ПЕРЕСТРОЙКА
или как я стал бизнесменом
В первые годы пак называемой «Перестройки» я был вовлечён в азартную игру, которой в одночасье заболели все, кто мог шевелиться. Может, тому виной – отмена запретов на предпринимательство и кажущаяся лёгкость получения денег путём приложения умственных и иных способностей. А может, просто то обстоятельство, что прожить на привычную зарплату после хитрой игры наших политиканов становилось практически невозможно.
По правде сказать, в кругу моих знакомых, инженеров, научных работников, да и простых работяг, ещё задолго до официальных реформ коммерческие отношения были не внове. Все стремились одеться помоднее, добыть чего-то посъедобнее и повкуснее, женщины «доставали», кроме модной одежды, импортную парфюмерию и косметику, привозимую «фарцовщиками» из загранпоездок, людям требовалась красивая и удобная мебель, видеомагнитофоны, многие были одержимы различными хобби. Некоторые собирали какие-нибудь коллекции – марок, значков, картин, антиквариата, не жалея денег на милые сердцу предметы. Проводимая кампания продажи книг по макулатурным талонам всколыхнула любовь населения к собирательству домашних библиотек из «модных» книг. К слову сказать, зачастую для получения талона на приобретение томика Стендаля или Дюма люди тащили в пункты приёма макулатуры раритетные собрания сочинений. Не все имели возможность выстаивать огромные очереди, и макулатурные талоны обрели конкретную стоимость, выраженную в рублях. Вслед за тем и книги стали продаваться «спекулянтами» по «чёрным» ценам. Ваш покорный слуга, имея, как говорили, «коммерческую жилку», не отстал от жизни и сумел «сколотить» себе весьма приличную библиотеку, благо образование и воспитание позволяли отличать зёрна от плевел.
Принимая новые правила игры, предложенные народу руководством страны, я откликнулся на первое же предложение своих добрых друзей, устроившись в Московский городской центр МЖК, поскольку в последние предперестроечные три года, оторвавшись от инженерной деятельности, работал как раз на строительстве Молодёжного жилого комплекса «Покровка» за квартиру. Получив квартиру, я вернулся было в свой НИИ, но, проработав от силы год, понял, что попросту зря теряю время. Наука в России, практически нефинансируемая, заброшенная, переставала иметь смысл.
И вот я в составе одной из «весёлых» команд, каких образовалось по всей стране великое множество, стал пытаться «ловить рыбу в мутной воде», попутно изыскивая возможности самостоятельного «бизнеса». Лёгкими эти заработки назвать было нельзя. Почти каждый заработанный рубль сопровождался риском потерять если не жизнь, то квартиру. Чаще всего удавалось заработать на посредничестве в «чёрных» финансовых сделках. Однажды в результате срыва коммерческой операции, возникшего из-за убийства хозяев товара, мой хороший знакомый, следующее за мной звено в цепи посредников, был выжат заказчиками оплаченного товара, как лимон, до последней копеечки, после чего, весь в долгах, пропал без вести. Его семья осталась без кормильца. Меня спасли грамотно составленный посреднический договор и добрые отношения. Этот договор как талисман я храню по сей день.
Многие тогда «подписывались» на получение невозвратных кредитов, направляли все свои силы на поиски огромных партий противогазов, «красной ртути», редкоземельных металлов… Кто-то закладывал всё своё имущество для участия в финансовых пирамидах. Говорят, кто-то на этом поприще добивался успеха.
Я пытался приложить свои способности в реальных и зримых делах, меня приглашали всё более серьёзные кампании, в результате чего я решил для себя: работать надо как можно более независимо, работа «на дядю» – обыкновенное рабство, почти как при социализме.
В результате активных поисков мои усилия перенаправились на оптовую торговлю рыбой, что не удивительно, ведь по гороскопу я – Рак. Профинансированный компаньоном, «сделавшим» начальное «бабло» на распространении первой моментальной лотереи «Возрождение», в котором я усердно ему помог в своё время, я садился в дизельный «ЗИЛ» с будкой и прицепом, взяв чемодан денег, и вдвоём с шофёром-дальнобойщиком ехал в Мурманск, по пути заглядывая во все рыболовецкие колхозы.
Вскоре меня узнали практически все, кто на Кольском полуострове имел отношение к рыботорговле. А поскольку я – человек не самый вредный на земле, со всеми коммерческими партнёрами у меня сложились добрейшие отношения. По правде сказать, любой покупатель с чемоданом денег для продавцов – желанный гость. Возможность рассчитаться за товар «вчёрную» позволяла торговаться с держателями товара запредельно. Хватило бы только выдержки, чтобы не переступить грань дозволенного и сохранить приятельские отношения. В глуши можно было остаться не только без товара и без денег, но и пропасть без вести. Господь хранил меня. Хотя – всякое бывало…
Я не искал прямых путей в своей новой ипостаси. Для того, чтобы иметь значимые прибыли на обычном товаре, таком как мороженая треска или сельдь, нужны были большие объёмы купли-продажи, а значит, большие денежные средства. За неимением оных я, не желая рисковать заимствованными средствами, а нормальный кредит раздобыть тогда было практически невозможно, вынужден был искать нестандартные решения. И они находились. Я так направил свои поиски товара, что у меня практически не было конкурентов. А значит, и цены на предметы моего внимания оставались интересными с точки зрения извлечения максимальных прибылей даже при незначительных объёмах. Я изыскивал любые возможности для выкупа приловов, тех частей улова рыболовецких сейнеров, которые составляли считанные проценты от общего вылова. Мало кто интересовался крошечными партиями той или иной рыбы, такой как зубатка или окунь, случайно забредавшей в Баренцево море. Иногда удавалось разжиться палтусом. Моё отличие от абсолютного большинства моих коллег заключалось в том, что я сдавал товар непосредственно в магазины, минуя торгово-закупочные базы, поэтому партия какого-либо вида рыбы объёмом даже в триста килограммов представляла для меня интерес.
