Маша с Уралмаша

Просто жизнь...


 
 
„Чтоб тебе жить в эпоху перемен!“
   Китайское пожелание врагу.
 
 
 
 
- Машуль, действуем по обычной схеме, хорошо? - Красавчик на ходу обнял девушку за талию, нежно поцеловал и продолжал, - Мы с Длинным ездим водиле по ушам, рисуем небо в алмазах, а ты иногда между делом разные понтовые вопросы вставляешь. Ты блондинка, дура ряженая - поняла, мышка?..
- Так она и есть дура, даже прикидываться нечего, - вмешался Длинный, - Опять накосячит, как в прошлый раз. Чуть в минус не ушли!
- Мышонок, не слушай этого урода. Ты ведь сегодня не забыла, куда баксы положила? Умничка моя!
Красавчик снова склонился к ангельскому личику его умнички, одновременно поднося огромный кулак к веснушчатому носу Длинного за спиной девушки.
- А ты грабли там не распускай на заднем сидении! - продолжил Красавчик спустя секунду, - Последний раз предупреждаю!
Тысячу раз он объяснял этому барану тупому, что Маша его девушка, что у них всё серьёзно и что он, может быть, на Маше когда-нибудь даже женится. А Длинный всё не унимается никак. Стоит лишь ему с Машкой рядышком оказаться, так и тянет свои похотливые ручонки к её соблазнительным коленкам.    
 - Ещё раз замечу - вырву нахрен твои художественные пальцы и собаке своей скормлю. Таких айвазовских, как ты, пруд пруди, а Мышонок у меня один на всю вселенную! Она сегодня ничего не напутает - да, мышка?
- Хорошо, котик. - игриво пропела Маша, и вся троица замерла на обочине дороги, почти сливаясь с безлунной чернотой осенней уральской ночи…

 
Вован мчал по „пьяной“ дороге к своей собственной двухкомнатной квартире на своей собственной тонированной „девятке“ модного цвета „мокрый асфальт“. Вован не боялся ментов. Более того, Вован вообще не был пьян. Просто в его район эта извилистая и пустынная в поздний час объездная дорога была действительно самой удобной.
Вован был из тех бритых парней, чьим повседневным нарядом служил спортивный костюм „Адидас“ с накинутой поверх добротной кожаной курткой, а для особо торжественных случаев как нельзя лучше подходил малиновый пиджак с золочёными пуговицами.
Троих на тёмной обочине Вован заметил не сразу. Сбросив скорость, он пригляделся. Невысокая стройная девушка „голосовала“ с тротуара, а за её спиной нелепый долговязый верзила, отчаянно жестикулируя, что-то доказывал коренастому крепышу.
- Ты глянь, как клёво прикинуты! - присвистнул Вован, - Ну-ну, вечер обещает быть томным. Грех таких не отработать… Вот, падла, фраера непуганые. Похер дым сучке, что тачка без номеров… Эх, бля, третью ночь не высыпаюсь!
Он уверенно направил „девятку“ к обочине.
- Эк их, бедолаг, занесло в нашу тьму-таракань, - с мимолётной жалостью то ли к богато одетой троице, то ли к себе самому подумалось вдруг Вовану, - Ну чего вам, милые, дома не сидится в такой час!

