Вечное Солнце Припяти

указателей...» Машина врезалась в ничто! Хотя по одной из версий, «виновник аварии попросту скрылся с места происшествия...»
Но я уверена, что это не так!
Он действительно врезался в ничто, точнее в нечто... И Славик со мной полностью согласен. В материалах «Дела№» - такое название так же придумал Славик – нет ни слова о тормозном пути или посторонних предметах, которые должны были бы остаться от другого автомобиля... Более того, Славик считает, что перед машиной Шевченко просто что-то возникло!..
Это жутко и глупо, но, как мне кажется, очень близко к истине.
Ниже прилагались тетрадные листы, исписанные неразборчивым почерком. Нам удалось определить лишь две вещи: помимо рукописного текста были выведены химические уравнения, а в конце стоял вывод, написанный отчего-то печатными буквами...
ТЕМПЕРЕАТУРА ГОРЕНИЯ АВТОМОБИЛЯ ПРЕВЫШАЕТ УСТАНОВЛЕННЫЕ ПРЕДЕЛЫ... в ЗЕМНЫХ УСЛОВИЯХ РЕАКЦИЯ НЕВОЗМОЖНА...
В этот момент я ощутила дрожь во всём теле... Собственно я и сейчас продолжаю её испытывать, так что с трудом вывожу буквы... Теперь я всё пишу под одеялом в свете фонарика... Мне кажется, антенны могут следить через окно... а возможно и сквозь стены.
Они воздействуют на меня именно через них!..
Славик сказал, что всё это очень странно. Мои сны «действительно имеют реальный подтекст». Непонятно одно: почему их вижу именно я и никто другой?..
Славик посоветовал держать ухо востро. Причём, как мне кажется, он, в первую очередь, обращался к самому себе...
(мне кажется, он боится, что со мной что-нибудь случится...)
Я тоже боюсь.
Мне страшно до потери пульса!
Мы всё же дочитали «Дело №...» до конца. По существу, чего-то значимого больше не было... По крайней мере, я ничего подозрительного не нашла... Не знаю, как Славик. Возможно, он догадывается о чём-нибудь ещё, просто не хочет запугивать меня ещё больше! В конце было напечатано: «”Дело №” передано в КГБ для дальнейшей проверки». Ещё стоял длинный номер и штамп «Совершенно секретно»...
Славик сказал, что мы вовремя успели. Более того даже странно, что «Дело №» до сих пор не было изъято из общего архива... Либо забыли, либо оставили специально...
Мы собирались было выбираться, но Славик наткнулся ещё на что-то... Это было ещё одно «Дело№» со штампом «Совершенно секретно».
Плавки двоих мальчишек нашли недалеко от станции...
Сегодня я решилась спросить у папы, зачем нашему городу нужны антенны. Он как-то странно хмыкнул и заявил, что это обычный ретранслятор. Благодаря ему, мы можем смотреть телевизионные станции Союза. Скоро построят ещё один ретранслятор за комиссариатом... Тогда качество сигнала будет намного лучше...
Я им определённо зачем-то нужна!..
Завтра я уезжаю. Брать с собой дневник отчего-то боюсь... Я оставлю его у Славика. Пусть спрячет так, чтобы даже я не знала, где!..»

10 – 11.12.2012г. Украина. Чернобыльская зона отчуждения.
К селу Копачи выходим часам к двадцати. Я настолько выбит из сил, что неспособен даже просто поднять руку с часами, чтобы уточнить время... Помню, что когда я ещё мог это проделать, было 19:32.
Шли быстро. Порой, даже просто бежали! Особенно под ЛЭП, где запищали часы. Фон составил 110 мкР/час... и медленно рос. Волков тут же поторопил – нужно поскорее пройти открытый участок местности. Меня не пришлось долго упрашивать – достаточно услышать хищный шелест дозиметра, как ноги самостоятельно ускоряются вплоть до бега. Дальше всё угомонилось. На подходе к Копачам фон колебался в пределах 30 – 50 мкР/час, а в самом селе не превышал 25 мкР/час...
