почтальона, я уже торчала в открытом окне покоев Стелли, чудом не вываливаясь наружу.
— Летит, — спокойно произнесла Эрлиней, шагов которой я не услышала.
— Где?
— Да вот же, посмотри налево. И слезь с подоконника, а то ему негде будет сесть.
Я поспешно спрыгнула на пол, обнаружив, что успела отсидеть левую ногу. Чекаронг с обычным для этих птиц величием совершил посадку и терпеливо ждал, пока отвяжут письмо. Прочитав послание, я не поверила своим глазам.
— 'Это полная неожиданность. Прилетай немедленно'. Но элиа же меня живьём съедят!
Эрлиней задумалась, меж гордых бровей пролегла тонкая складка.
— Раз Герой зовёт тебя, значит, не съедят. И... я постараюсь обезопасить твой визит. Иди к машине и жди. Возьми с собой чекаронга, вдруг понадобится его помощь.
Я весело взглянула на огромную птицу.
— Понял? Мы отправляемся прямиком в гости к Вечности.
Тот внимательно посмотрел немигающими жёлтыми глазами и легко снялся с подоконника, — он знал, куда лететь. Я в последний раз встретилась взглядом с королевой: надо же так свободно распоряжаться чужими жизнями!..
Разряженный в пух и прах королевский паж, сопровождаемый гвардейцами, принёс мне в гравикар свёрнутый в трубочку плотный лист — что-то среднее между тканью и бумагой. Я развернула его, прочитала и несколько оторопела: их величества назначали Кэт Вязовскую посланником, ну а к этой миссии прилагалась полная и абсолютная неприкосновенность. Оставалось надеяться, что внушительных размеров королевская печать окажет на элиа должное воздействие.
Мой гравикар, усовершенствованный за время войны с Империей, взмыл на доступную только флайерам высоту и преодолел полстраны в рекордный срок. На скале, — над морем, — приложив руку козырьком к глазам, машину ждал Стелли.
Когда гравикар приземлился, он сел в салон и внимательно изучил мою верительную грамоту, затем смущённо улыбнулся: за тысячу лет язык людей Аксерата сильно изменился, разобрать текст получалось не сразу.
— Зачем вызвал?
— Нужно объяснить ситуацию. Здесь никто ничего и не подозревал, пока ты не прислала записку.
— А поверят?
— Не сомневайся.
Я вздохнула.
— Этот старик уже однажды поверил нам с Фениксом, а затем послал на костёр за правду о Переходе.
— Да не за правду, — расстроился Стелли. — Просто он считал, что народу всё равно не объяснить, что Переход ведёт не туда, а ваша казнь удовлетворит их жажду мести, и они успокоятся. Знаешь, как он сейчас жалеет об этом!
— О том, что нас королева спасла?
— Не-ет! О том, что вообще так вышло. Он с самого начала был против создания Ордена, всё настаивал, чтобы элиа уходили в блаженную страну. Мол, пусть люди сами собой управляют. Только его никто не послушал, особенно молодёжь: ныне покойный глава Ордена и его подручные. Они остальных элиа зачаровали своей объединяющей волей, вот у тех собственная и отключилась. А что можно сделать против такой махины в одиночку? Хорошо, хоть жив остался.
Я улыбнулась его горячности.
— Сколько же лет этим 'молодым'?
— Ну, я не знаю, но меньше тысячи точно. Они родились уже после того, как я ушёл отсюда. Поехали?
Кивнув, я подняла машину в воздух. Очень хотелось поверить, что ясные глаза Стелли способны даже врага превратить в друга.
При виде дома на центральной площади у меня похолодели пальцы: отсюда нас с Фениксом выводили на костёр, и если бы не появление Стелли и Эрлиней... Невольно передёрнув плечами, я посадила гравикар у крыльца дома старого элиа. Стоявшая у дверей стража не шелохнулась, но настороженность их ощущалась весьма отчётливо.
Убранство залов было весьма аскетичным, — как будто хозяину этих покоев были чужды все внешние проявления власти и богатства. Седой гордый элиа стоял у окна и смотрел на Путеводное море.