 
Времена были неспокойные. Борискина шайка только-только приступила к грабежу и распродаже страны, и, увлечённая этим важным делом, мало обращала внимание на жизнь своего народа. Скажем так, что хаос и беспредел, царивший в некогда сильной и могучей державе, был им даже на руку. На беспорядок и разруху списывалось многое, если не всё.
Люди с воспитанной годами честной жизни моралью выживали в нищете как могли. Остальные, для кого договориться с собственной совестью не составляло особых проблем, напролом лезли по головам к богатому капиталистическому завтра. Умные и предприимчивые со связями или кой-какими накоплениями двинули в большую политику и большой бизнес. А быдло всех мастей потянулось на большую дорогу. Не их вина, что мозгов под бронированными теменными костями находилось гораздо меньше, чем звериного азарта, лихой наглости и неудержимой жадности в их, не успевших толком окрепнуть, молодых душах. Все сообща они делали одно большое неотложное дело - делили и отнимали. Всякая шушера без малейшей боязни объявляла себя бандитами и бороздила улицы на чёрных „девятках“ без номеров, сея панику среди и без того запуганных грядущей неизвестностью горожан. Менты, изрядно поредевшие числом и враз оскудевшие умением, ничего как бы не замечали. Ну да, остановишь такой „неопознанный объект“, а тебе в ответ пуля в живот из-за непроницаемого стекла. Ну его к лешему!
Нескоро ещё Главный Пахан погрозит этим крутолобым кожаным мальчикам изуродованной клешнёй и попросит вести себя потише, не бравируя пистолетами в заднем кармане и бейсбольными битами в мускулистых руках. Доить, мол, стадо доите, но без фанатизма, скажет он им, а то как бы народ за вилы не взялся. И, кто знает, вдруг и Самого народ тогда под горячую руку скинет. Потише, в общем, пацаны...

 
 Вернувшись со срочной службы, Вован не узнал собственной страны. Впрочем, хоть и покинул он социализм на целых два армейских года позже своих сограждан, сориентировался Вован в ситуации гораздо быстрее многих.
Купив на чёрном рынке газовый пистолет и охотничий нож, Вован, долго не раздумывая, с тремя пэтэушными приятелями, такими же оболтусами, бросился на передел сданных без боя коммунистами лакомых кусков народного хозяйства. К двадцати одному году у Вована уже имелась новенькая престижная машина и небольшая, но своя двушка в новостройках. Не беда, что спал и обедал он пока на ящиках, а единственный „парадный“ костюм красовался на гвоздике в стене - не беда. Тогда многие „новые“ так жили. Снаружи, на людях, блеск, а за толстой бронированной дверью с семью замками - шаром покати. Дорогие понты в кабаках и саунах важнее. Ну а мебель и барахлишко домашнее дело наживное...
А вот как раз, похоже, его долгожданная мебель сейчас на обочине тёмной „пьяной“ дороги и стоит.
- Куда тебе, красивая? - спросил Вован у девушки через опущенное тонированное стекло.
- Нам в Орджоникидзевский, брателло, - мягко отстранив девушку, с лучезарной улыбкой произнёс крепыш с лицом раннего Алена Делона, - Добросишь, шеф? Только у нас баксы, а? Ты по какому курсу возьмёшь?
- Да без базара, мужик, договоримся, прыгайте. - обнадёжил парня Вован, также силясь изобразить на скуластом жёстком лице некое подобие улыбки и радушным жестом приветливого таксиста распахивая дверцу.

