Галактика в лицах

кожи рук, лица...
Лучик солнца упёрся в закрытые веки, и спать дальше было невозможно. Ох, ну почему я оставила вчера окно не до конца закрытым?! Солнце, зачем нужно меня будить? Оставь меня там, в этом нереальном, но прекрасном мире!..
— Уходишь? — донеслось издалека, почти нереально. — Да, верно, — время.
— Но я не хочу...
— Ты связана с телом. Оно живёт по своим законам. Не переживай, ты вернёшься. Эта встреча — только первая.
А затем — глаза распахнулись. Вокруг была комната в корпусе для гостей института Евгения Феникса, а по потолку гуляли солнечные лучики. Сон помнился ярко. И надо было идти в лабораторию, к Фениксу.
Едва я увидела Евгения, то вздрогнула: его лицо было точь-в-точь таким же, как у ширрау. Правда, у учёного в улыбке всегда присутствовала изрядная доля застенчивости, тогда как ништанский призрак знал свою силу.
— Ну что же, приступим. Сначала будут тесты. Не задумывайтесь над вопросами, отвечайте сразу.
— Хорошо.
Странно всё-таки, что я так хорошо помню этот сон, — обычно из головы всё вылетает моментально, стоит только проснуться...
— Кэт, будьте внимательны!
— Что? Ох, извините. Я задумалась.
Отвечать надо быстро, первое, что приходит в голову, какой бы чушью это ни показалось потом. Интересно, как Феникс намерен во всём этом разбираться? Но, похоже, он доволен.
— Отлично, спасибо. Подождём немного, сейчас данные будут обработаны.
— Да, конечно.
Всё-таки до чего приятно просто сидеть в замке, любоваться, как за окном ведёт своё наступление весна...
— Молчите... Вот вы сказали, что не в обиде на Землю. Но всё же вы не собираетесь жить здесь, так?
— Пожалуй, так. Во время войны возвращение на Землю было моей тайной мечтой, ради осуществления которой я готова была на всё, что угодно. А теперь — можно прилетать и улетать, когда хочется, можно свободно выбирать, где жить, чем заниматься. Всё-таки я оторвалась от своей планеты, как ни неприятно это признавать. Там я своя, там от меня, говорят, есть толк...
— Простите.
Феникс придвинулся к экрану, на котором стали появляться какие-то данные.
— Да, всё подтверждается. Это, так сказать, первичная проверка на наличие экстрасенсорных способностей и, если они есть, примерная классификация. Продолжим.

* * *
...А ночью я с нетерпением ждала, когда же, наконец, засну. Из-за возбуждения, конечно, сон и не думал приходить, — его место занял мучительный полусон, полуявь, когда хочешь провалиться в желанную безбрежность со сновидениями, но — не можешь...
— Пожалуйста, — больной голос ширрау я узнала не сразу. — Прошу тебя... Сегодня я не могу летать.
Сердце сжалось от тревоги: неужели было ошибкой привезти его на нашу планету?
— Я могу тебе помочь?
— Только ты и можешь.
Кажется, ему было совсем плохо. Вспомнился Феникс, его виноватые глаза: 'призрак, вызванный в материальный мир моим неосторожным словом'...
— Что надо делать?
— Встань и открой окно.
Почему-то сделать это было страшно тяжело, — словно идёшь не сквозь воздух, а через какую-то вязкую массу.
— Теперь поднимись на подоконник. Так, как летала.
Надо захотеть и потянуться вверх... И вот уже внизу — ночной двор институтского корпуса.
— Оттолкнись и полети.
Земля резко бросилась под ноги, казалось, миг — и я разобьюсь... В последний момент дикое усилие воли всё же вытянуло меня наверх.
— Хорошо... Лети к стоянке флайеров.
— А почему у меня не получается так легко, как тогда?
— Я всё расскажу потом. Приземлись у флайера Феникса.
Что ж, это удобно — вот так, по воздуху миновать пропускной пост и сразу очутиться на стоянке.
— Сядь в машину и лети ко мне.
— Как тебя найти?
— Лети на мой зов.
Стоило приземлиться, как тело враз отяжелело. Ну почему, почему так долго лететь на флайере? Как будто действительно через весь океан. Даже солнце появилось по ту сторону океана... и стайки эльреев в небе. Вчера их не было.