Я вдруг почувствовала, как тяжело этому старику. Когда-то всё было иначе — и страна, и её жители, их чаяния, стремления, сама жизнь, наконец... А потом всё внезапно и страшно переменилось, потому что пришли молодые и создали Орден, а теперь и заветный берег блаженной страны растаял в звёздных далях. Если раньше его душу успокаивала мысль об этом запасном выходе, способе бегства от жизни Аксерата, стань она вдруг невыносимой, то теперь он остался лицом к лицу с действительностью, от которой больше некуда деться. Ненависть к существу, пославшему меня на костёр, от этих мыслей сама собой испарилась, а её место заняло глубокое искреннее сочувствие.
Стелли поздоровался, я тоже. Элиа обернулся, — и я оторопела: раньше эти глаза словно пронзали тебя насквозь, как лучи какого-то беспощадного живого сканера, но теперь было даже трудно представить, что этот старик мог приказать кого-то убить.
Выслушав рассказ о том, каким чудом мне стало известно об организации нового Ордена, элиа глубоко задумался, прикрыв веки. Показалось, что он задремал, — но это было не так: с помощью Силы глава северного поселения пытался определить, насколько велика опасность.
— Боюсь, я ничем не могу помочь — ни вам, ни себе, — медленно сказал старый элиа. — Да, объединяющая воля снова существует, но это всё, что я смог почувствовать. Вы справились с тем Орденом, что был раньше, значит, справитесь и с нынешним. Идите.
Он прибавил короткую фразу на своём языке, — Стелли перевёл её как обычное 'да помогут вам боги'. Возникла жестокая мысль: может, зря Раина лечит этих элиа, если они вымрут, опасность исчезнет сама собой... Хотя я предпочла бы, чтобы вымерла сама идея покорения других народов.
Мы поехали к Раине и Фениксу, — поделиться новостями и посоветоваться. Старый элиа, конечно, хорошо устроился: мол, Орден — это проблема людей, вот и решайте её сами. А если наше решение ему не понравится? Вдруг пришедший мне в голову мерзкий вариант окажется единственно возможным выходом из ситуации?..
...Совещание затянулось до глубокой ночи, — Раина и Феникс сначала засыпали друг друга медицинской терминологией, затем взялись за компьютер и так погрузились в это занятие, что мы со Стелли почувствовали себя абсолютно лишними. Нас отправили отдыхать, а наутро уставший, но довольный Феникс объявил, что, по всей видимости, процент вероятности создания нового Ордена весьма низок, так как болезнь мешает элиа подчиняться объединяющей воле. Обрадованная этой информацией, я позвонила королеве Эрлиней, и та в ответ повелела доложить о ситуации главе элиа, причём настаивала на том, что докладывать нужно подробно. Вспомнив о внушительном документе, дававшем мне статус посланника, я кивнула и отправилась в сопровождении Феникса и Стелли выполнять свои обязанности.
В том зале, где мы беседовали со старым элиа, было пусто, и, поговорив со слугами, Стелли повёл нас по коридорам и комнатам, которых я ещё не видела. В какой-то миг показалось, что внутри дом значительно больше, чем снаружи. По дороге то и дело попадались охранники, — застыли, будто неживые.
Когда Стелли открыл дверь в библиотеку, я вздрогнула, сжалась и остановилась на пороге: это была та самая комната, из сна, и именно так стоял посредине её прямоугольный длинный стол с придвинутыми стульями, и именно там, слева, было окно, а справа — дверь, ведущая в смежное помещение... А стул, на котором во сне сидела я, занимал сейчас старый элиа, ведя негромкую беседу с молодым соплеменником. В следующий миг Стелли с криком рванулся вперёд, потому что в руке гостя сверкнул клинок. В ту же секунду Феникс схватил Стелли за шиворот, я выхватила кинжал из-за пояса охранника, мимолётно обозлившись, — для мебели их тут столько понаставили, что ли?! Гость старика обернулся на крик, и этого мгновения мне хватило, чтобы преградить убийце дорогу. В голове было пусто, тело действовало как-то самостоятельно.
