Знай наших!

заключенные работали на каменоломнях или рыли земляные рвы, а вечером особо слабых уводили на «спектакли». «Спектаклями» назывались издевательства немецких офицеров над военнопленными. Для этого специально приезжали высокие офицерские чины и изгалялись над ребятами кто как мог, травили собаками. Когда я придушил две собаки, то надо мной больше это не испытывали, придумали другое испытание. – Иван Петрович замолчал и потёр своё больное плечё. В его голосе было столько боли, что Егор невольно приблизился к отцу и положил свою руку ему на плечё. – Ничего, сынок, всё хорошо. Я продолжу говорить. Итак, я видел много покалеченных военнопленных. Покалеченных палками, пулями, собачьими зубами, ножами и даже пилами для распилки брёвен. Я пытался всех лечить. Ещё с детства, моя бабушка заставляла меня учить лекарственные растения. Говорила, что в жизни всё пригодится. И пригодилось. На рытье траншей я заставлял военнопленных есть лекарственную траву и брать её с собой, которую укажу. Охранники не мешали, думали, что это помешательство. Даже смеялись и развлекались над нами. Но, благодаря этому, многим удалось помочь и довольно долго продержаться в тех невыносимых условиях голода, работы и побоев.
И вот однажды я услышал, что приезжает сам оберштурмбанфюрер СС Шлоссер и будет большой грандиозный спектакль. В тот момент я и представить себе не мог, что увижу своего знакомого голубоглазого Макса совершенно в другом обличье. Я и представить себе не мог, что его лучезарная улыбка будет с того момента  для меня улыбкой смерти. «Спектакль» начался с построения всех заключенных возле барака. Вскоре перед нами появилась целая группа немецких офицеров. Руководители лагеря и эсесовцы дивизии «Мёртвая голова», охранники лагеря. Макс Шлоссер возглавлял эту процессию, не торопясь, рассматривая военнопленных  с кривой улыбкой на лице. Он прошёл мимо меня и  не остановился. Я подумал, что он меня не узнал. К тому времени я изрядно потерял в весе, да и красоты во мне поубавилось. – Иван Петрович горестно хмыкнул и провёл рукой по плотному ёжику поседевших волос. -  Говорил Шлоссер  долго и пафосно о величие Германской империи и о недостойности её ни одним славянским народом. Но, так как Великой Германии нужны рабы для служения ей, то ему, Максу Шлоссеру, доверена великая  миссия отбора этих рабов.
Я слушал его и жалел только об одном, что он так далеко от меня стоит и что сила моя потеряна. И тут я заметил на стене нашего барака прибитую баскетбольную корзину. Я был так поражён, ведь раньше её не было! А, спустя несколько минут, я увидел Степана Лугового, твоего отца, Егорка. Вернее, я увидел человека, похожего на него. Его привели под охраной, и в руках он нёс баскетбольный мяч. По его виду, было ясно, что он прошёл «все круги ада» и оставался ещё в живых только по воле Божьей.
Шлоссер объявил, что никто не знает русских лучше, чем сами русские люди. Поэтому и выбор поручен русскому. И он представил Степана, как своего давнего друга. Я слушал и только сжимал кулаки, не понимая, что он имел в виду. И Шлоссер объяснил. За каждого военнопленного Степан будет делать один бросок  мячом в корзину. Если попадёт, то человек останется в живых, а промахнётся, то…- Иван Петрович замолчал, лицо его окаменело. -  Я не мог понять, ребятки, откуда у Степана находились  силы делать броски мячом в корзину, после того, как к нему подводили очередную «жертву» и она смотрела ему в глаза. И поверьте мне, ребятки, остановки в том конвейере не было. Я подошёл к нему триста девятнадцатым. Возле стены барака уже лежала куча человеческих тел, состоящая из двадцати одного человека, застреленных в затылок.
