рассмотрел, какой-то странный коридор – он вилял как лесная тропа и не имел прямых и ровных углов. Коридор уходил тоже вдаль и был освещен желтыми ярко светящимися лампами. В конец коридора чернела не то дверь, не то какой-то темный люк. По бокам коридора виднелись светло-синие двери с окошками в верхней части. У дверей не было ни ручек, ни замков. Кирилла подвели к одной из таких дверей, сопровождающая его девушка втолкнула в щель между дверью и косяком ту самую пластиковую карточку – оказывается толстяк, вернул ее назад. Что-то щелкнуло и над дверью закрутилась и замигала красная лампа. Дверь медленно отползла куда-то сначала назад затем в бок.
Путь вновь был свободен.
«Да удрать из этой кремлевской толи тюрьмы, толи гостиницы, поистине невозможно! Судя по всему над нами метров двадцать бетона!» - подумал Кирилл с каким-то веселым равнодушием.
Они вновь вошли в помещение, но тут же их остановил человек в красном кителе. Он улыбнулся, молча кивнул девушке и охранникам и показал им, что они свободны. Свита, сопровождавшая Кирилла, растворилась как в сказке, он лишь услышал, как сзади зажужжав, закрылась дверь.
Путь был окончательно отрезан...
– Здравствуйте! Товарищ Кирилл вы наш особый постоялец. Сразу представлюсь я начальник внутренней стражи государственного комплекса гостиница Кремль Хрущев. Я буду следить за тем, что бы у нас вам было особенно приятно и уютно. Добро пожаловать!
– Здрасте... – Кирилл растерянно вглядывался в черты этого человека.
«Знал бы папа Кузькиной матери и отец кукурузной революции эс-эс-эс-эр, что его фамилию, в виде клички, дадут гарсону.... пусть и такому важному. Нет, наверное все же он администратор... гостиничный администратор» - с ухмылкой подумал Лучинский.
Мне поступило распоряжение приготовить для вас одноместный люкс. Но сначала вы должны посетить наш специальный изолятор. Там кстати, как вам и обещали, вы, встретитесь с одним человеком... ну, а потом, потом если пожелаете, или не захотите с ним больше оставаться один на один, или просто захотите побыть и пожить один, то вас переселят в одиночный люкс, – Хрущев добродушно улыбнулся. – Вы согласны с таким вот предложением?
– Хм, а если нет? – съязвил Лучинский.
Хрущев ничего не ответил. Он лишь еще раз улыбнулся и поднял руку. Тот час, за его спиной появился еще один охранник, правда, в бледно-розовой форме, цвета недоспелого арбуза.
– Проведите товарища Кирилла в спец номер ноль, ноль один. И распорядитесь ему дать все, что он запросит. Еда спиртное табак. И прочее.
– Прочее?!!! – удивился Кирилл.
– Ну, да...
– Хм, что я бабу... простите, женщину, могу вызвать...
– А, что, вам надо?!
– Нет но...
– Вот когда понадобится, можете обратиться... – равнодушным тоном ответил Хрущев.
Кириллу показалось, что он разозлился, да и вообще этот администратор тюремщик, не очень-то обрадовался ему. Но рассуждать, не было времени. Его пригласили пройти с этим парнем цвета арбузной мякоти.
Его опять провели по изогнутом коридору, но на этот раз тоннель вел вправо. Шли они недолго. Сразу за прозрачной дверью, которая раздвинулась, как по мановению волшебной палочки, перед ними оказался еще один охранник в арбузной форме. Он-то и указал Кириллу на небольшую дверь сбоку. За ней оказался... еще один коридор.
«Господи! Они, как кроты тут нарыли целую вот шахту, что тут за город? Как в кино про будущее. Только вот это жаль что не кино, а самое настоящее будущее!» – грустно подумал Кирилл.
***
Кирилла подвели к одной из многочисленных одинаковых дверей в коридоре. Сопровождающий его офицер с почтением пригнулся и, нажав, на невидимую, на стене кнопку, кивнул рукой. Белый прямоугольник бесшумно отъехал в сторону. Мягкий, синеватый свет дежурного освещения, блеснул противной светлой полоской на полу. Кирилл, помявшись, нерешительно переступил порог. Офицер, остался где-то сзади него. Лучинский не видел его лица, но чувствовал его любопытный взгляд на своей спине. Теплота от неведомой силы резанула между лопатками. Он хотел обернуться и посмотреть на офицера, но подумав, не стал, стал этого делать, а сделал шаг вперед. Тихо зашипев сжатым воздухом гидравлической системы, сзади закрылась дверь.