Заходим в мрачный ангар. Я просто не в состоянии смотреть по сторонам... Да и толку-то – кругом тьма. Выхватываю лучом фонаря стоящий у стены табурет. Валюсь на него, одновременно понимая, что не смогу больше сделать ни шагу! Даже если «вспыхнет второе солнце» Чернобыля!.. Даже если мир снова начнёт трещать и рушиться, я буду просто сидеть и ждать собственного распада...
Волков закрывает скрипучую дверь. Я морщусь от противного звука, который заглушает уханье загнанного сердца. Понимаю, что не могу отчётливо мыслить. Виски, такое ощущение, сейчас взорвутся... На языке горечь.
Жадно втягиваю морозный воздух – стараюсь восстановить сбившееся дыхание. Холода не чувствую. Ещё бы, за какие-то четыре часа мы отмахали приблизительно двадцать километров! Для Волкова и подобных ему – это может и плёвое дело! Только не для меня.
Ноги просто гудят – стараюсь не думать о мозолях. На плечах и вовсе не осталось живого места.
Волков отходит от двери. Светит мне в лицо. Я морщусь, заслоняю глаза трясущейся ладонью. Попутно смотрю на часы: 20:07. Зачем-то произношу вслух...
Волков опускает фонарь. Говорит, что малость заплутал – рассчитывал выйти на село к семи вечера...
Действительно, немного...
Волков из солидарности справляется о моём самочувствии. Замечает, что предупреждал о возможных осложнениях, поджидающих на пути в это время года... Конечно, можно было бы переночевать у Полищуков – он поначалу так и хотел. Однако в виду обострившегося туберкулёза бабки Анюты, лучше лишний раз не рисковать.
Я лишь отмахиваюсь. Какая теперь разница!
Волков скидывает вещмешок. Ведёт плечами. Спешно сооружает некое подобие мангала или печки. По сути, это огрызок вентиляционной шахты, вырванной из стены и оборудованной под примитивную «буржуйку». Отчётливо видны следы копоти – село явно пользуется популярностью в среде местных сталкеров.
Волков водружает трубу на металлический лист в центре ангара. Спешно светит по углам. Натыкается на доски и солому... Кое-как передвигает шаткую конструкцию в их направлении.
Без сомнений, тут перевалочный пункт.
Волков заметно успокаивается. Похоже, он не был особо уверен в наличии топлива для костра... Надо признать, с его стороны, это непозволительная беспечность, которая могла обойтись нам очень дорого.
Стараюсь не выдать собственных эмоций. Понимаю, что просто устал. Оттого цепляюсь за всё подряд, как малый ребёнок, что никак не угомонится под вечер.
Далее разводим костёр. Точнее это делает Волков. Я в состоянии лишь охать и потирать ноющие стопы. Молча ужинаем. Расстилаем плащ-палатки и спешно залезаем в спальные мешки... Надо сказать вовремя – из-за закрытой двери приползает чувство холода... Огонь ему не помеха.
Я пытаюсь ещё раз восстановить в голове события сегодняшнего дня, но не успеваю даже выйти на крыльцо в доме Василия...
К утру чувство холода только усиливается. Становится непереносимым.
Я открываю глаза и начинаю ерзать ногами. В стопах холод, пальцев не чувствую. Не понимаю, почему не проснулся раньше. Доказано, что при малейшем ощущении холода, организм незамедлительно просыпается, так же как и не засыпает, пока не придёт тепло... Пресловутый сон от переохлаждения и последующая смерть – это уже завершающая стадия обморожения. Есть правда одно «но»... Пресловутый отягощающий фактор... Организм устаёт настолько, что нервная система просто не в состоянии предупредить «перегруженный» мозг о надвигающейся опасности...
Именно так и умирают от переохлаждения... когда совсем не остаётся сил... Точнее не умирают, а засыпают.
Какое-то время лежу, пытаясь вспомнить, где я и что именно забыл в этом месте... Получается с трудом – гудит голова.
Ну да, «Зона».
Сажусь. Смотрю на открытую дверь. Затем на часы – 9:18. Оглядываюсь. Стены – из красного кирпича, над головой – треугольная крыша. По бетонному полу раскидан всяческий хлам... Широкие доски, куски металла, всё тот же красный кирпич, обрушившийся с крыши и стен. Всё покинуто и разгромлено. У дальней стены – деревянные решётки, сложенные друг на друга, – по-видимому, дрова. Подо мной – прелая солома. Странно, но ничем не пахнет...