Я подошел, и мы взглянули друг на друга. Степан тут же выронил из рук мяч и одними губами прошептал моё имя. На всю свою жизнь я запомнил этот жгучий взгляд синих глаз на сером лице друга. Пока охранники бегали за мячом, я успел шепнуть ему нашу поговорку, которая нам всегда помогала:  «Знай наших, Стёпка! Знай, наших»! И услышал в ответ: «Знай наших, Ванька! Знай, наших»! Степан подарил мне жизнь и ещё сто семьдесят одному человеку, после меня, но и куча человеческих тел увеличилась на двенадцать человек. Никогда не забыть мне этих цифр, Егорка.
Когда его уводили, проходя мимо меня, он сделал жест рукой: согнул в локте правую руку и сжал кулак. И губы его прошептали при этом: «Знай наших, Ванька! Знай наших»! Я видел, он плакал. – Иван Петрович замолчал и сглотнул «комок в горле». Он продолжил свой рассказ. -  С этого мгновения судьба нам благоволила. Перестали военнопленных посылать на каменоломни, а по вечерам издеваться. Вскоре по лагерю пронеслась весть, что русские войска освободили Польшу и подошли к Австрии. Это была радостная весть, но была и горестная. С большим рвение немцы стали очищать лагерь от военнопленных. Печи крематорий лагеря работали с утра до вечера. И нам оставалось ждать своей очереди. Но ждать никто не собирался! Полуголодные истощённые люди барака №20 готовили побег! И он совершился ночью в феврале. Откуда взялась сила у людей-скелетов забросать камнями охранников на сторожевых вышках, да перелезать через каменную стену с колючей проволокой под током, одному Богу известно. Много ребят полегло на этих проводах, дав возможность остальным, перелезь через их мёртвые тела и бежать. Холод, голод, не знание местности не стали для меня преградой к свободе…  Сберегла меня одна австрийская женщина по имени Анна на чердаке своего старого дома, где места было всего трём человекам. Именно там я вновь встретил Степана! Судьба вновь нам улыбнулась. – Иван Петрович улыбнулся и чуть не прослезился, вспоминая тот важный момент. В его глазах было счастье,  вновь испытанное им при встречи с давним другом. - Анна не выдала нас погоне, а вскоре к нам присоединился её сын, которому пришла повестка в немецкую армию. Мать не хотела отдавать сына и сумела сберечь его на своём чердаке, вместе с нами. Почти месяц хоронились мы, пока нас не освободили американские солдаты. И за этот месяц переговорили обо всем.
Твой отец служил в разведотряде, когда, в конце сорок третьего года, их группе велено было отыскать и уничтожить посланца самого Гимлера, оберштурмбанфюрера СС, одного из главарей дивизии «Мёртвая голова». Он прибыл   для создания   концентрационного лагеря  на оккупированной территории. Имя его не было известно, но немцы называли его «Улыбкой смерти». Твой отец, Егорка, его нашёл и узнал в нём Макса Шлоссера,  но уничтожить не смог. Их группа попала в западню и была полностью уничтожена. Степана спасло только то, что Макс его узнал. С того момента, Макс Шлоссер всегда возил Степана с собой по концлагерям и устраивал «спектакли смерти», до самой нашей встречи с ним.  Я так думаю, сынок, что отец твой спас население целого большого города. Спасибо ему за это! – Иван Петрович слегка склонил голову в поклоне, и продолжил говорить. -   После войны, когда шло разбирательство над фашистскими извергами, никто и никогда имя Макса Шлоссера не произносил, и никто его больше не видел. Он, как в воду канул, но… -  Иван Петрович подошёл к Егору вплотную и прямо посмотрел ему в глаза, - но только до сегодняшнего дня, сынок. Макс Шлоссер здесь, в этом спортивном зале, и он сидит сейчас на скамейке тренеров американских баскетболистов. И зовут его сейчас Майклом, но это уже мне Петя сказал.
Иван Петрович замолчал и взглянул на Петю, мирно стоящего со своим баскетбольным мячом в руках. Рот парня был широко открыт, а глаза замерли, как замёрзли. Но такое же оцепенение охватило всех ребят баскетболистов. Они смотрели на Ивана Петровича, боясь моргнуть.
