Мы искали друг друга. Гл. 4. Позвони мне, позвони

вином, не входил в ее программу. Нельзя так резко нагружать печень. А станешь отказываться, скажут: ломается. Кроме того, единственный, как с неба свалившийся кавалер, будет, ясное дело, на Зульку пялиться, а ей – ноль внимания. В общем, пора смываться. Надо же и честь знать…

2
Жизнь опять становилась легкой и радостной. Висевшая дамокловым мечом минералогия не отравляла больше существование. Сессия еще не закончилась, но уже можно было дать себе послабление, отдохнуть от зубрежки, переключить мозги с формул на что-нибудь более приятное.
Летом Саша просыпалась рано, вставала, пока еще не жарило сумасшедшее солнце.
Легкий ветерок из распахнутого настежь окна надувал занавески, щебетала и чирикала птичья мелочь, слышалось ритмичное шарканье метлы дворника. Саша сладко потянулась, встала, подошла к окну – наслаждалась утренней прохладой.  В сонной тишине двора гулко звучал, доносившийся с улицы, шум редких машин, подвывание троллейбусов – звуки просыпающегося города.  
На кухне – было слышно – лилась вода; мама уже встала, набирала чайник, собиралась готовить завтрак. Саша прошла в ванную – умываться.
- Ты чего в такую рань? Не спится? – окликнула ее мама.
- Доброе утро, мулечка,- промурлыкала в ответ дочка.
- Доброе, - подтвердила муля. – Раз уж встала, сходишь за молоком, ладно? Сейчас приедет «корова».
Сине-желтый молоковоз, прозванный «коровой», появлялся каждое утро в восьмом часу, оповещая жильцов оглушительным гудением  рожка; тот час же выстраивалась длиннющая очередь с бидонами и трехлитровыми стеклянными банками. Шофер, тучный носатый осетин Миша в неизменной фуражке-«аэродроме», обслуживал быстро, споро наполнял тару, принимал рубли и трешки, подгонял нерасторопных покупателей:
- Нэ задерживай, прахади!
Успевал переброситься шутками с бойкими бабенками, постоянными клиентками:
- Маруся, как дэла?
- Еще не родила,- с усмешкой отвечала Машка-шалава из первого подъезда.
- Ха-ха. А когда родишь?
- Как только, так сразу. Мужика  подходящего найду… Вот ты, Миша, сколько раз… можешь?
- Восэмь, - не задумываясь, отвечал шофер.
- Ну, да!?-  удивлялась Машка, - неужели восемь?
- Туда-сюда, - уточнял Миша.
Очередь надсаживалась хохотом. И смех и грех. Жильцы привыкли к соленым шуткам веселого молочника; хохмочки давно стали обязательной частью «программы».  
Когда-то Александра, в то время школьница, конфузилась, слыша подобные непристойности. Потом приобвыкла. Народ в окрестных домах и общагах обитал сплошь языкастый, и не слишком щепетильный по части грубых выражений: в основном строительные рабочие, а на стройке, известное дело,  изящная словесность не в ходу.
Получив с утра заряд «казарменного юмора», Саша вернулась домой. Поставила молоко в холодильник. Там со вчерашнего дня оставалось еще больше половины банки продукта.
- Муль, у нас  полно молока! Прокиснет же…
- Ничего, на блины пойдет. Вечером блинов напеку, - отозвалась мама, и продолжила, размышляя вслух. – Масло у нас кончилось, не забыть купить. На рынок еще нужно сходить…
- Давай я  схожу, - предложила дочь.
Муля удивилась: ужасно не любила Саша ходить за покупками, толкаться в очередях.
- У тебя же экзамен завтра.
- Послезавтра, - поправила Саша. – Ты не волнуйся, успею подготовиться. Что купить на рынке?
- Картошки на рубль, помидоры,.. - начала перечислять мама, довольная, что ей не придется тащиться после работы на рынок.- Да, купи еще  сала килограмм,  отец просил – с собой возьмет, для маршрутов.
У папы начинался полевой сезон: готовился со дня на день отбыть на Дарваз.
- Хорошо, куплю.