Деревья гнулись и качались под порывами сильного ветра. Стоявшая на берегу фигура в чёрном была заметна издали.
— Забери меня отсюда.
— Но за тобой же следят.
— По вашим законам, никто не имеет права запретить мне свободно передвигаться по планете.
Он садится рядом со мной.
— Куда теперь?
— К тому хранилищу, где тебя арестовали.
— Зачем?
— Мне нужна одна вещь.
Рука послушно двинула машину вперёд и вверх, а в голове медленно и лениво прошла мысль: он страшно сосредоточен, говорит отрывисто и не слишком напоминает себя из прошлого сна...
Видеофон ожил, нестерпимо громким звуком вызова резанув по слуху. Ширрау забился в угол, чтобы не попасть в кадр.
— Кэт, куда вы пропали? Я вас полдня ищу.
Смутно знакомое лицо. Как же его зовут? Фамилия — как название птицы... Ненастоящей.
— Вы решили проверить, можете ли водить флайер, перейдя на иное зрение? А что ж вы мне ничего не сказали?
Интересно, что он несёт? С иным зрением можно видеть в темноте, а здесь светло, и оно мне без надобности...
— Кэт, да скажите хоть что-нибудь!
— Пожалуйста, не отвечай, — проник в сознание голос ширрау. — Время уйдёт, а мне важна каждая минута...
Протянувшаяся сбоку рука ширрау стукнула по кнопке, отключив связь. Ещё некоторое время мучительно тянулся полёт, — и вот уже близко хранилище опасных вещей, связанных с Силой.
— Садись на стоянке... Нет-нет, не ближайшей. Хорошо.
— Выходим?
— Нет. Надо подождать.
— Долго? Я устала.
— Теперь уже скоро. Ты не знаешь, как я признателен тебе.
Он выходит первым и тут же растворяется в толпе. Голос его слышен хорошо, это странно...
— Выходи. Лети к хранилищу, и повыше. Так, хорошо. Зависни у двери... нет, у другой. Сейчас люди уходят домой, дверь откроется, и ты влетишь внутрь. Держись в воздухе! Я понимаю, ты устала, но... Вот умница. Камеры снимают ниже, они на такие полёты не рассчитаны. Поверни налево. Вторая дверь.
— Что это?
— Зал каталогов. Все уже ушли домой, никого нет.
— Надо что-то найти?
— Нет, я знаю, что мне нужно, и где оно лежит. Нужно открыть двери и вынести это наружу.
— Но пропажу заметят! Хотя... — знания о повстанческих методах борьбы с чужими секретами всплыли сразу, — можно устроить системный сбой в компьютерной сети. И дежурные будут долго разбираться, что же произошло...
— ...а ты тем временем быстро завершишь дело. Действуй!
Я со всего размаху плюхнулась в кресло и ушибла ногу. В глазах потемнело.
— Осторожней! Хочешь, чтобы тебя опять поймали?
— Конечно, нет!
Руки быстро и точно исполнили все команды.
— Не забудь открыть главный вход!
— Да, да.
— Теперь лети в само хранилище и ни о чём не беспокойся.
— Я устала летать!
— Тогда поторопись.
Мимо промелькнули коридоры, — широкие, словно предназначенные для провоза больших грузов. За распахнутыми дверями — залы, заставленные бесчисленными ящиками.
— Я остановлю, когда надо. Вперёд, вперёд. Третий зал налево. Вон тот ящик.
— Но он же большой! И тяжёлый, наверное.
— Если бы ты ходила по земле — да.
Ящики, ящики, — штабеля, из которых сложены целые стены. Когда пролетаешь мимо, ясно видно, как внутри что-то светится, и знаешь, что глаз неспособен различать такие цвета... Значит, я действительно смотрю сквозь веки. Любопытно.
Полувидимая плеть, похожая на тень от щупальца, внезапно взвилась откуда-то сбоку, и я, не успев понять, что делаю, рванулась вверх. Стоило обернуться, как она опять жадно потянулась к живому существу, осмелившемуся нарушить покой хранилища. Господи, да как же люди ходят здесь каждый день?!
— Служащим это существо не опасно.
Я отшатнулась от новой попытки щупальца схватить меня за ногу.
