нарушая законы и божеские, и человеческие. Еще в ранней юности проявил он свой жестокий характер, выказывая непочтение и строптивость по отношению к своим близким, часто унижая слуг и наставников. По достижении совершеннолетия был отправлен в Москву для получения образования, однако все высылаемые ему домашними деньги проигрывал в карты либо тратил на непотребных девиц, в имение же строчил лживые письма с описанием своих мнимых достижений в учебе и с настойчивыми просьбами высылать еще денег. Только после того, как угодил за долги в тюрьму и вынужден был обратиться к родителям с призывом о вызволении, чудовищный обман раскрылся. Это-то и сразило бедных стариков…
Граф. Эй-эй, милейший, уж не хочешь ли ты и смерть родителей списать за мой счет?
Слуга. А как иначе! Не станете же вы отрицать, сударь, что ухудшение в здоровье ваших близких наступило сразу после получения ими известия о том, что их сын, лучший ученик, гордость преподавателей, оказался вдруг за решеткой?
Брат. Да он, беспутник, видно, и по сей день не догадывался о том, каких бешеных денег стоило отцу вызволить его на свободу!
Графиня. Неблагодарный!
Граф. Ладно, не буду спорить. Одной смертью больше, одной меньше - какая разница!
Слуга. Подсудимый, впредь попрошу вас воздерживаться от замечаний. Когда надо будет, вас спросят… А я продолжаю. Ценой неимоверных усилий отцу удалось-таки добиться освобождения своего неблагодарного сына. Однако его старое сердце не смогло вынести такого позора: в том же году он тяжело заболел и умер. Мать пережила его всего лишь на несколько месяцев.
Брат. По сути, это было уже первое из преступлений, совершенных моим братцем!
Слуга. Совершенно верно. Но, что характерно, даже скоропостижная смерть родителей не заставила подсудимого одуматься, и он, отныне владелец графского титула и огромного состояния, перешедших к нему по наследству, с еще большим рвением стал предаваться попойкам и разврату.
Брат. Ваша честь, позвольте мне сделать дополнение. Как адвокат, не могу не отметить, что в период, последовавший за смертью родителей, мой брат как будто стал исправляться, и в этом я склонен усматривать в первую очередь мое благотворное влияние. Перво-наперво я попытался, насколько это возможно, оградить его от общества его бывших приятелей, познакомил с некоторыми полезными людьми, ввел в свет…
Графиня. Борис Петрович, я, конечно, нисколько не умаляю ваших заслуг, однако вспомните, чем все это закончилось. Я имею в виду ту некрасивую историю с вашей бывшей невестой княжной Любомирской…
Брат. Ах, прошу вас, не продолжайте! Мне до сих пор больно вспоминать об этом!.. Ваша честь, нельзя ли будет в перечне преступлений графа как-нибудь обойти вниманием этот инцидент?
Слуга. Полноте, сударь! Как можно! В наших же интересах, чтобы здесь прозвучали все злодеяния обвиняемого. Не забывайте, что мы призваны сюда вершить правосудие!.. Так что позвольте мне продолжить. Итак, благодаря стараниям брата Изуверов-младший в короткое время сдружился со многими видными вельможами, представителями высшего света, и даже сумел понравиться их женам, часть которых, если быть до конца откровенным, уже подумывала о том, чтобы сделать его своим зятем. Но тут новое ужасное событие совершенно потрясло всех и заставило с отвращением отвернуться от графа. Воспылав преступной страстью к невесте своего брата, обвиняемый замыслил очередное злодейство…
Брат (в волнении). Ваша честь, простите, что снова перебиваю… Думаю, вы поймете мое состояние… Разрешите задать подсудимому вопрос, один единственный вопрос, который давно меня мучит. (Графу) Ответь мне, прелюбодей, как ты решился на такое?! Как отважился совратить возлюбленную своего родного брата?!
Графиня. Борис Петрович, мне кажется, вы берете на себя мои полномочия! Позвольте уж мне, как прокурору… Лично я сформулировала бы этот вопрос следующим образом: обвиняемый, признаете ли вы, что своим неблаговидным поступком пытались как-то досадить брату, отплатить черной неблагодарностью за его особое расположение к вам?
Граф. А вы никогда не задумывались, милочка, чем было вызвано это особое расположение?.. Ну, так я вам растолкую. Перед смертью отец по непонятной прихоти завещал мне значительно большую часть состояния. Вот мой братец и обхаживал меня по-всякому, в надежде, что я окажусь щедрее…
Брат. Ты лжешь, подлец!
Граф. Больше того, он даже предлагал мне свою невесту в обмен на половину моего состояния. Его и злит-то больше всего то, что я заполучил ее бесплатно. Я ответил на твой вопрос, брат?
Брат. Замолчи, мерзавец! Замолчи! Ваша честь, прикажите ему замолчать!
Граф. Да что ты так нервничаешь, родственничек? Неужели для кого-то из присутствующих это было тайной?
Графиня. Успокойтесь, Борис Петрович! Не нужно этих сцен! (Слуге) А вы, любезный, не разрешайте обвиняемому клеветать на представителей закона!
Слуга. Но ведь вы сами, сударыня, вздумали задать ему вопрос!.. Ладно, не будем отвлекаться. Итак, Изуверову удалось соблазнить княжну Любомирскую…
Граф. Ну, это еще вопрос, кто кого соблазнил! Эта чертовка так недвусмысленно кокетничала со мной…
Брат. Он нарочно доводит меня!
