Соленый вкус солнца

должен своим рабочим семнадцать тысяч долларов. Для Андрея это были очень большие деньги!
- Ребята, я обязательно рассчитаюсь! – сказал он – Сейчас у меня нечем, но как только смогу…
Ему поверили. Его даже утешили, мол, не спеши особо, мол, мы все видели, все понимаем…


                                      Лекарство.

Он оставил «Рено» около дома Алекса. Просто бросил ключи в почтовый ящик и поплелся домой. Требовать чего-то от Алекса было глупо, Андрей отлично знал, что он скажет: «Откуда я должен платить тебе, Энди? Из своего кармана?!»
Яша дал не двусмыленно понять, что, по его мнению, все это было затеей Андрея, и он, Яша, больше не хочет иметь к этой истории никакого отношения.
Шаркая потасканными сандалиями, по красивому, выложенному терракотовым кирпичом тротуару, Андрей шел через, ставший таким симпатичным и уютным Неве Дкалим. Куда он шел? Ему было совершенно все равно куда идти. Солнце садилось, дома и деревья отбрасывали длинные тени. Вытянутая, нелепая тень Андрея двигалась по тротуару вместе с ним, параллельным курсом. В принципе, он направлялся в сторону дома…
Дома? Приходилось признать, что за все эти годы, Андрей ни минуты не чувствовал себя в полном смысле слова «Дома». Он постоянно находился в гостях. Он так долго был в гостях, что временами, забывал об этом, но что ни будь, или кто ни будь, обязательно напоминали ему о том, что он здесь пришлый, чужой человек. Дома…
Пора признаться себе, что твой дом не здесь – невесело по-думал Андрей. Действительно, сколько раз, будто, какая-то высшая сила тыкала его носом: «Не твое! Не твое!». Это каким же упрямым бараном надо быть, что бы за столько лет, не увидеть, не понять этого!
Янив – Сволочь! И тут же, Андрей понял, что нет, ни какая он не сволочь. Он то, что здесь называют мамзер. Это сложно переводимое слово, в зависимости от контекста, может значить и незаконнорожденный, и артист, и жулик. Пожалуй, ближе всего, по смыслу, русское слово прохиндей. И произносят здесь слово мамзер, всегда с ноткой восхищения. Здесь быть мамзером почетно!
О! – скажет завтра про Янива Алекс – Янив – мамзер! Боль-шой мамзер!
Скажет с уважением! Алекс, он тоже мамзер, конечно, но Янив круче! Он больший мамзер! Он обвел Алекса вокруг пальца, выставил фраером! А вообще-то, конечно, Алекс он не фраер…
А кто фраер? А вот этот честный малый Энди. Вот он точно фраер! И не потому, даже, что Янив его обманул, Янив любого обманет, недаром же он начальник участка в Солель Боне, а потому, что Энди, не получив денег, собирается платить своим рабочим. Откуда же он собирается платить? Из своего кармана? Причем, пустого кармана! Фраер Энди! Точно фраер! Самый настоящий…
Но, как же быть? Может, действительно, надо жить так, как принято в этой стране? Может, ни надо никому платить? Просто сказать: «Ребят, меня кинули. Вы же знаете. Откуда же мне взять ваши 17000$?!». Что собственно будет, если он им так скажет? Да, собственно, ничего. Просто выскажут все, что думают, да и пойдут себе по домам, расскажут своим, какое Андрей, оказывается говно. Ну и что? Разве с него убудет?
Андрей очень хорошо знал, что он так не сделает. Потому, что, чтобы поступить, таким образом, он должен отказаться от себя. Андрей Журавлев так сделать не мог. Это мог сделать кто-то другой. Сначала надо было стать кем-то другим. А зачем? Что бы, наконец, приспособиться к местным условиям жизни? А зачем?      
Так, все глубже уходя в черную меланхолию, натыкаясь на все большее число вопросов, которые не имеют ответов, подошел он к своему дому, и остановился перед калиткой. Около дома росли цветы посаженные Леной. Там было кресло, в котором она любила сидеть. Там была коробка с Ванькиными игрушками. Там в шкафах были их вещи, много не взятых в Москву вещей. А их, людей, которые были ему дороги, не было. И без них, дом был мертв и не нужен. Кажется, ему вообще ничего уже не было нужно…
И вдруг, Андрей разозлился.
