Детский сад

увидел их. Он поднял руку и потер висок, потом хихикнул, наклонился и провел по старому дереву рукой. Ничего. Нет даже намека на то, что кто-то что-то пытался вырезать на дереве.
Сергей встал и огляделся. На дверь по правую руку Сергей бросил мимолетный взгляд – его больше интересовала та квартира, где жила его семья. Он подошел поближе и с непонятным даже ему трепетом и ностальгией посмотрел на дверь.
Она была обита черным, вытершимся от времени дерматином и потускневшие шляпки гвоздей матово поблескивали в свете солнца, косыми лучами падающего из запыленного окна. Над глазком криво болталась медная цифра «5» – Сергей автоматическим движением поправил ее так, чтобы она висела ровно.
– Дежавю, – сказал Сергей и улыбнулся.
«Забавно, что я сегодня попал сюда», – подумал он. Вдруг подумалось, что последнее время ему нередко снился этот дом. В своих снах он всегда был мальчишкой, возвращался в детство… в самое для него беззаботное время. Ему никогда не снился его новая квартира. Ни одна из тех, где он жил – неважно сколько времени. Только вот этот старый, давно забытый дом, к которому он возвращался только во снах.
И вот сейчас он стоял около двери своей первой квартиры наяву.
Повинуясь безотчетному импульсу, он вдруг позвонил в дверь. Раздалась короткая
таких уже больше не услышишь
трель звонка. Потом еще одна. Сергей замер, переступил с ноги на ногу, размышляя про себя, какого черта он вообще позвонил, и что сейчас будет говорить жильцам. В том, что здесь до сих пор живут, он не сомневался. Сергей прислушивался, стараясь уловить шаги за дверью.
Ничего.
Он постоял еще с минуту. Тишина, только где-то невдалеке вроде бы играла знакомая мелодия, слова вертелись на языке, но никак не приходили на ум. Непонятно почему, но эти тихие звуки еще больше усиливали возникшее чувство «дежавю».
«Интересно, а если…» – Сергей вдруг привстал на цыпочки, потянулся к притолоке двери и зашарил там рукой. Посыпалась пыль, упал паучок, встревоженный вмешательством в свою личную жизнь. Сергей продолжал искать, не обращая внимания на то, что манжеты белой рубашки пачкаются и становятся серыми. Вдруг что-то небольшое соскользнуло вниз, раздался металлический звон. Сергей с кряхтением нагнулся и поднял нечто с земли. В его руках был старый ключ.
– Надо же… – прошептал Сергей. Смахнул паутину с ключа, повертел его в руке. Ключ блеснул свежими царапинами – казалось, им постоянно пользуются. Ни на что особо не надеясь, Сергей вставил ключ в замочную скважину, повернул. Раздался едва слышимый щелчок и дверь, скрипнув несмазанными петлями, приоткрылась.
Сергей непонимающе уставился на лежащий на ладони ключ. Получалось, что двадцать пять лет никто не менял замки? Бред. Полный бред. Но иного объяснения тому, что старый ключ, который они на всякий случай клали на притолоку, подошел к замку, не было. Если кто-то, конечно, специально не нашел точно такой же замок, чтобы он подходил к старым ключам. Или старые ключи подходили к нему.
Сергей пожал плечами, решив не заморачиваться бесполезными рассуждениями – в конце концов, это проблемы новых владельцев квартиры.
Он осторожно приоткрыл дверь и спросил у прохладной полутьмы коридора:
– Эй, есть кто дома?
Нет ответа. Он зашел в квартиру и аккуратно, помня, что иначе она бухнет о косяк, прикрыл за собой дверь. Вошел, огляделся и замер с открытым ртом.
Он стоял в своей собственной прихожей.
Сергей переводил взгляд с одной вещи на другую, не в силах поверить в то, что это правда. Он видел старую, сколоченную еще отцом «двухэтажную» полочку для ног, выкрашенную в бледно-желтый цвет. Над полочкой висело старое, уже почерневшее по краям зеркало. В темноте было не разглядеть, но ему показалось, что даже обои те же самые. Сергей сделал неловкий шаг в сторону, желая опереться о стену – ноги не держали – и в углу тотчас загремели две его клюшки.