Все-таки, приятно быть полезной - самооценка повышается. «Почему бы и не прогуляться до базара?, - подумала Саша, - Все лучше, чем дома торчать». Уже потом, выйдя с рынка с битком набитыми сумками, изменила свое мнение. Предстояло еще дотащить всё это до дому. В этакую-то жарищу. Что ж, сама вызвалась…
- Саша!- услышала она  со стороны дороги знакомый голос. Из притормозившего у обочины автомобиля ее окликнул Боря Куракин. – Давай, подвезу.
Саша мельком оглядела машину, – таких она здесь еще не видела, - с длинным, остро скошенным передком, без характерного выступа багажника сзади («зубило», да и только).
- Привет, - поздоровалась Саша, обрадованная и удивленная одновременно.
- Давай сумки, - сказал Боря, выйдя из машины, открывая торцевую дверь.- Садись. Куда везти?
-Это твоя машина?- спросила Саша, удобно устроившись в кресле.
- Ха! Скажешь тоже. Мне такая не по зубам.
- А как она называется?
- «Восьмерка», - ответил Борис, и уточнил. – Ваз двадцать один ноль восемь. Их только-только начали выпускать. У нас в городе таких три-четыре всего. Эта – стеклотарщика одного, Махмуда.
- ?..
- Украл, - ответил Боря на немой вопрос девушки. – Ха-ха. Шучу. Махмуд умудрился ее в первый же день ударить. Ездить-то не умеет – права, наверное, вместе с машиной купил. Сдавал задом, и в столб въехал! Вот мы ему кузов и рихтовали. Он мне доверенность дал, чтобы пригнал ему тачку, когда закончим. Договорились, что через пять дней будет готова, а мы за три управились.
Боря весело трепался, крутя баранку. Доехали моментом, не успели и поболтать толком.
- Саш, хочешь, прокатимся за город?- неожиданно предложил Борис. - Занесем твои сумки…
Александра опять удивилась, но не подала виду. Спросила только:
-А стеклотарщик знает, что ты на его машине катаешься?
- Да, знает, - отмахнулся Боря. – Сам мне сказал: если надо, можешь ездить пока.
- Тогда ладно, - согласилась Саша. Вырваться, хотя бы на час, из душного города – совсем не плохая идея.
Сказано – сделано. Через четверть часа они уже катили по трассе «Север – юг», в сторону Варзобского ущелья. Ветер задувал в открытые окна. Играл приятный музон: салон стеклотарщиковой машины был оборудован японской  стереосистемой. Аль Бано и Ромина Пауэр пели про итальянское счастье – феличиту.
- Саш, а чего ты так резко исчезла позавчера? – спросил Борис, имея в виду неожиданный уход Александры с посиделок у Куракиной.
- Я думала, ты не заметил, - усмехнулась девушка, - Зулькой был занят.
- Ха! Ваша Зуля, конечно,.. это что-то! Только она не в моем вкусе.
Последнюю фразу Борис произнес серьезно, и мельком так глянул на Сашу, что та смутилась – неужели у него есть что-то к ней? Саша скосила глаз: Боря смотрел на дорогу, улыбался чему-то, насвистывал мотив «Феличиты». Саша посмотрела на него еще раз – оценивающе. Высокий, плечистый, блондин, лицо простецкое, открытое – хороший парень, и она бы не прочь завязать с ним отношения, вот только… Что «только»? Ох, Саша и сама не знала.
Боря остановился у загородного ресторанчика с открытой террасой. Внизу шумела речка, от которой веяло прохладой, дымился мангал с шашлыком, но все столики были свободны.
- По шашлычку? – предложил Борис.
Саша начала было отнекиваться, но Боря не стал слушать возражения, провел спутницу к столику, заказал две порции. К шашлыку Боря взял еще бутылку болгарского вина для Саши и минералки – себе.
Зачем? – опять попыталась возразить Саша. – Что, я  буду пить одна?
- Ничего. Считай, что мы вдвоем выпиваем. К мясу – красное вино. Так классики советуют.
- Ты с ума сошел Боря, я же упьюсь!
- Я не заставляю тебя всю бутылку выпить. Чуточку – для аппетита. А что останется, с собою заберем.