Элиа оправился от внезапности нападения и двинулся на меня. Если он ещё и Силу обрушит, мне точно конец... Но никакого постороннего воздействия почему-то не ощущалось, ни голова, ни руки-ноги из повиновения не выходили. Удар, ещё удар, парировать молниеносную атаку слева, метнуться вбок, — элиа собирался меня проткнуть, но опоздал, клинок только со свистом рассёк воздух. Фехтовать он, конечно, умеет, но, похоже, давно этим умением не пользовался. Я, конечно, мельче, но увёртливей: шаг — ещё один — повернуться, пропустить руку врага мимо себя — и нанести удар. Всё.
Элиа рухнул на колени, глаза закатились. Меня затрясло, я выпустила рукоять, — кинжал так и остался торчать в его груди. Несколько мгновений элиа ещё держался, затем медленно завалился набок. Я отступила и зажмурилась.
За дверью раздался шум, я вздрогнула: ещё какая-то напасть?! В библиотеку вбежали встревоженные элиа, набросились с вопросами, — кто-то на своём языке, кто-то соизволил перейти на язык людей Аксерата. Стелли вырвался из рук Феникса, загородил меня от толпы.
— Не смейте её трогать!
— Он требовал, чтобы я перестал мешать ему создавать Орден, — прорезал общий шум голос старого элиа, и все замолчали. — И никак не мог поверить, что помеха не во мне. Когда решил, что я упорствую, то захотел меня убить.
Я перевела эти слова на галактический для Феникса, тот обрадованно закивал.
— Ордена больше не создать, — заявил он, и Стелли перевёл его слова. — Виной тому контакты с Галактикой: ваш народ не приспособлен к ним. А из-за болезней вы становитесь неспособны подчиниться объединяющей воле, и слава Создателю!
— Что же делать? — обречённо спросил кто-то из толпы. — Выходит, все мы умрём?
— О нет! — горячо вмешался Стелли. — Ведь здесь Раина, она этого не допустит!
Элиа снова заговорили одновременно, — судя по их лицам, словам Стелли они очень хотели бы поверить. Я всё ещё никак не могла отойти от шока: только что острое лезвие сверкало перед глазами, а теперь на моём счету — чужая жизнь...
— Снова закрыть наш мир от Вселенной? — переспросил Стелли, переводя вопрос из толпы для меня и Феникса. — Но как, да и зачем? Вы же видите, наши люди и люди со звёзд — это один народ, как ни удивительно. Теперь они воссоединились. Неужели вы хотите мешать им?
— Тем более, что этим вы бы попытались навязать свою волю другому народу, — добавила я. — По законам Галактики, это недопустимо, а люди вашей планеты уже доказали, что управление со стороны им глубоко противно.
— Это уж точно, — кивнул Стелли.
Старый элиа встал.
— Мир изменился, — торжественно и печально констатировал он. — Теперь я — страж пути, которого нет, а людьми правит Хозяйка Вечности...
— Кто? — удивилась я.
— Эрлиней. Так переводится её имя. Мир изменился, говорю я, и мы должны либо меняться вместе с ним, либо исчезнуть. Каждый выбирает сам.
— Не исчезай, — тихо попросил Стелли. — Ты ведь один остался здесь от эпохи, откуда я родом.
Старик улыбнулся. Я с изумлением обнаружила, какая у него прекрасная улыбка.
— Не беспокойся обо мне.
...А потом мы с Фениксом и Стелли сели в гравикар и взяли курс на Меронну. Наутро на Аксерате появился Крис, громкоголосый и, по обыкновению, сияющий. Королевскую резиденцию он окинул взглядом знатока и ухмыльнулся: понравилось. Пока я встречала его у входа и провожала до покоев Стелли, то успела выложить и про Орден, и про то, как мы с ним справились, и про последние приключения. В приключениях Ариатис знал толк и мои оценил по достоинству.
—