– Что за… – пробормотал он и вздрогнул от своего сиплого голоса. Он взглянул в зеркало, и без удивления увидел испуганного, немолодого уже человека то ли с тополиными пушинками в волосах, то ли с сединой.
– Это наваждение какое-то… – он закашлялся, прочищая горло, и позвал еще раз: – Хозяева?
Снова не дождался ответа, слышна была только навязчивая мелодия, игравшая неподалеку. Сергей мотнул головой и решительно вошел в комнату, которую раньше они использовали как зал. Вошел и с легким облегчением увидел, что обстановка в комнате отличалась от той, что он запомнил. Не было большого батяниного кресла, в котором тот так любил сидеть по вечерам и смотреть телевизор. Не было старой швейной машинки в углу, накрытой цветастым чехлом. На полу лежал незнакомый ковер с каким-то непонятным ассиметричным рисунком, почему-то вызывающим головокружение. Слава Богу, ничего такого, что бы напоминало о старых временах. Даже обои – и те дру…
Его взгляд остановился на картине, висящей на стене.
Это была ручная вышивка, изображающая зимний лесной пейзажа.
Сергей сглотнул – он прекрасно помнил эту картину. Его мама сама покупала все необходимое в небольшом швейном магазинчике, место которого позже занял один из многочисленных бутиков. И он помнил, как помогал отцу вешать готовую картину на это самое место на стене. Неужели мать могла оставить пейзаж, когда они, после смерти отца, съезжали отсюда? Сергей в этом сомневался.
Мужчина с сомнением посмотрел на покрытый ковром пол (снова почувствовав головокружение от странного узора), а потом, мысленно плюнув, пошел к картине. Несколько минут он задумчиво смотрел на нее, а потом одним ловким движением сдернул со стены. Сергей стоял и рассматривал вышивку, не совсем понимая, зачем он ее снял, но, тем не менее, испытывая какое-то горькое щемящее чувство. Он любил эту картину так же, как любила ее мать.
Он хрипло откашлялся, подошел к окну и выглянул во двор. Солнце по-прежнему заливало своим приятным светом дворик. На вершине песочной кучи ярко блестел красным боком игрушка-экскаватор. Сергею даже показалось, что он слышит ласковый скрип слегка покачивающейся качели, как будто кто-то совсем недавно слез с нее и убежал по своим детским делам. Музыка по-прежнему играла невдалеке, разносясь по квартире как некий легкий приятный аромат. Все было таким знакомым и родным. Все было так, как будто он вдруг оказался…
– Дома, – прошептал Сергей.
Сглотнув возникший в горле комок, он отошел от окна, все еще сжимая в руках картину. Прошелся по краешку ковра, стараясь не наступать на почему-то неприятный узор. Вышел в коридор и, немного подумав, решительно повернул в сторону кухни.
Маленький столик у окна, холодильник «Бирюза». Сергей хмыкнул: такого антиквариата он давненько не видел. Лет так... двадцать пять. Очередной привет из прошлого. Сергей поморщился – дурацкая, но, тем не менее, тревожащая мысль. Он зашел в кухню, по-прежнему сжимая пейзаж в одной руке, и провел другой по полированной поверхности стола. Возникло неприятное ощущение, будто прикоснулся по трухлявому дереву, а не к спрессованному листу ДСП. Сергей отдернул руку и непонимающе посмотрел на  гладкую поверхность стола. Мужчина отступил на шаг и больно стукнулся затылком о низко висящую пластмассовую люстру. Она закачалась с каким-то сухим
как качели
скрипом. Сверху посыпалась пожелтевшая от времени известка. Музыка продолжала навязчиво литься в уши тонким ручейком, вызывая уже скорее раздражение, а не улыбку.