Справедливости ради замечу, что в те годы товаров в стране вообще было так мало, что любой магазин с радостью готов был бы взять на реализацию весь объём моих перевозок. И я расширял круг сбыта не только из-за боязни «класть все яйца в одну корзину» или из нежелания зависеть от капризов кого-либо из торговых партнёров, но, прежде всего, для того, чтобы сократить срок возврата денег. Мне иногда удавалось продавать морепродукты прямо в Мурманске, не говоря о встречном товаре, привозимом мною под заказ из Москвы.
При выборе рыбопродуктов мне приходилось полагаться, в основном, на интуицию. Конечно, было бы неправдой сказать, что я не консультировался с директорами московских магазинов. Но зачастую предлагаемый мной товар был для них если не открытием, то новостью. Так я впервые завёз в Москву закупленных у мурманских бандитов огромных камчатских крабов, экспериментально разведённых в Баренцевом море.
Искусственный норвежский сёмговидный лосось, теперь именуемый повсюду «сёмгой», красивая «морская свинья», как я его называю, был впервые завезён в Москву тоже мной. Тогда он казался мне великолепной рыбой. Любовно упакованные упитанные особи, в отдельных коробках самцы и самки, каждая рыбина – в индивидуальном полиэтиленовом пакете… Для всех это было в диковинку. Только спустя несколько лет я узнал, чем норвеги кормят «свиней», заточённых во фьёрдах. Интересно, а сами-то они едят свою генетическую фантазию на тему лосося? Теперь меня редко можно заставить есть эту, с позволения сказать, рыбу. Из-за нежного вкуса, да ещё из-за невесть кем пущенного слуха, явно рекламного происхождения, что жир этой рыбы вымывает что-то вредное из организма, не то холестерин, не то тяжёлые металлы, малосольный сёмговидный лосось очень популярен среди так называемых «новых русских». Исполать им.
Но самым интересным коммерческим объектом стала для меня обыкновенная креветка, достаточно дорогой продукт, пользующийся постоянным спросом.
Когда выпадала возможность в порту купить несколько тонн отечественной креветки, не важно – сырой или варёной, я бывал доволен, ведь этот товар приносил до двухсот процентов «грязной» прибыли.
Всё было хорошо до тех пор, пока из-за рубежа не хлынули потоки импортной креветки. Как она отличалась от нашей! И не только размером. Да, она была подороже нашей, но и наша попадала на столы отнюдь не бомжей, ведь не всякий мог себе позволить это недешёвое удовольствие. Запад научил нас отношению к дорогому товару: имеющий деньги вправе требовать качества. А наша креветка благополучно отправилась на белковые заводы для производства «крабовых палочек». Аммиачный запах в порту был признаком того, что неподалёку находится белковый завод, переводящий «золото в щетину». Помните, как в примитивном советском фильме «Подвиг разведчика» главный герой, исходивший половину Берлина в поисках славянского шкафа, уговаривал своего немецкого «друга»?
- Терпение, Отто, только терпение, и вся Ваша щетина превратится в золото! –
Ну, так здесь – как раз обратная метаморфоза.
Мне срочно потребовался товар, способный в Москве заместить образовавшуюся прореху в пивных закусках среднего класса. Приблизительным аналогом недорогой креветки летом была вобла. Но это был сезонный товар. Ловили воблу весной, тут же вялили и продавали в течение двух месяцев. Больших сроков ГОСТ совершенно справедливо не позволял. Да и эксперименты по хранению вяленой рыбы ни к чему хорошему не приводили. Она вроде бы неплохо сохранялась в морозильных камерах, но после размораживания окислялась в считанные дни. И тут мне в голову пришла идея, совершившая революцию в области пивных закусок. Если бы любители пива с воблой знали, что автором этой идеи был я, они давно поставили бы мне памятник, превосходящий размерами церетелевского Петра.
Я уговорил производителей воблы по весне пускать не всю рыбу в производство, а часть замораживать, извлекая по мере необходимости в течение года, чтобы вялить мороженое сырьё. Идея казалась сомнительной не только им, но и директорам магазинов, утверждавшим, что вобла испокон века – сезонный товар. Но я почувствовал, что иду верным путём, и, как всегда, пошёл на риск, взяв ответственность за все возможные неудачи на себя. И не прогадал. Мой успех утвердил меня в бизнесе. Всё было замечательно… до тех пор, пока моему компаньону, непонятно зачем взвалившему на наши плечи «братков», не перестало хватать денег. Он проникся недоверием ко мне, попытался съездить на закупки товара вместо меня, в результате чего почти вся прибыль от очередной операции ушла на ремонт транспорта. Как выяснилось позже, вся эта эпопея с недоверием была раздута с целью «умыкнуть» из дела, «схимичив» на закупочной цене, мизерную сумму, потребовавшуюся моему «другу» на покупку литых колёсных дисков для его легковушки. Узнав об этом, я смолчал, простив ему эту слабость. И вскоре мой недоверчивый
