Напои меня живой водою, утренней росою освежи,
подорожником да лебедою раны и ушибы обложи!
Николай Рубцов, "Цветы", 1965г.
***1
Ранений и ушибов было много, чересчур. И они подолгу не заживали, потому что их владелец вновь и вновь ввязывался в драки и разборки, доказывая что-то и кому-то, не понимая бесполезности своих действий и не веря в изначальную жестокость людей и их безразличие к чужой боли, даже к боли своих детей. И он бы давно погиб или стал таким же жестоким и безразличным, как многие, если бы поверил, но он не верил и пытался достучаться, пытался вернуть очерствевших и потерянных к их истокам, хотя не был ни проповедником, ни альтруистом, ни даже добреньким дядей. Напротив, он часто был злым, агрессивным и яростным.
Катин-Ярцев уже три года работал в "Клинике неврозов" на 15-й линии Васильевского острова, прошёл обучение и стажировку в "Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии", а потом участвовал в семинаре по обмену опытом в Московском Городском Психо-эндокринологическом Центре на Арбате. И после всего этого вдруг уволился с работы. Никто ничего не знал о причинах, заставивших его сделать это. Катина-Ярцева считали очень перспективным молодым психиатром-дефектологом, имеющим высокую квалификацию и уже вполне наработавшего необходимый опыт. Но он не отвечал ни на какие вопросы, и старшие коллеги даже предположили у него профессиональное выгорание.
-Ему требуется восстановительный период, – сказал его непосредственный начальник членам аттестационной комиссии, сосем недавно присвоившим Катину-Ярцеву очередную категорию. В кабинете при этом наступило тягостное молчание, и кто-то сказал:
-Он ведь еще молод, ему и 30 нет.
-Вот именно, молод, – ответил бывший руководитель Катина-Ярцева, – Не все молодые способны создать в сознании защитную броню. Он ничего не сказал, но наверняка какая-то ситуация явилась последней каплей для него. Ведь он работал с детьми, а это всегда повышенная ответственность и обязанность скрывать собственные эмоции.
-Он что-то упомянул о мутизме* у ребенка, с которым до этого вполне успешно занимался по другому направлению, – сообщила куратор детского отделения центра.
-Пусть отдохнёт, такое бывает. А мутизм… наверняка это только эпизод. Пройдет, я сам перепроверю этого малыша. С каждым из нас случалось нечто подобное в разной степени, – подвел итоги председатель данного заседания, завершил работу комиссии и сообщил о следующем сборе.
Никто больше не слышал о Катине-Ярцеве. Он пропал, словно сквозь землю провалился, ни в одной из государственных и частных клиник не засветился. Бывшие коллеги по работе только пожимали плечами, хотя он мог себе позволить и не работать. Все знали о фирме его отца и деда. Хотя сам он всегда словно стыдился их торгового бизнеса. Психиатрия и работа дефектологом являлись для него некой защитой от всего, связанного с насквозь корыстным миром коммерции.
Прошло две недели, и одна медсестра увидела его в сквере, гуляющего с мальчиком трех-четырех лет. Такое внимание со стороны бывших коллег-женщин к Катину-Ярцеву объяснялось просто – он был еще довольно молод, хорош собой, не женат и при этом являлся успешным состоявшимся специалистом в своей области. И вдруг это исчезновение из профессии, удивившее многих, но не всех. Его бывший наставник по ординатуре ничуть не удивился. Подозревали, что он в курсе дел Катина-Ярцева, хотя никто никогда раньше не замечал, чтобы они были так уж близки. Но психологи и психиатры народ скрытный и себе на уме. Особенно наставник, которого многие благодарили за науку, но которого считали надменным гордецом и циником. Многие ему завидовали, а Катину-Ярцеву завидовали в том, что наставник его особенно выделял из других. Правда, после ординатуры Катина-Ярцева прошло уже прилично времени, да и сам Катин-Ярцев уже давно профессионально вырос, но и наставник не стоял на месте.
И вот в выходные Катина-Ярцева снова видели уже вместе с наставником. И снова рядом с ним находился маленький мальчик. Народ был заинтригован. Кто-то задал вопрос наставнику, но тот не ответил. Поэтому все решили, что внезапное увольнение Катина-Ярцева было обусловлено не очень простыми причинами. И теперь всех интересовал вопрос – что за ребенок был с ним.
*Примечание:
Своим названием термин "мутизм" обязан латинскому слову mutus, что в переводе означает "молчание". Данная патология встречается и у детей, и у взрослых, но чаще все-таки развивается в детстве. Мутизм у детей обычно возникает на фоне какого-нибудь невротического расстройства.
***2
Мирон после гимназии только и делал, что учился – 6 лет в меде им. Мечникова, потом два года в ординатуре, а после этого остался в "Клинике неврозов" под началом своего наставника по ординатуре. Всё шло отлично, он отличился на стажировке в Ассоциации когнитивной психотерапии, ему прочили большое будущее.