«Господи, словно в чистилище зашел! Нет, неужели все наяву?!» - подумал Лучинский и посмотрел вглубь помещения.
Светлая, прямоугольная комната с большим окном и плотным, матовым стеклом, пропускающим лишь искусственный солнечный свет. Вдоль стен две кровати. Небольшой шкаф и два мягких кресла. В одном из них сидел человек в нелепой белой пижаме большей похожей на мундир. Кирилл даже не сразу его рассмотрел. Мужчина был маленький и худой. Нелепая большая лысая голова свесилась с тоненькой шеи и весела, словно перезревшая груша. Человек сжимал виски руками и отрешенно смотрел в пол. Рыжая бородка и усы, то и дело, дергались. Мужчина что-то бормотал себе под нос. Лучинский с изумлением уставился на него. Он всматривался в лицо лысоватого обитателя палаты и с ужасом понимал, что знает этого человека. Кирилл не мог вспомнить, где его видел, но его разум подсказывал, что он хорошо знает незнакомца.
«Господи! Ведение зашли слишком далеко! Нет! Такого не может быть! Только этого мне не хватало!» - с кошмарным привкусом чего-то неизбежного, подумал Лучинский.
Кирилл неуверенно шагнул и, стараясь получше рассмотреть, лицо обитателя номера, опустил голову. Мужчина, не обращал на Кирилла никакого внимания. Он продолжал массировать виски руками и что-то бормотать под нос.
Лучинский, вздрогнул и, помявшись, хлопнул себя по щеке, ладонью и неожиданно даже для себя воскликнул.
– Нет! Кирюша! Ты, просто спятил! Нет! Такое?! Ха! Ленин! Да ну! Это уж через - чур! Нет! Не может быть! Господи нет! Просто, похож, наверное! – прошептал вслух Кирилл и медленно присев на одну из кроватей более громко окликнул незнакомца. – Эй! Любезный? Вы кто?
Незнакомец оторвал руки от головы и посмотрел на Кирилла мутными и печальными глазами. Трагическая улыбка похожая на страдающего зубной болью человека растянулась на щеках. Оскалив желтые зубы, мужчина, негромко ответил, скрипящим голосом:
– Вы, что батенька? Тоже спец клиент?
Кирилл откинулся назад на кровати и тяжело вздохнул:
– Вроде да. А вы, простите, кто?
Незнакомец ухмыльнулся и, посмотрев на имитатор окна с матовым свечением за стеклом, тихо буркнул:
– А я думал, что меня все знают. Вроде как, очень наиважнейший человек был! Видно действительно что-то случилось, – но, не ответив на вопрос, тут же спросил Лучинского. – А вы надолго сюда?
Кирилл пожал плечами и, не спуская глаз с мужчины, осторожно сказал:
– Ну, не знаю. Вообще-то меня сначала определили в одноместный люкс. Но, вот пока привели сюда. Как сказали что бы я... с вами, как я вижу, познакомился. Вот я и знакомлюсь.
– Ну, что ж тогда давайте знакомится, – бородатый медленно и нехотя встал.
Он пошаркал по полу три шага и протянул Кириллу руку. Лучинский рассмотрел, что под глазами у старика проглядывают на щеках редкие веснушки. А его рука словно сыпью покрыта этими рыжими пятнышками. Бородатый ухмыльнулся, видя, как Лучиснкий рассматривает его кисть. Кирилл немного засмущался и, опомнившись пожал руку старику.
– Ну, что ж вы молчите?! Как вас зовут?! – воскликнул старец.
– Меня... э-э-э, меня зовут Кирилл, Кирилл Лучинский.
– Так-с! Приятно, очень приятно Кирилл... как вас по батюшке?
– Михайлович... Кирилл Михайлович.
– Так-с понятно. Кирилл Михайлович.
Старик потряс руку и, буквально вырвав ее из рукопожатия, загадочно почесал ею свою рыженькую бородку.
– А вы, что ж вы-то, не говорите мне своего имени? – немного обиделся Кирилл.