Волкова нигде нет. Его спальник валяется рядом пустой.
Спешно поднимаюсь. Стараюсь игнорировать ломоту во всём теле. Какое-то время просто пляшу на месте, обхватив ладонями локти... Тепла как не было, так и нет. Только сейчас замечаю, что огонь в самодельной «буржуйке» погас. Машинально склоняюсь, пытаюсь наощупь определить, как давно... Металлическая поверхность довольно тёплая... Рядом остывает распечатанная перловка.
Видимо Волкова что-то отвлекло...
Что тут может отвлечь? Или кто?.. Может мы не единственные, кому не сидится дома в такую погоду?..
Вроде бы и не сезон Чернобыльской навигации.
Чувствую, как стремительно нарастает тревога. Быстро отхожу от «буржуйки». Направляюсь к выходу. Попутно, поднимаю с пола доску, что побольше. Понятия не имею, кого собираюсь ею отгонять... Но с ней всё же не так тревожно... Точнее страшно.
Выхожу наружу.
Под ногами аппетитно хрустит иней. Морозец никуда не делся. Хотя явно идёт на убыль – отдельные участки земли, припорошённые замёрзшими кристаллами, набухли и потемнели. Над горизонтом розовеет заспанное солнышко.
Я оглядываюсь... Слева – куча покорёженного металла. Справа – столбики больше несуществующего ограждения. По курсу, чуть правее, ржавеют остатки фургона на колёсах. Последних попросту нет – махина буквально вросла в грунт. На её крыше застыл Волков. Смотрит в бинокль куда-то на юго-запад. На что именно, не понять – мне не видно из-за ангара. Чуть левее фургона сгрудились длинные одноэтажные постройки, с треугольными крышами... Не то склады, не то гаражи, не то ещё что. За ними «напыжились» отдельные деревца... Кажется, тополя. Я не уверен, но издалека очень похожи...
Стараюсь поскорее избавиться от своего орудия. Понимаю, что с ним выгляжу комично...
Волков отрывается от своего занятия, опускает бинокль. Завидев меня, тут же машет рукой... Я машу в ответ. Попутно чувствую, как начинает ломить пальцы ног. Это хорошо – отходят. Начинается извечное противостояние: я – мозоли.
Волков спешно спускается с фургона. Подходит.
-Замёрз?
Киваю. Снова начинаю приплясывать.
-Побегай лучше... Это моя вина. Что-то позабыл совсем про костёр – привык один ходить... Ты уж не обессудь.
Я отмахиваюсь – норма. А то ещё неизвестно, до скольких бы тогда дрых!..
Волков усмехается.
Я усмехаюсь в ответ.
-Похоже, ты не только про огонь забыл, но и про завтрак тоже.
-Хм... И то верно. Ничего, сейчас всё исправим. – Он снимает с шеи бинокль, протягивает мне. – Иди пока на совершенство советской мысли посмотри. Жаль, что по тьме мимо него проходили... Мимо совершенства этого.
-А что это такое? – Я принимаю бинокль. Попутно снова смотрю в ту сторону, куда направлен указующий перст Волкова – снова ничего не вижу.
-Ты с крыши лучше. Плохо видно, но при желании разглядишь!
-Так что там?
-ЗГРЛС «Дуга».
-Антенна?
-Она самая! Как там её сейчас величают?.. Забыл.
-«Выжигатель мозгов».
-Во-во! Всё не запомню никак. На самом деле, обычная РЛС по отслеживанию пусков крылатых ракет. Хотя в советское время о ней ходили не совсем приятные слухи...
-Да ну?
-Нет, правда. Потом расскажу. Сейчас времени нет... Снова что-то ничего не успеваем! Я к десяти часам уже рассчитывал к железнодорожным путям выйти. Ладно... Глянь одним глазком и на завтрак.
Я киваю. Направляюсь к фургону. Осторожно карабкаюсь на крышу. Поднимаюсь во весь рост... Какое-то время смотрю на побелевшие пальцы. На приставшую к ним краску. Вспоминаю, что Волков советовал всё делать в перчатках... Что ж, бывает и так. Особенно поутру...
Смотрю в указанном направлении. Над далёким лесом и впрямь что-то