правила были нарушены дважды. Во-первых, на момент назначения его на должность, никакой агентурной сети, которая и представляет собой резидентуру, - просто не существовало. Во-вторых, Смирнов не поставил в известность начальство.
Уже на следующий день Казанцев получил сведения о фигуранте, затребованные им в процессе вербовки. Учитывая, что по возрасту экс-полковник не счел нужным становиться на воинский учет по месту жительства и принимая во внимание места несения им службы, Смирнов сработал в рекордный срок.
Сарепта Александр Георгиевич, 1957 г. р., окончил Ленинградское Высшее училище погранвойск КГБ при Совете Министров СССР в 1978 г.
С 1978 г. по 1981 г. – проходил воинскую службу в Каахкинском погранотряде Туркестанского пограничного округа в должности начальника погранзаставы № 16-«Хивеабад».
С 1981 г. по 1984 г. – начальник погранзаставы № 13 Отдельного пограничного отряда в составе контингента советских войск в Афганистане.
С 1984 г. по 1986 г. – начальник учебного пункта Объединенной военно-тренировочной базы Чирчик в Таджикистане.
С 1986 г. по 1988 г – замначальника штаба Отдельного пограничного отряда в составе контингента советских войск в Афганистане.
С 1988 г. по 1992 г. – начальник заставы № 7 в составе Краснознаменного Среднеазиатского пограничного округа КГБ СССР.
С 1992 г. по 1995 г. – командир особого мобильного отряда в составе Оперативной группы бывшего Краснознаменного Среднеазиатского пограничного округа КГБ СССР в Таджикистане.
С 1995 г. по 1996 г. – находился на излечении в окружном военном госпитале в связи с ранением.
В 1997 г. был комиссован и уволен в запас из погранвойск РФ с присвоением воинского звания «полковник».
С 1998 г. по 2002 г. – командир специального кавалерийского отряда пограничной охраны Республики Таджикистан.
С 2003 г. по 2006 г. – предположительно работал начальником охраны рудника «Ягут» в Горном Бадахшане, Таджикистан.
В 2007 г. зарегистрировал фермерское хозяйство в пос. Красный Партизан.
Что касается полковничьей челяди, то их  личности остались временно безвестными, поскольку на момент запроса отсутствовали какие-либо указания для установки.
Однако, из общения с Иванной Казанцев вынес впечатление, что под крышей экс-офицера двух армий собрались его бывшие товарищи по оружию. Наверняка у каждого из них имелись привязки и привязанности к прежнему месту жительства, и должны были существовать очень веские причины, чтоб они приехали вслед за ним в эту Красную Дыру. Любовь и деньги были наиболее существенными из известных Казанцеву причин преступления, причем вторую он полагал более частой, но менее веской.
Казанцев начал понимать, что имеет дело не со сбившейся в банду случайной группой преступников, а со спаянным воинским подразделением, перешедшим на сторону врага во  главе с командиром. Единственным преимуществом Казанцева было то, что противник находился на его территории и вряд ли имел понятие о войне в урбанизированных джунглях. Но это преимущество нейтрализовалось тем, что он не знал КАК иметь с ними дело и имел кучу врагов в собственном тылу.
Они будут воевать не по понятиям блатных и не по правилам Казанцева, они будут воевать по кодексу товарища Калашникова. Таких не положишь носом в пол, а только носом вверх, на них не наденешь наручники, потому что в обеих руках они будут сжимать по гранате.

Глава 10.

Казанцев сидел в высокой траве на склоне холма и рассматривал в бинокль раскинувшиеся перед ним владения господина Сарепты. Это все напоминало нечто среднее между современным агропромышленным комплексом и загородной усадьбой, представляя собой разительный контраст с захиревшим колхозным хозяйством.
Четыре аккуратных постройки под зеленой металлочерепицей, видимо были складами и цехами по переработке продукции. Рядом стояла башня красного кирпича, непонятного Казанцеву назначения. Обширная, забетонированное пространство, укрытое листами полупрозрачного пластика на высоких металлических опорах, вероятно являлось током, куда будут ссыпать черные холмы обмолоченного семени подсолнечника и желтые горы кукурузы. Нигде не было видно стоящей под открытым небом сельскохозяйственной техники. Возможно, она находилась в ангаре из оцинкованного железа. В центре комплекса было расположено приземистое бетонное здание с плоской крышей, сплошь усеянной сияющими солнечными батареями, - хозблок и контора, судя по всему. Казанцев не слишком хорошо разбирался в агропромышленном производстве и не мог определить, для чего служат несколько других строений, разной высоты и конфигурации, но одно из них, - низкое и вытянутое в длину, определенно было конюшней. Все площади, не занятые технологическими сооружениями, были вымощены розовой тротуарной плиткой, открытая земля здесь предназначалась только для цветов, на прямых углах дорожек зеленели декоративные туи.