- Ты говоришь папа о Майкле Айверсоне? – Услышал он голос Егора и кивнул в ответ. Он  увидел, как изменилось лицо сына, будто окаменело. – Ты в этом уверен, отец?
- Да, Егор, Майкл Айверсон это  фашист Макс Шлоссер. И я могу это доказать.
Через мгновение прозвучала сирена начала второго отделения матча.
- Отец, нам надо идти и ты пойдёшь с нами. – Егор оглянулся на парня, стоящего с мячом у выхода. – Петя, хочешь посмотреть матч-реванш не с трибуны, а с мест для спортсменов? Парень в ответ радостно  закивал головой. -  Тогда идём вместе с нами защищать нашу Родину!

Глава 4.  Встреча, которая должна была произойти.

Петя сидел на скамейке спортсменов и был счастлив. С одной стороны рядом с ним сидел Иван Петрович, с другой – два тренера нашей команды, а перед ним «шёл бой за нашу победу». Наши ребята баскетболисты не только отыграли  проигранные очки, но и уже вели в счёте, опережая команду противников на восемь очков!!! Он не мог скрыть своих эмоций, бурно выражал свою радость и даже осмелился выкрикивать спортсменам свои наставления по ходу игры. Это сначала раздражало тренеров, а затем стало вызывать улыбки.
Иван Петрович удивлялся, что наши ребята прислушивались к выкрикам Пети. Игра стала командной. Появился такой  настрой в игре, что стало понятно, мы победим. Со своего места, Ивану Петровичу не  мог постоянно наблюдать за Шлоссером. Но в короткие перерывы в игре, он внимательно всматривался в его лицо и не знал, как ему поступить. Он чувствовал, что упускать момент встречи с ним, он не имел права. Но как это сделать? Эта мысль не давала ему наслаждаться игрой, а только заставляла болеть сердце.
- Иван Петрович, - почти прокричал ему в ухо Петя, - я ещё больше зауважал вашего сына. Ох, и молодец он! Хватка у него, как у настоящего охотника! А я-то знаю толк в охоте. Отец мой был отличным охотником.
В это мгновение  к ним подбежал Егор и что-то быстро заговорил Пете в ухо.  Парень замер от изумления. Он внимательно слушал, чуть приоткрыв рот. Затем кивнул в согласии и прокричал, удаляющемуся от него Егору: - Я всё сделаю!
Парень заёрзал на своём месте, выискивая свой мяч в сетке под лавкой. Затем быстро передал его Ивану Петровичу.
- Иван Петрович, доверяю вам свой мяч. Берегите его, а мне надо кое-что сделать. – Быстро заговорил он, вскакивая со скамьи. – У меня есть одно очень важное поручение. Я скоро! – Уже удаляясь, прокричал он.
Иван Петрович попробовал проследить за парнем, но тот очень быстро скрылся из виду.
Матч продолжался. За последние две минуты чистого времени, наши ребята заработали ещё шесть очков в свою пользу. Финальная сирена взорвала спортивный зал радостными криками победы. Наши ребята ликовали на площадке, тренеры поздравляли друг друга и Ивана Петровича, зрители на своих местах ликовали, обнимая друг друга.
Иван Петрович был счастлив. Любая наша победа приносила в его душу воспоминания победы Великой Отечественной войны и желание праздничного салюта. Он вспоминал радость людей, освещённых праздничным салютом, крепкие объятия, совершенно незнакомых ему людей. В то мгновение на Красной Площади не было ни одного не родного тебе человека. И вдруг он увидел перед собой Петю. Его глаза сияли от счастья. Парень с такой радостью бросился на шею к Ивану Петровичу, что тот даже прослезился.
- Мы победили, мы победили! – Кричал Петя в самое ухо Ивана Петровича. -  Я знал! Я знал! – Парень крепко обнимал его и попробовал даже приподнять, но силы его подвели.-  Иван Петрович, это ещё не всё. Скоро будет полная наша победа. Я всё устроил, скоро