- К чертовой матери! – сказал он вслух – К чертовой матери, ваши шекели, ваши дома, вашу гребанную еврейскую страну! Я не могу, не хочу, и никогда не буду таким, как вы! Пропадите вы все тут пропадом!
В глубине души, Андрей, знал, что не справедлив, что все, на самом деле, не так или не совсем так, но он не хотел сейчас об этом думать. Он не хотел быть справедливым! Гнев душил его, и ругая, все что окружало его, он испытывал облегчение.
- А я еще переживал за вас! Принимал ваши проблемы, как свои! Фраер! Самый настоящий, фраер!
Он повернулся к дому спиной, ясно поняв, что не хочет туда заходить и пошел прочь, продолжая мысленно ругать евре-ев, Израиль и насмехаться над собой. Через несколько минут, он обнаружил, что идет к морю.
Бессильный гнев его, улетучился, так же внезапно, как появился. На смену ему приползла жалость к самому себе. Он остро почувствовал свое одиночество в мире. Виктор, Сергей, Вера, Царица Томара, Борис, Алексей, Лена, Ванька поочередно прошли перед ним в памяти. За ними потянулись другие, еще московские друзья и родственники. Все они были где-то бесконечно далеко от Андрея, а так хотелось кому-то все рассказать, излить душу, услышать совет или просто слово утешения! «Одын. Совсем одын!» - вспомнил он фразу из старого анекдота, и горько усмехнулся…
Он шел через Афридар. Мимо старых, по понятиям Израиля, домиков, построенных лет тридцать назад. Домики утопали в зелени, выглядели ухоженными и уютными. Солнце, все ниже опускавшееся к горизонту уже не пекло, было не жарко, комфортно. Он вошел в парк, через который он столько раз ходил к морю с Ванькой. Ванька уставал от не близкого пути, и в парке они отдыхали, сидя на скамейке в тени старого дерева.
Андрей не устоял против сентиментального воспоминания и сел на скамейку. Слезы выступили у него на глазах, и он стер их тыльной стороной ладони. Когда они увидятся теперь? У них там точно нет денег на перелет, да и были бы, что я тут буду делать с ними в создавшейся ситуации? И как я из нее буду вылезать? И сколько это займет времени? Голова шла кругом от этих мыслей. Это было много. Больше, чем Андрей был в состоянии переварить в этот вечер!
И вдруг, он понял, чего хочет! Не вообще в этой большой жизни, а прямо сейчас, в этот отдельно взятый неприятный момент! Это было так просто! Он расстегнул поясную сумку, вытащил оставшиеся шекели, пересчитал. Восемьсот шекелей не считая мелочи. Полно денег!
- Да, провались все! – сказал он себе под нос, поднимаясь со скамейки.
Он вернулся обратно, вышел из парка, повернул на право, на центральную «Афридаровскую» площадь. Вошел в первое попавшееся кафе, и подойдя к стойке, попросил 150 грамм водки. Пожилой, европейского вида, бармен, видимо он же был хозяином, поглядел на Андрея удивленно и не одобрительно.
- Дай еще соку томатного. – добавил Андрей – сколько с меня?
Увидев, что Андрей сразу намерен заплатить, хозяин изменил свое к нему отношение.
- Ты строитель? – спросил он.
Посетителей в кафе не было. Андрей и бармен – хозяин были вдвоем.
- Как ты догадался?
Бармен, молча, показал на заляпанную раствором, пыльную футболку Андрея.
- Вот, черт! Даже не переоделся! Забыл.
- Что день не задался?
На стойке перед Андреем возник возник высокий конусный стакан с томатным соком, из него торчала пластиковая тру-бочка. Рядом бармен поставил бокал и собирался сыпануть туда льда.
- Лед не надо! – остановил его Андрей – И водку налей не лимонную. Обыкновенную.
- Как скажешь… - бармен покачал головой. Отмерил 150 грамм и вылил в бокал.
- Ле Хаим! (За жизнь!) – провозгласил Андрей, и проглотил разом все содержимое.
Бармен восхищенно крякнул.