С Борисом трудно было спорить, на все у него ответ имелся. При этом он  не навязывался, держался по-джентельменски, не делая ни малейшего намека, что ожидает от Саши чего-то в благодарность за угощение. И все-таки, девушка ощущала  неловкость: ведь, как ни крути, а она принимает ухаживание парня, давая ему тем самым повод надеяться на близкие отношения в дальнейшем. И не так он прост, этот Боря. Шмотки у него, – адидасовские кроссовки, светлые брюки из тонкой «плащевки», бежевая рубашка с коротким рукавом, – явно не из магазина; на безымянном пальце массивный перстень-печатка – знак принадлежности к  миру «деловых».
Но, как бы там ни было, а на свежем воздухе у Саши разыгрался аппетит, заставив отложить в сторону душевные сомнения. А шашлык в сочетании с красным вином оказался очень даже не плох.
Саша сидела спиной к дороге и не видела, как из подъехавшего микроавтобуса высыпала группа молодых людей, решивших тоже «вдарить по шашлыку».
- Сэнди!, - услышала Александра и обернулась.
- Таня?
Татьяна, - это была она, подруга по больнице, - подошла к столику, поздоровалась.
- Привет, - ответила Саша, опять смутившись, сама не зная почему. Борис сдержанно кивнул.
Татьяна стрельнула глазами на Борю, лукаво улыбнулась подруге: ага, у тебя новый кавалер!
- Как дела Сэнди? Диета, вижу, закончилась.
- Да, вот,..- пробормотала Саша.
- Ну, ладно, не буду вам мешать.
Саша была раздосадована этой встречей. И не потому, что окончательно стало ясно: их дружба, на самом деле, шапочное знакомство, не более. Своим появлением Татьяна заставила Сашу вспомнить о Максе, и одновременно, как бы, укорила.
Садясь в машину, Саша вновь поймала на себе любопытный взгляд бывшей подруги. «Ого! Богатенького отхватила себе ухажера. Кто же он такой?».
Настроение у Саши окончательно испортилось. Борис недоумевал, но с расспросами не лез, на обратном пути тактично молчал, только мурлыкал что-то под нос. Остановив машину у Сашиного дома, он выжидающе посмотрел на девушку; та натянуто улыбнулась, сдержанно поблагодарила, и, попрощавшись, ушла.

3
Горы были, что называется, рукой подать. С любой точки города, куда ни глянь – горы. Даже из Сашиного окна  виден Гиссарский хребет, возвышающийся  синевато-серой громадой над грязно-желтыми холмами предгорий.
Здесь, в городе, в разгаре лето: раскаленный асфальт,  дрожащий от зноя воздух, душная хмарь. Там, в горах, бушевала весна, качали «лисьими хвостами» огромные, выше человеческого роста, эремурусы, волнами разливался аромат цветущего югана.
Саша упаковывала рюкзак: ботинки-«вибрамы», свитер, две пары шерстяных носков, сменные рубашки, крем для рук, крем для лица, зеркальце, косметичку… Не забыть бы ничего. «В горах любая мелочь важна», - поучал дочку папа – старый геологический волк. В отдельный пакет Саша уложила вкладыши для спального мешка, бельишко, купальник. Ну, кажется всё. Завтра – «прощай любимый город», и – «вперед и вверх». Начинается летняя учебная практика.
Как всегда, волнительно немного и грустно. Саша, несмотря на богатый опыт кочевой жизни, была, в сущности, домашним ребенком. Диван, интересная книга, мамины пироги – это для нее; а  подъем ни свет ни заря, отбой в 11-00, ежедневные маршруты –  что называется, на любителя. Хотя,.. поднадоел город за зиму, хочется сменить обстановку.
«Так и буду всю жизнь мотаться: город – горы, горы – город. Выбрала профессию… Может, зря не послушалась родителей, не пошла на медицинский? Зубрила бы сейчас анатомию, ни о каких горах не думала бы… Там на лекциях все в белых халатах, провонявшие формалином аудитории… Ужас!».
Саша прилегла на диван, закинув руки за голову, прикрыла глаза. Накатило, вдруг, защемило сердце, захотелось уткнуться в подушку и зареветь. Не оттого, что разлучается с родным домом, это – пустяк. Не на век расстается – на какие-то два месяца, да и не на край света едет. Мучило другое. Где-то глубоко, может быть даже в подсознании, сидело ощущение недоделанности чего-то важного,