АЛКАШ

    Мимо забора из окантованной рабицы, огораживающего мой дачный участок в деревне, что ни день, в соседнюю деревню ходит человек. Впрочем, ходит – не то слово. Посмотришь и скажешь: «Не идёт, а тащится». Да и то – это когда почти тверёзый. А чаще всего он, как говорится – «в дугу», «в дупелину», «в стельку», "в лоскуты", «в ж…», впрочем, я увлёкся.
    Вежливый такой человек. Увидит тебя – и кричит сиплым пропитым голосом: «Бать, здорово!» А какой я ему батя, если издали он старше меня выглядит?
    Как-то подозвал он меня и попросил «огнетушитель» с «бормотой» открыть. Я тут же об забор и открыл. Ох, и благодарен же он мне был! Даже составить компанию приглашал. Еле отнекался. Ну, так пока я бутыль-то открывал, успел рассмотреть его повнимательнее. Парень, да тебе едва ли за тридцать пять. А я-то, как минимум, со скидкой на образ жизни, полтинник готов был дать. Во как!

    Иду как-то по деревне и слышу, бабка бранится:
-     Бездельник! Опять глаза залил! А скажи ты мне, вот что ты сегодня целый день делал?
    А в ответ – знакомый сиплый голос:
-     Гвозди прямил, – с эдаким пикантным ударением на первом слоге.

    Выхожу однажды из дома, глядь, а на ступеньках крыльца «он» сидит.
-     Бать, купи сливы. Медовые!
-     Да мне без нужды.
-     Купи, недорого прошу, на пузырь не хватает.
    Так и пришлось купить, а то не ушёл бы. Ну, съел  пару горстей. Остальная слива пропала. Не варенье же варить!
    Оказалось, недалеко, в соседском саду, нарвал. Узнал я об этом, когда услышал, как соседка на всю деревню крик подняла:
-     Только собралась варенье варить, вышла в сад, а слива-то голая! Куда только милиция смотрит!
    Ну, куда милиция смотрит, мы-то с вами знаем. Ей не до крестьянских садов и нищих алкашей.
    А я с тех пор калитку круглые сутки на замке стал держать.

    Однажды приезжаю на дачу и иду в обход участка. А у меня к бане с южной стороны тепличка пристроена. Помидоры выращиваем. И неплохо получается.
    Ну, так вот, обхожу баню, захожу в теплицу, а там… Всё красное и розовое обломано вместе с ветками. Да так, что сами кусты оторвались и повалились. А под забором, за кустами таволги, земля отвалена и виден след проползшего жулика.
    Поправил я кусты, вдолбил под забором частокол из арматуры, повесил на дверь теплицы замок. Но, как говорится, замки вешают у нас – от честных людей.
    Через две недели набег повторился. Пролез жулик поодаль, в новом месте, а стекло теплицы камнем разбил, шума не побоялся. Чистая кража со взломом, хоть милицию с собаками вызывай. Да какая там милиция, в деревне-то!
    Поделился с соседкой, а ей, оказывается, поутру не спалось. Собака залаяла, соседка вышла в сад и увидела, как «дохлая» фигура с пакетом за нашей теплицей под забором пролезла и в деревне скрылась. Ясно стало, кто у нас мародёрствует. Да вариантов-то было не слишком много.
   
    А мужичок-то всё ходит и ходит вдоль забора, как ни в чём не бывало. Всё здоровается вежливо и не краснеет.
    А раз просыпаемся в воскресенье, а в саду все тюльпаны аккуратненько срезаны. А тюльпаны у нас видные, метровые, с огромными цветочными бокалами. И не сказать, что мало – не меньше полусотни.
    Всё, решаюсь: сегодня алкашу точно морду набью, сил терпеть больше нет.
    А тот всё не идёт да не идёт. Ну, думаю, чует кошка, чьё мясо съела. Но от расплаты не уйдёшь, хватит.
    День проходит, другой… Пыл помаленьку сошёл. Раны сердечные зарубцевались…
   Пошёл я к соседнему хозяйству за молоком, а хозяйка мне пяток яиц даёт:
-     Это вам за тюльпаны, которые я детям на выпускной вечер срезала.
-     А как же Вам удалось? - спрашиваю.
-     Да мне ваша соседка скамеечку подставила, я с её участка через оградку и шагнула.
    Вот тебе и здрасьте! Ну, что ж. Так, дак так. Хорошо, что алкашу морду не успел набить. Нет худа без добра. А тюльпаны и не жаль: на дело пошли.
    А соседка, у которой и своих тюльпанов – хоть отбавляй, и по сей день молчит, как партизан на пытке.

    А на другой год я уж все щели под забором на совесть завалил. Да и мужичок тот, когда помидоры поспевали, пропал куда-то. Видно, приболел. Мы уж, было, скучать по нему начали.

    Мимо знакомый  дядька проезжал, дрова предлагал. Бери, говорит, кузов, пока не подорожали. А мне кузов-то – куда? Мне бы пару кубов, а он ни в какую. Так и не сошлись. Пришлось у других покупать, хоть и дорого.
    Разговорились, как водится, о своих бедках. У того беда покруче: из-за аллергии на амброзию в наши края с югов переехать пришлось. В ответ рассказал я ему о наших проблемках, да и спросил, куда это наш алкаш запропастился.
    Тот посетовал вместе со мной и уточнил, о ком я спрашиваю.
-     А, понятно. Да это же Сашка Чушкин, бедолага. Никогда ни дня нигде не работал, а каждый день пьяный. У него и отец такой. Беда, да и только!
    Эка, думаю. Ничего себе! Раз фамилия такова, видать, алкаши-то они потомственные.

    А на днях иду по саду и слышу:
-     Бать, здорово!
-     Здорово, - отвечаю.
    Ага, поправился значит. Ну, дай тебе Бог. Иди с миром.

    Через год Сашка умер.