Андрей вытащил из томатного сока трубочку, отпил несколько глотков холодного, свежего сока  и поставил стакан обратно на стойку. Повертел в пальцах трубочку, и не зная куда ее деть, засунул обратно в стакан. Ощутил, как загоревшийся в желудке приятный огонек разбегается по сосудам, по всему телу…
Он вытащил сигарету, закурил, напустил в кафе дыму. Бармен поставил на стойку пепельницу.
- Налей еще сто грамм – попросил Андрей.
Бармен взглянул на него с интересом, и взялся за бутылку, но Андрей передумал и остановил его. Ему хотелось к морю, оставаться в этом кафе у него не было особого желания. Между тем, он понимал, что если выпьет еще, он уже вряд ли захочет куда-то идти. Он допил томатный сок, докурил сигарету. Поблагодарил бармена и вышел. Снова вошел в парк, прошел мимо ТОЙ скамейки, на этот раз ничего не почувствовав. Он уже выходил из парка с другой, ближней к морю стороны, когда молчаливо висевший у него на поясе телефон, ожил.
Кто бы это мог быть? – удивленно подумал Андрей, нашаривая аппарат.
- Ты где? – весело осведомился Саша – Привет! Сегодня пятница. Меня отпустили домой на пару дней.
- Здорово! – Андрей был рад слышать приятеля – А я иду на море.
- На море?! Чего это, на ночь глядя?
- Да нет. Я не купаться. Хочу в кафе посидеть.
- Что это вдруг? Много денег заработал?
- Угу. Вагон и маленькую тележку. Приходи, расскажу.
- Хорошо. А где ты будешь?
- Ну, давай в том кафе, не помню, как оно называется… На берегу, где еще живая музыка марокканская…
- А… понял! Ну, жди я уже иду!
Когда Андрей пришел на берег, было уже почти темно. В кафешках зажигались цветные огоньки, и в море, где-то на линии горизонта, медленно двигались огни кораблей. В заведении, где они с Сашей договорились встретиться, было довольно оживленно. Андрею, даже на первый взгляд, показалось, что нет свободных мест, но это было не так. Приглядевшись внимательнее, он нашел, замечательный столик, с края, ближе к морю, у самых пирилл ограждавших площадку кафе. Он сел, выложил на стол телефон, сигареты, чиркнул зажигалкой, откинулся на спинку пластикового кресла, развалился.
Прочь! Прочь все мысли! Я буду думать обо всем потом, а сейчас просто напьюсь! Откуда это? А!
                                                     «Я нигде без тебя не утешусь. Пропаду без тебя, моя Русь!
                                                       Вот вам крест, что я завтра повешусь, а сегодня я просто напьюсь!»
Как замечательно! Как верно сказано! Чья это песня? Не помню, не важно. Только вот я не повешусь! Вот хрен вам всем, не дождетесь!
Подошла официантка, принесла меню. Посмотрев на меню, Андрей неожиданно понял, что хочет есть.
- Принеси мне пива. Обыкновенного, Gold Star, – попросил он – а я пока подумаю о еде.
- Значит, одно пиво Gold Star? – внимательно повторила девушка.
- Совершенно верно! – ответил Андрей по-русски. В нем просыпалась веселая злость, хотелось паясничать.
- Что? – очень серьезно и удивленно переспросила барышня.
Андрей прочитал имя на бейдже, Малка. Нелепая ассоциация с Малаховкой на мгновение возникла у него в уме. Он улыбнулся.
- Все в порядке, Малка. Все правильно. Пожалуйста, принеси мне одно пиво Gold Star!
- Да. Один Gold Star – механически повторила Малка, механически улыбнулась и удалилась.
Андрей взял трубку и набрал Сашин номер.
- Сань, что ты будешь есть?
- Есть? – ошарашено спросил Саша – Не знаю. То же, что и ты…
- Я, наверное, хочу шашлык. – задумчиво сказал Андрей.
- Шашлык, так шашлык, годиться. – непритязательно согласился Саша.
- Ты далеко?
- Да нет, буду минут через десять…
- ОК. Жду!
Малка вернулась и поставила на столик запотевший бокал пива.
- Спасибо, Малка! – улыбаясь, не менее искусственно, чем девушка сказал Андрей – Значит, так, Малка. Сейчас придет мой друг, Малка.