Комплекс был обнесен стальной сеткой. За сеткой простиралось обширное пространство, огороженное добротным полутораметровым забором из оцинкованной колючей проволоки, натянутой в два ряда на прокреозоченные столбы. В кольце двух ограждений находился выпас, где гуляли лошади, там блестел пруд, и махал крыльями на открытом месте ветряк.
И все это служило лишь декорацией, за которой жил и плодоносил золотом «Raja-R-1».
Или нет? Или его слуга и хозяин, на самом деле любил это место и собирался здесь жить? Он был весьма самоуверен.
Казанцев усмехнулся. Ему пришла на ум фраза, которую произнес некто Гиммлер: «Чем чудовищнее ложь, тем скорее в нее поверят». И вслед за ней, - мудрость, озвученная могильщиком: «Бабки решают все». Когда нищий наркоман сажает пару кустов дерьмовенького масличного мака на каком-нибудь пустыре, его почти всегда хватают за руку и тащат в кутузку. А попробуй, потащи экс-полковника и лендлорда. Когда производство опиума затевается на площади в десятки гектаров – в это трудно поверить. А ведь этот герой-пограничник сажает яд в самое сердце своей родины, которую защищал ценой своей крови. Как поверить в это? Бабки ли здесь решили все, или родина стала пустырем? Кто кого предал?
На эти вопросы не было ответа, да и стоило ли искать? Здесь была родина Казанцева, плохая или хорошая, мать или мачеха, - какая разница? Казанцев не защищал родину, ни в афганских, ни в таджикских горах, - он защищал ее на улицах, от своих же сестер и братьев. Стоило ли путаться в моральных категориях? У врага тоже есть сестры и братья, мама и детки, - но это не значит, что надо стрелять мимо его головы.
А Гриша лежал в земле, потому что на эту землю пришел « R-1». Война на улицах излечила Казанцева от моральных категорий, но ему категорически хотелось закопать лендлорда прямо на его маковом поле.
Однако, для этого надо было найти способ. Казанцев встал и пошел искать направления для атаки.
Поместье находилось на достаточном удалении от полей, хозяин всегда мог сказать, что земля принадлежит сельской общине, вот с ней и разбирайтесь. Откуда я знаю, кто и что мог посадить среди моей кукурузы? Кусты мака, сами по себе, нельзя было напрямую увязать с арендатором. Хозяина надо было ловить за руку, когда он варит зелье в своем котле. Или при обмене товара на деньги. Вряд ли полковник мог поручить это кому-то другому. Кто-то другой Казанцева не интересовал. Он не сомневался, что любой из подельников возьмет все на себя. Потому что, одно дело, когда выращивание мака, на свой страх и риск, занимается какой-то одиночка, а другое дело, - когда организованная группа. При наличии на свободе такого покровителя, как полковник, одиночка уйдет от ответственности или, в худшем случае, получив лет семь, выйдет на свободу через два года богатым человеком. А если сядет организатор, возможно потянув за собой перекупщика, то группа наверняка распадется, даже если и не сядет, и с героиновым бизнесом будет покончено.
Поля и железную дорогу разделяла лесополоса. Между железной дорогой и поместьем лежал обширный участок холмистой степи. С того места, откуда Казанцев вел наблюдение, ему было не понятно, каким образом на ферму осуществлялся подвоз сельхозпродукции и стройматериалов для строительства самого объекта. Под прямым углом к линии его взгляда, к ферме шел короткий отрезок асфальтовой дороги, выныривающей откуда-то из-за холмов. Но в этом направлении, по карте, протекала речка Волчья. Ни эта дорога, ни, разумеется, ферма, на карте обозначены не были. Их как бы и не существовало. Судя по карте, поместье располагалось в густонаселенной местности, изрезанной целой сетью путей сообщения. На самом деле в ячейках этой сети укрылись обширные площади с никак не зафиксированными объектами. Если бы кому-то пришло в голову искать логово полковника, опираясь на географические и административные данные, то его ждало бы большое разочарование. Поселок Красный Партизан, где был прописан гражданин Сарепта, находился в километрах и километрах бездорожья от его полевой базы. Казанцеву были известны случаи, когда группы захвата путались даже на улицах большого города и промахивались мимо поставленной цели. Поэтому направления атаки следовало искать не по карте, а путем разведки на местности.
Казанцев пришел сюда вдоль полей по грунтовке и через просеку в лесополосе. Через рельсы он просто перешагнул, никакого переезда там не было. Но между посадкой и железнодорожным полотном тянулась какая-то странная, совершенно заброшенная дорога с покрытием из крупного щебня, едва скрепленного битумом. Вдали она сворачивала под мост, где, вероятно, протекала речка и исчезала из виду в складках местности. Казанцев знал, что такое покрытие используется для одноразовых дорог к какому-нибудь строящемуся объекту или под военные тягачи. Он предположил, что именно от этой дороги был отведен самодельный отрезок к поместью и зашагал по ней.
Километра через