– знать меру.
Говоря откровенно, меня коробило от её слов. Ведь не пошлых приключений я себе искала, а мужчину, на которого можно опереться, которого не стыдишься, которого можно уважать. А что мне предлагала мама, совершенно меня не понимая и принимая за кого-то другого? То-гда я впервые задумалась, почему это образец нравственности и морали, чистоты и благородства дает мне такие грязные советы? Что за двойное дно приоткрывается в этой женщине? Я стала размышлять на эту тему и вскоре меня «осенило».
Я вспомнила, как мама второй раз вышла замуж – за моего отца. Она рассказывала, что влюбилась в моего будущего папу и завела с ним роман, когда жила со своим первым мужем и их общим ребенком – Сашкой. Она долго скрывала от мужа свою связь на стороне, слишком долго, чтобы считать это подготовкой к расставанию и разводу. Иногда нужно время, чтобы набраться смелости и открыть всё мужу. Но лгать долго и методично, не месяц и даже не год… А в той истории всё очень долго держалось на абсолютной лжи. И неизвестно, сколько это бы ещё продолжалось и чем закончилось, если бы её банально не разоблачил первый муж, случайно наткнувшийся на любовные письма. Вот тогда-то и произошел разрыв, ибо тот мужчина терпеть не стал.
Я и дня так лгать мужу не могла… Хотя и это меня не оправдывает, конечно.
Маме нужен был такой муж, как мой Шурик. Боюсь, что именно такого она в своем втором замужестве и получила. Ещё подростком я удивлялась несочетаемости моих родителей. Яркая, пользовавшаяся ус-пехом у мужчин мама и невзрачный, тщедушный, неловкий папа, да ещё в ужасных очках с линзами -15, делавшими его глаза крохотными точками. Была ли между ними когда-нибудь неземная любовь, путь к которой был тернист и мучителен, или мама выдумала её, как она часто выдумывала сюжеты своих произведений? И тогда получается, что брак моих родителей был почти что вынужденным после разрушения первой семьи. Может быть, мама никогда и не собиралась выходить за моего папу замуж, но так уж вышло. Тогда становится понятной её холодная любовь ко мне – ребёнку от нелюбимого человека, да и неизбывное чувство вины перед старшим сыном, лишенным родного отца, тоже ук-ладывается в эту версию.
Мой папа лёг ковриком под её ноги на всю жизнь. Как я уже упоминала, она сама признавалась в откровенных разговорах:
- Я не смогла бы и не хотела никогда иметь рядом очень сильно-го мужчину. Я сама сильная, и моё мнение должно всегда быть глав-ным. И я должна быть главной. Я бы не могла подчиняться… Впрочем, я и не смогла! – и она смеялась. Да, её первый муж был явно иного раз-лива: постарше, с характером и уж точно с самолюбием. «Коврика» из него не получилось.
Возможно, всё, что произошло потом со мной, с моей личной жизнью, было глубоко противно её таким вот жизненным установкам. Даже подсознательно, не в своей, а в моей личной жизни она продолжа-ла бороться с сильными и успешными мужчинами, имеющими своё мнение. Муж должен быть, как мой папа или как Шурик. Но ни в коем случае, как Женя!
Вспоминаю, какие мужчины бывали в родительском доме в ка-честве гостей, друзей, приятелей, коллег и понимаю, что если они пред-ставляли из себя что-то интересное и привлекательное – в моих глазах, разумеется, – если в них чувствовалось эдакое сильное мужское начало, второй, а уж тем более третий раз они у нас, как правило, не появля-лись. Чаще всего в нашем доме «приживались» какие-то убогие, оби-женные жизнью, обсыпанные перхотью существа мужского пола, якобы большие интеллектуалы. Как женщин определенного сорта называют дамами полусвета, так и этих мужчин можно бы назвать полуинтеллек-туалами. Это были смешные типы, вроде того самого «главного по та-релочкам», а ещё непризнанные поэты и писатели, забывающие стирать носки и чистить зубы, какие-то провинциальные таланты с ущемлённым самомнением (ни один из них, кстати, не оправдал возложенных на него надежд). Уже с отрочества я с презрением поглядывала на этих мужич-ков, которых мама нянчила и пестовала, за то, что они «припадали» к ней и смотрели на «Великую Писательницу Земли Русской» с почти-тельным восхищением. Подозреваю, что сильные, умные и достойные мужчины вызывали у моей мамы душевное отторжение. Вполне воз-можно, что нередко это чувство было взаимным. Почему у неё было та-кое неприятие, мне понятно, но что не нравилось им? Мне было бы ин-тересно узнать ответ на этот вопрос.