– Ах да!.. Да. А, что мне чего говорить, вы уже и догадались сами. Владимир Ильич. Меня зовут Владимир Ильич.
– Ленин?!!! – обомлел Лучинский.
– Ну, да Ленин? Ульянов Ленин! А вы, что ж, меня не узнали?
– Нет, но...
– Что батенька – но?!
– Но, вы же умерли?
Ленин посмотрел на Кирилла и издевательски хмыкнул:
– Вы имеет в виду январь тысяча девятьсот двадцать четвертого?
– Ну, да... – Кирилл, глотал воздух, как рыба, выброшенная на берег.
– Ах, да! Тогда я официально умер. Но, а вы когда официально умерли? – Владимир Ильич прищурил глаза.
«Прямо, как точь-в-точь на старом агит плакате. Ну, суки умели создать образ!» - Кирилл, сглотнул слюну.
– Я говорю батенька, а вы когда умерли?! Вы, что ж, не в себе что ли?! – прикрикнул Владимир Ильич и засунув руки в карманы брюк, как-то отвязано закачался на ногах как ванька-встанька, перенося центр тяжести, то на носки, то на пятки.
– Я... я не умер, - оправдывался Кирилл.
– А вот это уже ерунда! Сюда попадают только те, кто официально умер! Вот! Какой у вас номер вы знаете?
– Какой еще номер?
– Ну, литер... какой?
– Не знаю... – и тут, Кирилл вспомнил, что его называли «098». – Вроде, как ноль девяносто восьмой... – выдохнул Лучинский.
Он все еще надеялся, что ему все это сниться. И что ему просто дали какой-то наркотик вместе с едой. Генцелюген одно слово!
– Так! Понятно! – Ленин вдруг стал мрачным.
– Что вам понятно? – испуганно переспросило Кирилл.
– Понятно, что мне трех человек вообще не присылали. Значит они сами...
– Каких... трех человек?!
– Видите ли, батенька, до вас тут был ноль девяносто четвертый!
– И, что?
Ленин внимательно всматривался в лицо Кирилла. Он подошел совсем близко. Лучинский, вдруг почувствовал, что от Ильича пахнет одеколоном. Обычным или не обычным, но одеколоном!
«Вот те раз Ленин встал, побрызгал рожу одеколоном и вот тут мне компостирует мозги?!» - противная издевательская мысль, сверлила мозг Лучинского.
– А то, батенька, что до вас был лишь девяносто четвертый, кстати, его звали Павел... он уснул в пятьдесят шестом... а потом, потом никого... я думал, что все... этот инетерим ими потерян...
– Интерим? воскликнул Кирилл.
– Ну, да... потусторонний интерим. Они его же ищут. Вот девяносто четвертый, по крайней мере, его именно пил. Вот девяносто пятый, шестой и седьмой выпали. Значит они, они думали решить эту проблему без меня... а это плохо... – бормотал себе под нос Ильич.
Он склонил голову и почесывал свою бородку пальцами, словно доил корову.
– Какую проблему, что решить?!! Вы откуда знаете про интерим?!!! – воскликнул Кирилл.
Ленин посмотрел на него печально и вздохнул. Он указал Лучинскому на кресло:
– Садитесь Кирилл, садитесь. Я кое-что вам расскажу.
Кирилл, словно под гипнозом, опустился в кресло. Ленин повернулся и подошел к шкафчику, который был вмонтирован в стену. Достал оттуда толстую зеленую бутылку с темно-коричневой жидкостью и два пузатых бокала. Он медленно, почти не поворачивая шеи, словно водолаз по дну, прошаркал по полу назад и сел в кресло рядом. Поставил бутылку и бокалы на столик, разделявший их с Кириллом.
– Вот! Последняя так сказать радость, которую мне так сказать разрешают, но в ограничении. Не больше полбутылки в месяц. Это коньяк, настоящий французский! Уже во всем государстве нет такого! А мне привозят, по спецзаказу! И я пью... Вы молодой человек сейчас со мной пожалуйте.
Кирилл глядел, как Ленин разливает коньяк по бокалам и представил, как тот, молодой тридцатилетний, вот так, сидит где ни будь в Париже на Елисейских, в начале ХХ века и попивает коньяк, читая газеты и думая о России. Он молод и
