открывшаяся моему взору, до известной степени действительно была интимной. Но! Что в данном случае важнее? Щелк, щелк, щелк… Дебет – кредит… Победило нежелание прослыть ханжой.
Я улыбнулась. Павел улыбнулся мне в ответ и попытался встать. Но Олька, сидевшая на подлокотнике его кресла, повернувшись ко мне лицом, неловко (а может наоборот намеренно), покачнулась и шлепнулась к нему на колени. Картина маслом: «Мы вас не ждали, а вы приперлись».
- Пиццу лучше есть, пока она не остыла.
И очередная фальшиво-простодушная улыбка.
Олька хохотала, даже не пытаясь встать. Павел улыбался. Похоже, ситуация была неприятна лишь мне. Чувствуя, что улыбка на моем лице превращается в гримасу, я отвернулась и подошла к музыкальному центру. Пробежав взглядом по надписям на коробочках с дисками, аккуратно расставленных в винтообразной высокой стойке, поняла, что не разобрала ни единого слова. Принялась читать вновь, более внимательно. Помогло. Я успокоилась и могла продолжать общение в, так сказать, непринужденной манере.
- Ничего нового…
- Посмотри в коробке, - отозвалась подружка.
В коробке… И где она? Покрутив головой, но, не оглядываясь, я таки обнаружила картонную коробку, стоящую рядом на стуле. В ней навалом лежали потертые пластиковые коробочки с забавными рукописными вкладышами вместо ярких типографских картинок.
- Что это?- спросила я, вынув из кучи одну наугад.
- Не знаю. Антон притащил, я еще не смотрела. Да брось ты там копаться! Давай лучше выпьем…
- Неплохая идея, - поддержал ее Павел.
Я собралась духом и обернулась. В этот момент он обхватил Ольку за талию, приподнял ее и, встав вместе с ней, мягко опустил ее на пол. Меня поразило, с какой легкостью он все это проделал. Моя Олька, безусловно, не отличалась особо широкой костью, но все-таки метр семьдесят девять… А Павел при всей своей ладности, как любила говаривать баба Лина, до гренадерского телосложения явно не дотягивал. Что-то раньше я не замечала за собой любования мужской силой.
Мы сдвинули кресла, сгруппировавшись вокруг сервировочного столика. Павел откупорил бутылку, разлил вино и первым поднял свой бокал.
- Надо выпить за что-нибудь…
- Предлагай, - согласно кивнула Олька.
- За Аглаю.
- С какой стати? – удивленно, но вовсе не возмущенно спросила Олька, уставившись на меня.
- Ну… Я думал, что это очевидно.
- Лично мне это не очевидно.
Олькино недоумение начинало меня раздражать. Простая любезность. Пока она здесь ворковала, я вкалывала на кухне. Что еще объяснять?
- Я как хозяйка дома рассчитывала…
На лице Павла читались потуги поиска подходящих слов. Неужели так трудно сообразить, что ответить зарвавшейся хозяйке? Обидно.
- Во-первых, Аглая привела меня в этот дом…
- А, во-вторых? - капризно надув губки, поторопила вновь замешкавшегося Павла Олька.
Ха-ха… Олькина игра в капризную девочку была мне хорошо знакома, но Павел!.. Он-то, оказывается, подбирал слова, чтобы реабилитироваться в Олькиных глазах. Это уж слишком. Обида медленно, но верно расползалась во мне, принимая необратимую форму. А обижаюсь я очень однообразно, поэтому совершенно очевидно, что скоро мне все это надоест. Вот уже накатывает… Нет... Подбирается. Да. Подбирается промозглая сырость Альбиона, распространяя вокруг, как выражались позапрошловековые классики - сплин, а проще говоря, тоску смертную. Ваши игры мне не интересны. Что происходило здесь до моего появления, что будет после того, как я уйду?.. Все слишком очевидно. Никакой интриги.
Я спокойно (читай – безразлично) посмотрела сначала на Ольку, потом на Павла…
- Давайте я с вами выпью сразу за все и за всех…
- Но?..
- Мне пора…
- Куда тебе пора?
- Пора покинуть вашу милую компанию и вернуться на кухню.
Я высоко подняла руку с бокалом, поочередно кивнула сотрапезникам и залпом выпила вино. Что ж раз никто не собирался меня задерживать, мне оставалось лишь исполнить свое намерение. Взяв со столика тарелку с пиццей, я покинула «сараюшку» в полнейшей тишине.
Продолжение следует...
забывая, что у нее, где стоит /на мой взгляд, перед где запятая лишняя.
Вы скажите / здесь повелительная форма получается, наверное, надо скажете
Пожалуй, единственной действительно интересной вещью добытой Олькой в опустевших квартирах был старый сервировочный столик - произведение безызвестного народного умельца симпатичное мне своей занятной самобытностью и функциональной простотой / думаю, нужна запятая перед добытой, потом перед был, потом перед симпатичное.
и прочей мелочью придуманной цивилизованным человечеством / перед придуманной тоже запятая, наверное, нужна.