И вот ещё какая мысль пришла мне в голову! Мама всегда гово-рила, что смолоду пользовалась успехом у мужчин. Верю. Но вопрос – у каких? Если у неё всегда выбор был только среди персонажей, подоб-ных тем, которых я сейчас упомянула, то, разумеется, мой папа – наи-лучший вариант. Однако могло быть и по-другому. В молодости мама, как местная красотка, нравилась многим, но, повзрослев, поняла, что ей милы слабые, рефлексирующие типы, ведомые по своей сути. И тогда она научилась с ходу отталкивать, «отфыркивать» от себя всех прочих. Возможно, потом этот принцип личной жизни распространился и на от-ношения дружеские, приятельские. Возможно, я и ошибаюсь в своих рассуждениях. Но результат маминой селекции я наблюдала всю жизнь, с детства.
ЗАПИСКИ НЕЗДОРОВОЙ ЖЕНЩИНЫ
19 февраля
Утро началось с завтрака в постель. Сама себе завидую. Мне бы ещё энергии, энергии и ещё раз энергии! Чёрт, опять объелась и хочу спать. И, вообще, хватит обжираться! Когда же я начну делать зарядку и ходить в бассейн? Надо срочно, срочно! Иначе моё тело постепенно превращается в мерзкий холодец. Завтра иду в парикмахерскую, это дело я люблю. Неужели Женя и впрямь хочет, чтобы я красилась в блондинку? Ага, говорит, что хочет, но боится «чёрных корней», нена-видит их. Справедливо. Я тоже их ненавижу… Если только на тон свет-лее попробовать. Буду советоваться с мастером.
Алиса звонила: пока она в восторге от театра. Пока… Я слишком хорошо её знаю, чтобы обольщаться не сей счет. Ещё она похвалилась, что за последние сколько-то там дней заработала на своей работе фото-графа три с лишним тысячи. Совсем неплохо! И, кстати: она заявила, что хочет окончить институт, выйти замуж и быть домохозяйкой. Пом-ню, какие выволочки устраивала мне мать за подобные заявления. А я дочери лишь могу пожелать найти подходящего мужа, чтобы осущест-вить своё желание. Ничего плохого в «домохозяйстве» я не нахожу. Ес-ли только ей самой не будет скучно.
Есть такое суждение, что никто не может судить об истинной, настоящей любви, потому что понятия не имеет, встретил или не встре-тил того самого человека. Собственно, это моё такое суждение… Так вот, ты живёшь с человеком, вроде любишь его, а на самом деле твой по-настоящему единственный (единственная) живёт на другом конце Зем-ли… К чему это я? А, вот: то же самое, наверное, может относиться к дружбе, к любой приятной близости людей. Например, я помню, как однажды в метро я увидела молодую женщину, весь облик которой вы-звал во мне невероятную, сногсшибательную симпатию! Мне показа-лось, что она – мой лучший друг. Мне показалось, что именно она тот человек, который был мне нужен всегда – как друг, как сестра, как моё второе «я». Я чуть не расплакалась тогда от невозможности удержать её, от неизбежности потери… Столько лет прошло, а я помню. Может, на самом деле я мельком встретилась с «дружбой всей своей жизни». «Не видят люди друг друга, проходят мимо друг друга, теряют люди друг друга…» - далее по тексту. Тут ещё другой вопрос возникает: на-сколько эти «физиономические» наблюдения верны, насколько это не иллюзия? Ну, с любовными чувствами ещё можно обмануться (красав-чик, красотка – кто их не хочет?), но если речь идёт о другом: вот о та-кой сильнейшей симпатии к своему полу? Никаких сексуальных чувств, зато все прочие в наличии. Интересно…
Я опять поела, точнее, перекусила и выпила горячий кофе с коньяком, уж очень я мёрзла! Каждый вечер одно и то же! Видимо, это не прекратится, пока не потеплеет. У меня такое ощущение, что улич-ный термометр замёрз на отметке –10 и ни туда, ни сюда. Все тело ло-мит, требует движения, зарядки, плавания, аэробики. Просто чувствую: мышцы стонут, косточки плачут, сосудики ноют. А вот утром опять не будет никаких сил, ни грамма энергии. Зато (чёрт! Чёрт!! чёрт!!!) забо-лел живот!!! Надоел, сволочь! А вообще такое ощущение, что у меня бо-лит всё! Кроме локтей и ляжек.
