перерабатываем излучения некоторых элементов в… Повторяю: у тебя в сознании нет такого понятия.
На молодых планетах питания для нас обычно сколько угодно. Но когда планета стареет, и остывает, пища тоже постепенно исчезает: перерождается в те же уран, радий, свинец, и прочие недоступные нам продукты полураспада и распада.
Вот блин! Значит, и правда – Природа не терпит пустоты! Молодая планета заселяется такими… Братьями. А затем, когда они умирают от старости и недостатка еды, им на смену приходят другие – пусть не столь долго живущие, но – могущие воспроизводиться сами, из «возобновляемых местных ресурсов» – воды, углерода и солнечной энергии, организмы…
Хм. Углеродистые. Или – другие?..
– И вот вы селитесь на молодых планетах, и просто… живёте там? Поодиночке? Уже не летая?
– Обычно – да. Но – редко поодиночке. Мы предпочитаем жить в Колониях – чтобы общаться. И для совместной работы. При рождении мы обладаем немного большей подвижностью, и возможностями. У нас огромный запас внутренней энергии. Врата там, на родине, могут переправить нас, в принципе, в любое место Вселенной. А на новом месте каждый устраивается на понравившейся планете, и, если место пригодно, предлагает другим присоединиться.
Так что гораздо чаще мы вылетаем и поселяемся на уже разведанных планетах с нужной нам пищей – Колониями, как я уже сказал. Обычно мы размещаемся там в зависимости от предпочтений и характера – кому где нравится. Но можем и объединяться для совместной работы, и, например, строить и свои Врата – вот как здесь.
– То есть… Значит, раньше здесь имелась нужная вам пища?
– Да. Но сейчас она закончилась.
– А-а… э-э… не опасна ли для нас, углеродистых, ваша пища?
– Опасна. Если она есть на планете в больших количествах, такие как ты не развиваются.
Вот оно в чём дело! То есть, пока чёртовы странные излучения не «выдохнутся», органические создания и не возникнут. Но вот здесь так совпало, что их временные линии пересеклись.
– А Врата? Вы всё ещё в состоянии заставить их работать?
– Да. Но – на очень непродолжительное время. И – на маленькую суммарную массу.
– Почему? – я уже и на это предвидел ответ.
– Слишком много сил и энергии ушло на переброску всех углеродистых.
– А какого… То есть – что же здесь их не устраивало?! – я надивиться не мог на девственно прекрасную природу, чистейшую атмосферу, кристальные реки и озёра. Температура – почти как дома, в смысле, на земле. Благодать! Неужели это может не нравиться?!
– Их не устраивал чрезвычайно высокий для них радиационный фон. Дело в том, – я уже понял. Очередной ядерный катаклизм. Недаром же ещё Мать сказала, что этот самый фон подозрительно повышен… – что углеродистые взорвали несколько устройств, которые хоть и не истребили всех их сразу, но истребили бы со временем, – ну, не мог я удержаться. И снова треснул рукой по гермошлему у затылка! – … и тогда семьсот восемьдесят три выживших попросили у нас помощи. И мы отправили их туда, где радиации не было.
– А… как же они выжили – эти семьсот с чем-то?..
– Они провели в подземном бункере более трёх лет. Затем у них закончилась их пища, и они обратились к нам.
– А откуда они знали, что вы можете… перенести их?
– У них на… Хм… Начальном этапе развития Цивилизации существовал определённый Культ. Культ почитания нас. Их избранные жрецы могли общаться с нами. Так, как сейчас ты. – Ну здорово. Говорю же – друиды чёртовы… А ещё меня поражало, что Гурорпул выражался почти как Мать: вот бы дать им пообщаться, и посмотреть, как быстро они «достанут» друг друга занудством и «правильностью»! – Вот они и решили возродить… Почитание нас. И уговорили переселить их.
– И как давно эти люди «переселились» отсюда?
– Пять тысяч восемьсот семьдесят три их года.
– Ты имеешь в виду – обороты планеты вокруг местного солнца?
– Да. – а не больно-то мой собеседник разговорчив и инициативен. Не спросишь – не скажет. Где же любопытство, присущее всему живому? Почему он сам ни о чём не расспрашивает меня?!
– Я считаю нетактичным расспрашивать тебя о чём-либо. И ты правильно подумал – то, что мне было интересно, я из твоей памяти и так извлёк. Извини – но так получилось само. Автоматически. Так что теперь мы с Братьями знаем всё о твоих приключениях, и посещённых тобой мирах. Да и о других людях.