Сергей развернулся и решительным шагом направился прочь из квартиры, навевающей на него ностальгию и какое-то смутное чувство вины. Проходя мимо зала, он бросил безотчетный взгляд на ковер и вдруг сбился с шага. Шагнул назад и заглянул в комнату.
На ковре с кричащим узором стояло кресло, стояло прямо напротив старого телевизора «Зенит».
Минуту Сергей просто смотрел, не в силах поверить глазам. Старое кресло отца, тут не было никаких сомнений: вытертая черная кожа, массивная спинка... Сергей шагнул в комнату, но так и замер с одной ногой в коридоре, а второй на пороге. Он вдруг отчетливо понял, что ему вовсе не хочется подходить к этому черному чудовищу, а тем более касаться его теплой
как у старого крокодила
поверхности. Ну уж нафиг, увольте.
Кресло стояло на месте, но Сергею почему-то казалось, что это затаившийся и готовый к броску зверь, покрытый черной, блестящей в лучах летнего солнца кожей. В окно по-прежнему лилась музыка, и Сергей вдруг понял, что это «Веселые ребята» исполняли свои «розовые розы» или как их там. Ему никогда не нравилась эта группа, а тем более эта песня. Интересно, какой фанат до сих пор слушает такое старье, мелькнула мысль и тут же пропала. Взгляд упал на ковер, и он еще раз подивился странной асимметричности рисунка на нем. Сергей попытался улыбнуться узору, который, казалось, медленно вращался, притягивая к себе взгляд. Все эти искаженные круги, остроконечные треугольники, спирали вызывали какое-то жуткое, тревожащее чувство неправильности.
Сергей помотал головой, разгоняя туман перед глазами, расстегнул вторую пуговицу на рубашке – в комнате было очень душно, воздух застоявшийся, пыльный. Солнце продолжало яростно светить в окно, заливая комнату ярким, полуденным светом. Сергей потер виски, чувствуя, как в них зарождается головная боль. Наверное, где-то рядом была стройка: за окном послышался далекий звук мощного двигателя, который, казалось, разогревался, готовясь к какой-то работе.
«Например, сломать этот старый, переживший и мать и отца дом», с неожиданной злостью подумал Сергей.
Ему больше не хотелось оставаться здесь. Спиной вперед, продолжая следить за креслом
какой бред ты же вроде взрослый человек но не поворачивайся к нему спиной
он вышел из комнаты. Неожиданно на него накатило острое чувство клаустрофобии, как будто стены, потолок и пол стали сближаться друг с другом, желая смять его, растереть в порошок. Мельком взглянул в мутное зеркало на свое искаженное отражение, перешагнул через валявшиеся клюшки и выскочил прочь из душной, старой квартиры. Он захлопнул дверь и провел руками по мокрым от пота волосам. Оглянулся, словно опасаясь, что сейчас дверь откроется и что-нибудь утянет его назад, в полумрак, сверкающий бликами отраженного кривым зеркалом света.
Дверь оставалась закрытой. Шляпки гвоздей пялились на него в ответ, напоминая тусклые, бездумные глаза. Пятерка висела вверх ногами, на одном нижнем гвоздике. Почему-то Сергею показалось, что цифра ухмыляется блестящими медными боками. Мужчина потряс головой, отгоняя бредовые мысли, лезшие в голову. Достал из кармана ключ и вместо того, чтобы положить его на место, с брезгливым выражением на лице отбросил в сторону. Ключ глухо звякнул и исчез, будто проглоченный густыми тенями, затаившимися в углах.
Сергей бросил взгляд на сундук, обошел его и стал спускаться по лестнице, торопливо, уговаривая себя не срываться на бег. В руках он по-прежнему сжимал картину. Звук шагов возвращался глухим эхом, отлетая от стен, покрытых шелушащейся краской. Воздух был тяжелый, спертый, как перед грозой, но солнце ярко светило в окно – похоже на небе не было ни облачка.
Он сошел – почти сбежал – на первый этаж и едва не споткнулся о кучу мусора на полу. С недоумением