Скоро пойду спать, точнее, в спальню – залягу, может, посмотрю телик. Фильм, который Женя смотрит, а я – нет, кончится в первом часу ночи. А мне ужасно «лениво» смотреть такой длинный фильм, не отрываясь, тем более, с Брэдом Питтом, которого я не люблю. Словом, Женя занят до ночи по уши, можно считать себя свободной. Все, закан-чиваю, удаляюсь…
20 февраля
Обычное утро, обычное начало дня. Ничего нового или неожидан-ного. Правда, Женя сказал, что я очень беспокойно спала, металась, а он меня утешал и гладил по головке. Ничего этого не помню, а вот свой сон помню хорошо – очевидно, это он меня доконал. Итак, я родила двойняшек, мальчика и девочку. Где, что, как, от кого – неизвестно. И где я – непонятно, и что за люди вокруг меня тоже. Вроде где-то неда-леко бродит мать… И вот я, вроде довольная, но какая-то не вполне счастливая, подбираю им имена. Откуда-то берутся «Люба» и «Слава» (что за чушь!). Но главное, что ужасно мучает меня, не даёт… радовать-ся, что ли? После мучительных размышлений я понимаю, в чём дело… Я вспоминаю родившуюся Алису, те чувства, которые испытывала то-гда, и с горечью осознаю, что ни за что не смогу любить этих малышей даже вполовину той силы, в какую я любила дочку. И я начинаю ры-дать из-за этого, жутко рыдать. И ещё я говорю (кому?): «Я смогу их воспитать, я многое поняла, знаю, каких ошибок нельзя делать, я мно-гое могу им дать, но вот любить их…» Словом, ужас.
Подстриглась, подкрасилась. Очень даже хорошо. Довольна. Женя занялся домашними делами – все в укрытие! Ей-богу, лучше для нас обоих впредь вызывать «мужа на час». Так ведь не даст! Но он про-сто невыносим в эти моменты.
Много думаю о смерти – ничего криминального. Просто, чем больше я о ней думаю, тем меньше боюсь. Тем больше верю, что ПОТОМ что-то есть. Я не боюсь смерти, я боюсь боли, мук, старости. И этого я любой ценой хочу избежать. И избегу. А смерть мне всё больше представляется… радостью, что ли. Нет – освобождением! Вот точное слово. Мне кажется, что я взлечу, освобожденная, из гадкого, больного тела, оторвусь от этой противной, грязной земли… Хей, хей, хей! Нет боли, нет страха, нет муки, нет слабости и вечной тошноты! Вот только этот переход от жизни к смерти должен быть непременно болезненным – закон жизни. Значит, надо, чтобы переход был как можно более ко-ротким и быстрым. Вот над этим и надо размышлять. Уйти быстро и безболезненно. Не от старости, не от болезни – нет! Как для кого-то ра-достная, ожидаемая перспектива – долгая, счастливая жизнь со всеми ее приятностями, так для меня такой желанной перспективой становит-ся (или уже стало?) грядущее освобождение.
А тем временем надо заняться собой всерьез. Вы будете смеяться, я опять о зарядке. «Ну, на-да!!!» И за волосиками надо получше поуха-живать. И за мордочкой. Я, видимо, до последнего дня своего буду ста-раться делать всё, чтобы хорошо выглядеть, быть опрятной и