И нам, к нашей большой радости, будет чем заняться на досуге: обсуждать особенности жизни и развития всех этих цивилизаций. Так что я выражаю благодарность от лица всех нас. Ты поможешь скрасить наше существование как минимум лет на восемьсот.
Ах вот оно как. Ну и правильно – что я могу дать взамен за нужную мне информацию – каменному столбу? Стеклянных бус? Зеркальца? Консервированный ананас?
Пусть себе сплетничают: вреда от этого ни мне, ни кому другому – не будет. А может, и наоборот. Да и приятно: вон, какой я «крутой» – на восемьсот лет подбросил «материала»…
Он по-своему прав – пусть «прошерстил» мои мозги и без моего разрешения. Я не в претензии. Чем же ещё заниматься каменным истуканам в свободные миллиард с четвертью лет их уже «оседлой» жизни, как не разговорами?! Так что мы, получается… Провели взаимовыгодный обмен. Но!
– Мать! Сколько по-нашему – пять тысяч восемьсот семьдесят три оборота планеты вокруг?..
– Девятнадцать тысяч сто двадцать два стандартных земных года.
Так. Ещё кое-что…
– Гурорпул. Раз уж ты побывал в моей голове, наверняка понял всё относительно нашей системы координат в привязке к Пространству.
– Да.
– Можешь дать координаты планеты, на которую вы отправили переселенцев-углеродистых? Или – вывести это место мне на планшет?
– Конечно. Открой его.
Я так и сделал. Засветилась голубая голограмма – эта система. Вот пошёл пунктир трассы переброса… А вот и место назначения… Вот чёрт.
Земля – как ни поверни.
Нет, ну это – просто свинство какое-то космическое!
А есть хоть кто-то из «углеродистых», кто отправился бы «начинать новую жизнь» не на землю?! Или это – и есть (Вернее – были!) потомки тех самых, с «Надежды человечества?!.. Но почему же…
– А что там сейчас с тамошними местными… Ну, земными, Братьями?
– Они, к сожалению, не вынесли переброски – она отняла все их жизненные силы. Все мертвы. – ага, понятно. Значит, опасных для «углеродистых» излучений уже не было.
Хорошо.
Для углеродистых.
Впрочем, сколько волка ни корми… Или – свято место пусто не бывает: через каких-то девятнадцать тысяч лет они снова – и бомбу, и реакторы…
И тогда уж этих самых излучений вокруг – море разливанное!
– Гурорпул, извини за бестактный вопрос: когда вы умираете, вы…
– Мы превращаемся в простые камни. Без энергии. Без памяти. Без жизни. – он легко читал в моём мозгу то, что я даже не успевал оформить в законченную мысль, и отвечал сразу.
– Понял. Мне очень жаль… твоих умерших Братьев. – мне и правда, было жаль их. Всё-таки тоже – живые существа. И ни с кем никогда, вроде, не воевали… Уж между собой-то – точно.
– Ничего. Рано или поздно мы все умрём. – а Гурорпул-то… Философ. Ну, или реалист.
– Да уж… А там, у тебя на родине… Ваш Отец ещё жив? Он… функционирует?
– Да. И он ещё производит Братьев.
Обалдеть. Нет, действительно – обалдеть!
Не придумав вот так, сходу, о чём ещё можно спросить или поговорить, я попрощался, приветливо (Ну, в меру моих возможностей!) похлопал по шершавому боку, и вернулся на челнок.
Мать, когда я пересказал ей всё, имела наглость не поверить.
Да и поверив, долго ворчала. Лишь когда в указанных Гурорпулом координатах обнаружились остатки того, что могло бы быть Бункером, признала, что, похоже, камень не врал. (Она у меня до сих пор считает, что все, кроме неё, врать могут запросто. И по любому поводу. А вот она, настоящая лапочка и умница – только «невинно» шутит…)
В Бункер я не полез. Да и что я там мог найти целого и интересного спустя почти двадцать тысяч лет? Вот именно – пыли и крыс я и на других планетах навидался.
Но всё равно – мы добросовестно просветили всё нашим лучшим сканнером. Подивились на обрушившиеся тоннели и комнаты. Почмокали на упущенные возможности…
И я лёг спать.
– Ты сумасшедший.
– В твоих устах это звучит как комплимент.
– Это и есть комплимент. – ну ещё бы. В процессе нашей «научной» полемики какими только словами мы друг друга не… Так что она ещё очень вежлива. А я потом всё равно извиняюсь за ненормативную лексику – это же мою задницу она, многострадальная лапочка, пытается оградить и защитить.
– То есть, я так понимаю, вначале ты чуть ли не силой совала мою голову в чёртовы Врата, а сейчас с пеной у рта пытаешься вразумить меня от этого самого