 
- У, как Вы здорово водите! - восхитилась девушка, едва Вован лихо, с визгом резины по асфальту, сорвался с места и не менее лихо и виртуозно вписался в крутой поворот.
- Милый, а ты, помнишь, говорил, что тебе водитель нужен хороший? - обратилась она уже к сидевшему на переднем сидении красавчику-крепышу.
- А правда, мужик, - воодушевился красавчик, - Машуля моя, прелесть моя, дело говорит... Ой ты, мыша моя любимая!.. Давай ко мне водителем. Работа не пыльная, всего-то делов - по точкам вечерком со мной прошвырнуться, выручку собрать. Два часа - и ты дома чай пьёшь. Или водку... Как фишка ляжет...
 Все троица дружно заржала.
- Соглашайтесь! Он, знаете, какой начальник добрый! - настаивала девушка приятным контральто.
Вован млел от низких женских голосов. И ещё ему нравилось, когда от девушек вкусно пахло дорогими духами. Его дворовые приятельницы предпочитали дорогим французским духам жидкости попроще, особенно те, которые преимущественно употреблялись вовнутрь, а не наружно. Но от ангельского создания за его спиной исходил такой густой томный аромат, заполняющий, казалось, все уголки велюрового салона словно любимым бабушкиным малиновым вареньем с лёгкими оттенками ещё чего-то таинственного, что Вован чуть не потерял контроль над происходящим.
Между тем в машине происходило нечто странное, надо сказать. Странное и совсем непредвиденное.
«Вот, бля, нежданчик! Они меня что, самого на бабки хотят кинуть?»- мысленно хохотнул Вован, почуяв неладное в игриво струящемся, будто горный родник, монологе крепыша. Ещё пять минут назад он был уверен, что именно он, Вован, и есть охотник на трёх золотых тельцов. Неужто телятки  сами  возомнили себя беспощадными индейцами, загоняющими тупого молоденького бизона в прериях Оклахомы?!
«Парни явно не в себе, поляны не секут». - усмехался про себя Вован, - «Его, реального пацана, на такую туфту разводить!»
 Красавчик старался вовсю. Чего зря говорить, агитатор из него получался превосходнейший. Доведись ему, он самого Сатану в полчаса обратил бы в христианство, такова была сила его красноречивого обаяния. Он расписывал Вовану в ярких красках прелести будущей работы. Райские кущи по сравнению с предстоящей Вовану службой - ничто. Плюнуть и растереть.
И всё бы хорошо: в конце концов, все работодатели грешат восхвалением „своего болота“. Только вот с обещанным Вовану жалованьем красавчик чересчур загнул.
Тут-то Вован и очнулся, наконец, от пьянящего дурмана дорогих французских духов, будоражившего самое сокровенное и возбуждающего эротические видения о неутолённых желаниях.
«Годовой оклад городского таксиста ежемесячно! За два часа беспокойства в день!»
 То  был известный трюк. „Клиенту“ сулили золотые горы, обещали безбедную красивую жизнь, о которой в безденежную и безработную годину обычный человек и мечтать не осмеливался. Он расслаблялся, погружался в сладкие грёзы по самую макушку и абсолютно плыл мозгами. Где уж теперь простофиле было посметь хоть слово поперёк сказать своему благодетелю! Под подобные сказки проходило многое. В самых безобидных случаях сказочник просто выходил из машины, обещав расплатиться в первую же зарплату свежепринятого работника, либо тут же, у машины, но... „надо лишь подняться домой за деньгами - ты подожди, братан, буквально минутку...“  
Однако находились ловкачи, умудряющиеся не только проехать нахаляву,  но даже заработать при этом. Сколько, зависело от мастерства и дерзости „гипнотизёра“. Поговаривали, что некоторые, особо впечатлительные, порой добровольно лишались своей машины.
«А эти гниды, интересно, что задумали?» - строил догадки Вован.
Вован много раз слышал о таком от братвы, но ни разу в жизни не доводилось Вовану этим изящным методом воспользоваться. Не обладал он подобным даром гипнотического влияния на доверчивых простачков. Его собственный „гипноз“ был гораздо примитивнее и доходчивее. Они с пацанами легко вводили человека в транс простейшими заклинаниями с холодным металлом в голосе, с поигрыванием желваками или, в самых запущенных случаях упорной невнушаемости пациента, бейсбольной битой и кастетом.
«А тут - здрасте посрамши - воспользовался! Только как бы с другой стороны, с обратной.»
«Ну, бля, гоблины, вы попали!» - продолжали течь мысли Вована своим чередом.
«Та-а-ак, этого, качка, сразу вырубаем... Минут на пять... Похоже, он у них за главного... С этими... Гмм, что с этими?.. Девка не в счёт, она не пикнет... Глиста на ходулях обшмонать и выкинуть, он на хер не нужен... Хотя... Хотя, пожалуй, соску тоже, а то заладит ещё сдуру выть и голосить - хлопот с ней не оберёшься... Надо уголок потемней найти... И что?.. А - колесо! Спустило колесо... Потом херня - этот соловей сладкоголосый и не въедет, мудила… Стоп!.. Какой же я сам мудак!.. Теперь я их могу не просто по беспределу опустить. Я ведь их теперь по понятиям на бабки выставлю... Счётчик включить... Точно! Эти в ментовку не сдадут… А то и на нас пахать будут... Так мол и так. Попутали вы, чепушилы, правильного пацана кидануть