— Слушай, это чудище находится возле того ящика, который тебе нужен!
— Ну так убей его.
— Но как?
— Разве тебя не учили?
— Никто меня ничему не учил! Просто у меня есть способности, которые я не знаю, куда девать!
Ширрау несколько мгновений озадаченно молчал.
— Ну, тогда... Тогда ни о чём не думай и положись на скорость. Это существо привязано к месту, так что можно проскочить.
— Привязано? Как моллюск к раковине?
— Ну, примерно.
— Чем же оно питается?
— Этого вам, материальным существам, не понять.
— Но разве оно не желает сейчас закусить мной?
— Да, верно, — потому что ты более одарена Силой, чем любой местный житель.
— Очень мило! Послушай, тебе действительно позарез нужен этот чёртов ящик?
— Да, — упало коротко и веско.
Я вздохнула и постаралась разглядеть чудище. Если смотреть прямо, то ничего не видно, а если вбок, то можно уловить неясные очертания тёмной массы, которая время от времени извергает из себя нечто, похожее на щупальца. Я смотрела, смотрела, — и внезапно стало казаться, что в появлении и исчезновении щупалец есть какой-то ритм.
И в тот же миг я бросилась вперёд и вниз, — забыв, что такое осторожность, расчёт, — словно нырнула в какой-то головокружительный поток. Мысль и действие слились в одно, — ощущение потрясающее, наяву никогда такого не бывает! Прямо. Левее. Хорошо, — плеть бьёт мимо. Ещё поворот. Так. Да они просто медлительны, это щупальца, им ни за что на свете не догнать меня! Пальцы впиваются в край ящика, — действительно, он не тяжёлый. Убрать ногу из-под удара! А теперь — назад и вниз, щупальце не успеет распрямиться... Точно. Вперёд!
Поворот, поворот, поворот... Прямо лабиринт какой-то. И совсем нет окон, — это начинает угнетать. Все стены сливаются в одну, ещё один поворот, — впереди закатные лучи солнца. Взмыть в небо!
— Нет, только не вверх!..
Дома остались внизу. Вечер, небо, и я — одна!
— Стоять! Стрелять буду! — громко рявкнул кто-то рядом по открытой связи.
От неожиданности я выронила ящик: сзади и сбоку надвигались три полицейских флайера. Меня накрыл ужас, состояние лёгкости стало исчезать с катастрофической быстротой. Вдруг открылись глаза, — и я начала падать. Один из флайеров заложил вираж совсем близко.
Отчаянным усилием воли я умудрилась обрести какую-то долю былой летучести. Флайер, по счастью, оказался настолько близко, что левая рука смогла вцепиться в дуло тяжёлого бластера. Схватиться второй рукой не удалось: сон окончательно слетел. Оказывается, я вместо мирного пребывания в своей кровати болтаюсь в пижаме над пропастью. Чёрт подери, как я сюда попала? Я же не умею летать! Зато умею громко орать 'помогите'!
— Где она? — удивились из флайера. — Только что ведь была здесь.
— Я на орудии! Спаси-ите!
Бластер медленно поехал влево. Они что, с ума посходили? Я же свалюсь! Слава Богу, дверь открывается, но медленно.
— Ты на прицеле, прыгай в кабину, — предложил дюжий мужчина в форме.
— Я не могу!
— Ладно, перестань! Только что так лихо летала, и вдруг — 'не могу'.
— Хочешь убедиться? Тогда спасать будет некого!
— Вот чудеса-то! Ну, хватайся.
— Я не дотянусь! Мама!
Полицейский чертыхнулся и полез наружу. Тяжёлый ботинок оперся на тот же бластер, но возле кабины.
— Нет, далеко. Эй, придержите меня!
— Есть! — ответили из глубины флайера.
Он нагибался вперёд, — страшно медленно, на мой взгляд. Рука, державшаяся за бластер, онемела, а он всё тянулся, тянулся...
Наконец сильные пальцы сомкнулись на моём запястье, отчего рука вмиг разжалась. Ещё несколько жутких мгновений, — и я очутилась в кабине. Меня всю трясло, в голове мутилось, а зубы щёлкали сами по себе.
— Ну ты даёшь, девочка! Летала-летала, и вдруг — на тебе.
— Я н-не умею л-летать! Я спала!
—