Как упоительны в России вечера

                     или

          О вреде совпадений и благородных напитков
 
 
                            Выдержка:



Из письма в газету „Ленинградская Правда“:
«Здравствуйте, уважаемая редакция! Обращаюсь к вам от лица трудящихся как в последнюю инстанцию. Сколько писем я ни писал, в какие только организации не обращался, везде получаю одни отписки и сплошную бюрократическую волокиту. Стыд и позор! И это происходит в годы развитого социализма, когда вся страна живёт в соответствии с задачами основных направлений экономического и социального развития страны, определёнными решениями двадцать шестого съезда нашей коммунистической партии! Нигде мне не могут ответить, сколько ещё продлится „долгострой“ с ремонтом трамвайных путей по пр. Шверника. Люди который год не могут нормально добираться до своей работы и обратно домой. Рядом с автобусной остановкой напротив завода „Светлана“ проложена огромная труба. С какой целью? Если это газ, то отдают ли себе отчёт соответствующие органы насколько это опасно? Пожилым людям и женщинам с колясками невозможно перебраться через трубу, потому что мостки, сколоченные наспех, очень неудобны. И последнее. Просто крик души. Скажите, где обещанное освещение и милицейское патрулирование в Удельном парке? Почему в вечернее время парк превращается в опасное место, прибежище разного рода шпаны и криминального элемента?
C уважением,
Персональный пенсионер союзного значения,
Герой Советского Союза,
Кавалер Ордена Славы трёх степеней,
Председатель Совета Ветеранов Выборгского Района,
Варламов Г.В. »



                                  Аромат:


 
… Вот меня ночью разбуди и спроси, что такое четырнадцатое октября - я вам без запинки оттарабаню, как Отче наш. Такое не забывается. Каждый год в этот день просыпаюсь в холодном поту. Галка, извини, что не звоню с поздравлениями, но я тебя всегда четырнадцатого поминаю, и с годами, заметь, всё более добрыми словами. И рюмочку за твоё здоровье обязательно поднимаю. Одну, не больше!
А вам, друзья, мой добрый совет: никогда - помните! - ни в коем разе не поступайте в институт. А если уж сделали такую глупость, то хотя бы следите, чтобы вас не зачислили в группу, где у старосты днюха в день стипендии. Уверяю - добром не обернётся!
Не всякие традиции мы, русские, чтим. Вы согласны со мной? Ой, да где там за всем уследить - у нас их столько! - традиций-то да праздников всяких разных. Но, когда дело касается пьянки, то тут вынь да положь. Дело святое. За такие традиции мы кого хошь порешим и даже родину продадим.
Вот так и у нашей группы одним на удивление тёплым осенним вечером появилась новая традиция - каждый год четырнадцатого октября … оставаться без стипендии. Нет, что вы, Галкин авторитаризм тут ни при чём. Она её силой ни у кого не отнимала и подарков себе на  наши деньги не покупала. Галка вообще удивительно добрая девушка. Староста наша - вы ведь её помните! Сейчас, после смерти Матери Терезы и моей тёти Люси в мире такая только одна осталась - она, Галка.
Мы стипендию просто пропивали. Всю, до копеечки!
Однако, должен вам признаться, наша традиция вообще могла не зародиться. Представляете, всё пошло бы прахом!
Да что вы такое говорите о пользе организму и сохранности драгоценных студенческих рубликов! Разве сравнится это всё с потерей такой замечательной истории, моей любимой, которая лежит всегда на самом видном месте в архиве моей памяти и которую я неизменно рассказываю каждому встречному, волею судьбы оказавшемуся со мной тет-а-тет за бокальчиком веселящего! Иногда я забываюсь, и рассказываю мою историю кому-нибудь второй раз, а то и в третий. Спасибо вам, друзья, что не бьёте меня за это пребольно по голове, а вежливо хохочете и восклицаете - во, даёт! - в очередной раз.
 Дело в том, что после первой стипендии, сентябрьской, от которой тоже мало что осталось - ну как же, первая степуха, грех не обмыть! - я решил экономить. Я уже большой, важничал я, а потому негоже тянуть с родителей деньги. Хотя бы карманные расходы должны лечь на мою собственную шею.
Ага.
Первая же вечеринка - за „чтоб наша группа была самой дружной и весёлой“ - не оставила и следа от моих „взрослых“ планов. Оцените масштаб „дружбы и веселья“ - когда я из всего вечера отчётливо запомнил лишь один эпизод: мы вваливаемся в „Нектар“. Были такие времена, с питейными заведениями в городе было, прямо скажем, не густо. А „Нектар“ - как нарочно рядом с альма-матер. И чего, решили мы сгоряча, далеко ходить! Элитный дегустационный зал. Всё чин чином: сеансы расписаны, как в кинотеатре - сейчас коньяки можно вкусить, через час ликёры оценить, в следующий заход - любителей водочки приглашаем, к примеру. Билеты продавали. Как в „Эрмитаж“ прям. Смехота!
За нас всё решила судьба и расписание учебных занятий. Если бы не последняя лаба по химии, мы бы успели на водочку. Или хотя бы на коньяки. Но нам достались вина. Именно благодаря такому щадящему выбору небесной рулетки я запомнил, что из всей предложенной нам „для восхищения“ жуткой элитной кислятины мне более-менее приглянулась „Мадера Крымская“. Боюсь, что это название до сих пор единственное и уникальное в моей личной винной карте. Я и поныне вставляю его в разговор, когда хочется показать свою осведомлённость в вопросе интеллигентного пития. Впрочем, вы, мужики, вы даже не ждите от меня этих устрашающих названий - мы-то с вами хорошо знаем, что именно нам следует пить, не так ли? Мадерами всякими я только дамам по ушам езжу. Пардон, по вашим прелестнейшим ушкам!
 Но вот после прощальных слов инструктора-сомелье, после нашего разочарованного - и всё?!, после его ободряющего - при нашем „зале“ есть бар, „пройдите, будьте любезны“, после снова нашего - у-у-уфф, так бы сразу и сказал! - память моя, признаться, пришла в полнейшую негодность. Отдельные вспышки.
Помню таксиста по имени Джон, отвозящего нас на „продолжение банкета“ в ЛДМ. Да-да, в Советском Союзе с какого-то перепугу - Джон. Это в разгар холодной войны с Америкой! Куда смотрела партия?!
Помню зимний сад во Дворце Молодёжи, фонтан помню и Юрку у фонтана под пальмой, протирающего запотевшие очки и вопрошающего - ещё по чуть-чуть? Помню, Любу провожали втроём и с песнями. Поцелуй всех троих - чтоб не обидно - в щёчку на прощание тоже помню. Помню, Люба на меня обиделась, когда я на собрании группы вспомнил, как Любаша в ЛДМе отжигала. Но это когда уже - это через два дня было! Как дома оказался - не помню. И почему в кармане только смятый червонец - аналогично, хоть убей!



                                Первый глоток:



 Вы думаете, моя любимая история уже началась? Как бы не так! Я всего лишь объяснил, почему я решил экономить. Полагаю, всю нашу группу одолевали подобные сомнения. Поэтому мы дружно заявили Галке в её день рождения:
- Разве что скромненько, по чуть-чуть…
Ну вот, теперь история началась, слушайте...
Как всегда во всякой  компании бывает, у нас тоже нашёлся свой эрудит. Вы помните, про какие времена я говорю, так что поверьте мне на слово - в таких вопросах эрудит вовсе даже не лишний. В любой компании. Наш знаток злачных мест предложил ехать - ни много, ни мало - прямиком в „Спутник“.
Мне что, мне удобнее всех: этот „Спутник“ от моего дома в семи автобусных остановках.
- А это важно при подобных обстоятельствах. - благоразумно решил я.
Усомнился я только в одном: пустят ли нас в интуристовскую гостиницу. Тогда с этим было строго. Советских людей, чистых и непорочных, всячески оберегали от тлетворного влияния Запада. А что как советский человек, весь такой чистый и непорочный, вдруг нахватается этой гнили, да начнёт сыпать фразами не по учебнику марксистско-ленинской философии?! Это ж скандал!
- Не дрейфь! - заверил эрудит, - Всё схвачено. В ресторан, действительно, не пускают. А на кой нам ресторан? В баре посидим - туда без проблем. У меня знакомый ходил.
- Тогда чего мы тут козявки жуём? Ноги в руки и айда! Завтра лаба - надо выспаться успеть.
Сказано - сделано. Мы в метро, из метро десять минут пешочком - всё, мы у заветной двери. Осталось только порог преступить в райские врата.
Обстановка и впрямь приличная. Интурист, как-никак. Это советскому быдлу можно обшарпанные стены и заплёванный пол всучить - нет, здесь не пройдёт, интурист валютой платит и ногами голосует. Словом, та самая, ненавистная, рыночная экономика в действии. Хоть выездной семинар по политэкономии проводи.
- Гляди-ка, даже драпировка бархатная по стенам!
Хотя, нам плевать на драпировку. Мы скорее в гардероб, одёжку скидывать, и в зал - места помягшее занимать.
Стоп. Отвлекитесь на минутку, прошу вас. Здесь, в гардеробе, спешу привлечь вас к одной немаловажной детали. Я ещё в шарфе. Это, действительно, важно. Знаете, такие тогда только в моду входили - длинные такие, вокруг шеи надо пять раз обмотать, чтоб по земле не волочился. В магазине, знамо дело, не купить. Месяц мамочку родненькую уговаривал мне его связать. Сам за пряжей в „Гостинке“ очередь выстоял километровую. Зная меня - это подвиг! За джинсами для суперважного первого свидания, за мясом в голодную горбачёвскую годину да за первыми „фирменными“ духами для молодой жены - вот, пожалуй, и все мои близкие взаимоотношения с длинными очередями за всю свою жизнь. За водкой я, понятное дело, опускаю…
Так вот, шарф, накануне мамочкой подаренный, ещё на мне. Я его как раз сейчас разматываю и в гардероб сдаю. Со всем барахлом своим заодно.



                                   Букет:



Ура! Мы в приличном месте. Мы тоже как бы важные и солидные гости. Галантно рассаживаем девчонок и садимся сами. Чего, собственно, на красоту вокруг таращиться - не для того вроде через весь город пёрлись. Чинно и вальяжно идём к барной стойке, на разведку.
- Матка боска!
Чуть позже в моей истории появятся поляки, поэтому я заранее по-польски, не пугайтесь - подготавливаю вас. Ну и язык разминаю. А на самом деле я возопил не так, хоть и близко по смыслу. Ну, скажем…
- Пресвятая богородица! Какая подстава!
Эрудита нашего мы не побили только лишь благодаря одному обстоятельству. Нет, то что он лепетал виноватым голосом - „Я же и сам не знал! Ну, пацаны... “ - это не в счёт.
На пороге стоял дюжий вышибала и немигающим взором смотрел на нас - вот, пожалуй, что разрядило наши агрессивные эмоции.
 А вот и не угадали, что в баре только на валюту продавали. Нет, всё по честному, на рубли. „Изысканное“ по разнообразию меню в виде картонных карточек-ценников на пластмассовых ножках щедро предлагало нам на выбор два напитка, подобающих нашему случаю, то есть иными словами - алкогольных.
Сухое вино по трёшке за бутылку: наценка, конечно, крутая, но вполне по карману.
Так это ведь опять ненавистный кислый „сушняк“ - давись им теперь, давай!
Второй напиток - это да! Мужской, крепкий, благородный! Коньяк, пять звёздочек. В магазине не найдёшь. Но цена!
- Такие что, бывают?!
Двадцать пять за бутылку! Больше половины стипендии. Треть, к примеру, зарплаты нашей институтской библиотекарши.
 Из закусок - шоколад. Чёрный, горький, дорогой. Гадость!
- Может, ну его? В магазин по-быстрому и в парадняк, на газетке?
- Ты чё, офонарел! С нами бабы! И у Гали, так некстати, день рождения…
- Ух ты! Точно ведь!..
 Скидываемся,