Слуга. Подсудимый, вам никто не давал слова!.. Так вот, с Любомирской граф обошелся крайне жестоко: утолив свою животную страсть, вытолкнул в одном исподнем во двор, на трескучий мороз, да еще и потешался над ней, стоя с челядью на балконе…
Брат. Подлец! Ах, подлец!
Слуга. После этого прискорбного случая, неделю прометавшись в жару, несчастная княжна скончалась от воспаления легких.
Графиня. Надеюсь, муженек, от этого преступления вы не станете отпираться, как от предыдущего!
Граф. Не стану. Был такой грех, чего там. Уж очень она допекла меня тогда. Требовала, глупая, чтоб я на ней женился, грозилась ославить на весь свет. Ан не вышло!
Брат. Ваша честь, пусть он замолчит! Пусть он немедленно замолчит, иначе… иначе я за себя не ручаюсь!!!
Слуга. Я понимаю, сударь, вам тяжело вспоминать об этом. Тем более, что процесс, организованный вами тогда против брата, был проигран.
Брат. Еще бы! Этот негодяй успел обзавестись сильными покровителями! Чего не сделают деньги!
Графиня. Однако ему не удалось избежать нашего справедливого суда! Так что не отчаивайтесь, Борис Петрович!
Брат (со вздохом). Вы правы, сударыня… Продолжайте, ваша честь, прошу вас.
Слуга. Да-да… После выигранного им процесса обвиняемый, спасаясь от людской молвы, вернулся в свое родовое имение и обосновался в нем надолго. Здесь опять граф проявил себя с нелучшей стороны. В очень короткое время он прослыл среди местных жителей жестоким помещиком, который за малейшую провинность подвергал своих крепостных самым ужасным наказаниям, как то избиение плетьми, пытка каленым железом, вырывание ногтей и тому подобные зверства. Так, известен случай, когда граф самолично запорол до смерти двух мужиков, осмелившихся ловить рыбу в его угодьях, а одного, замеченного за воровством сена, бил на дворе в присутствии слуг раскаленными на огне прутьями, а потом приказал повесить на конюшне…
Графиня (морщась). Мне кажется, лучше будет пропустить этот пункт. У обвиняемого есть преступления и посерьезней.
Слуга. Это почему же пропустить, сударыня?! Уж не считаете ли вы менее серьезными преступления, совершенные графом над простыми людьми?! Я, между прочим, тоже из крепостных, и ничуть не стыжусь этого!
Брат. Софья Львовна, судья прав. Сегодня должны прозвучать все подробности этого ужасного дела. Тем более, что похождения графа в деревне, на мой взгляд, не лишены некоторой пикантности… Продолжайте, ваша честь.
Слуга. Кроме вышеперечисленного подсудимый в обществе соседских помещиков часто совершал наезды на близлежащие деревни, учиняя в них разбой и грабеж, забирал с собой сельских девушек и здесь, в имении, подвергал их различным унижениям и издевательствам…
Брат (оживившись). Да, как сейчас помню!.. Ваша честь, позвольте… Дело в том, что я стал невольным свидетелем одного такого случая. Как-то после очередного своего наезда мой братец привез в имении одну молоденькую крестьяночку. Как водится, посулил ей богатые подарки, она, дурочка, и поверила…
Графиня. Ну, и что же он с ней сделал?
Брат. Даже стыдно говорить, сударыня. Сначала напоил допьяна, а потом… Вы не поверите, Софья Львовна… Раздел донага и под пистолетом заставил случаться с кобелем.
Графиня. Фу, какая гадость! И вы, Борис Петрович, видели все это и не пытались ему воспрепятствовать?!
Брат. Да нет, я пытался, но только он и слушать не стал. Такой изверг!
Графиня. Действительно, изверг! А что же с той крестьяночкой-то стало?
Брат. А что с ней станется-то! Проспалась да и пошла наутро ни с чем.
Граф. Нет, братец, тут ты приврал, не отрекайся. Я той девчонке за представление, которое всех вас так потешило, щедро заплатил. Ушла она от меня довольная, даже руки на прощанье целовала.
Графиня. Помолчали бы, обвиняемый! Нашли чем хвастаться! Быдло оно и есть быдло!
Слуга. Я бы попросил вас, сударыня, не выражаться в суде!
Графиня. Да что вы так переполошились, любезный! Я вовсе не вас имела в виду. Продолжайте, пожалуйста. Если мне не изменяет память, дальше речь должна пойти о вас… Или, может быть, вы считаете, что этот пункт лучше опустить?
Слуга (сдерживаясь). Нет-нет, ничто не должно укрыться от суда… Еще одно развлечение придумал обвиняемый, проживая в деревне, и для этого перво-наперво заручился поддержкой одного из своих дворовых, которого впоследствии сделал наперсником во всех своих делах…
Графиня. Позвольте задать вопрос подсудимому. Хотелось бы знать, на чем основывал он свой выбор?
Слуга. Считаю вопрос праздным! Всем известно, что поступки графа часто носили непредсказуемый характер.
Граф. Ну почему же, я отвечу. Мудрить тут нечего, Филаретка. Уж больно мне рожа твоя тогда понравилась. И нахальная же у тебя рожа, надо заметить! Я сразу смекнул: этот не подкачает. И ведь не ошибся, верно?
Слуга. Немедленно замолчите, обвиняемый! Вы никакого права не имеете оскорблять представителя закона!
Брат. Успокойтесь, ваша честь! Стоит ли так расстраиваться из-за пустяков. Продолжайте, мы вас терпеливо слушаем.
Слуга. На чем я остановился?.. Итак, по необъяснимой прихоти - я подчеркиваю это! -
С уважением, Анюта.