Сразу после ординатуры он в их общей студенческой компании познакомился с девочкой с педагогического факультета. В их тусовке были и актеры, и музыканты, и художники – всех понемногу. На вписках появлялись даже киношники. Будущих докторишек, особенно психиатров, уважали и считали выбравшими самые серьезные специальности из всех, хотя по степени безбашенности они практически не отличались от тех же театралов. Студентов-учителей в компании было всего трое, и они вели себя сдержанно и скромно. А девочка… Мирон заметил ее, как только появился на хате, где в тот раз собралась их разномастная компания. Эту студию в стиле лофт им часто предоставлял один взрослый фотограф, старший брат студента актера, но взамен просил позировать некоторых из тусовщиков для своего блога. Все только радовались этому, особенно актеры, киношники и музыканты, которым требовались качественные фото для портфолио. И только Дина сразу отказалась, хотя фотограф ее очень упрашивал.
-Поймите, я будущий педагог, и сюда наверно зря пришла. Мне нельзя выставлять себя на общее обозрение в сети, – ответила она смущенно.
Мирон тогда подошел и отодвинул фотографа от нее, несмотря на то, что студия принадлежала этому ушлому портретисту. Брат фотографа тут же нарисовался рядом и что-то зашептал своему родственнику на ухо, по крайней мере, Мирону никто из них не возразил.
После ординатуры Мирон долгое время не мог никуда вырваться из-за дел, которые ему поручал отец. Он не мог отказать, поскольку многие его расходы по учебе и проживанию оплачивал именно отец из доходов фирмы. В тот год Мирон прекрасно защитился, съездил с друзьями на море, и осенью ждал повестки из военкомата. А в конце августа посетил вписку с друзьями, где и увидел Дину. Оттеснив ее от фотографа и его брата, он вывел свою случайную протеже на крыльцо дома, подышать воздухом, но вызвал такси и повез Дину к себе.
Тогда на него какое-то затмение нашло. Он сказал, что хочет перед прогулкой по парку оставить дома сумку и взять бутылку воды, а сам затянул свою спутницу в квартиру и почти силой взял ее. Сейчас ему казалось, что именно силой. Потому что она что-то говорила, а он ничего не слушал и не слышал. У него словно мозги переклинило. Но, когда он уснул, она собралась и ушла часа в три ночи. Никто из знакомых по тусовке не знал ни ее телефона, ни ее адреса, ни фамилии, ни в каком вузе она учится. Организатор вписки нашел лишь ее имя и сумму, которую она сдала. А уже через неделю, в самом начале сентября, Мирон получил повестку из военкомата.
Дина пришла к нему на приём с трехлетним сыном по поводу эпизодов мутизма у ребенка и принесла кучу бумаг от педиатра и участкового психиатра. Увидев Мирона, она от неожиданности сделала шаг назад из его кабинета, но тут малыш увидел на подоконнике у Мирона знакомые яркие игрушки, высвободил свою ладошку из руки матери и побежал к доктору. Мальчик сразу узнал Мирона, ведь именно к нему до этого его приводила тётя на развивающие занятия.
Мирон едва справился с собой, потому что только сейчас понял, что мальчик практически его копия. И Дина почти не изменилась, стала более женственной и безумно красивой.
-Почему?! – это было единственное, что смог произнести Мирон, схватив ее за плечи.
-Не хотела мешать тебе, ты ушел в армию, а потом… стажировался и все такое. Я совсем не пара тебе. Мои родители… я ушла от них, и после академического отпуска до сих пор не восстановилась в универе. Мне ничего не нужно, деньгами мне тётя помогает.
-Я пытался искать тебя!
-Мы практически не знаем друг друга.
-Вы – моя семья! Как ты могла?!
-Ты ведь вылечишь Тимошу? Мне говорили, что ты лучший из специалистов.
-Вы сегодня же переедете ко мне!
-Мирон… давай сначала поговорим наедине.
Он завершил приём и повез Дину с ребенком на съемную квартиру, чтобы забрать детские вещи. А уже через три дня Мирон подал заявление на увольнение. Родная тётя Дины, помогавшая во всем племяннице, начиная с её беременности, увидев Мирона, не могла говорить от душивших её слез. А родители… Дина не хотела ничего о них знать.
Мирон нанял двух мастеров, которые за три дня почти полностью превратили его кабинет в детскую, хотя Мирон сразу решил, что двушки им явно мало, и стал искать трех- или четырехкомнатную большую квартиру. Дина пока молчала, она боялась поверить во все это, боялась, что Мирон лишь выполняет долг совести перед ней и ребенком. Но ради Тимоши она была готова на все, хотя Мирон очень понравился ей еще тогда, в первую их встречу. Однако сейчас ей казалось, что все это произошло в какой-то нереальной прошлой жизни.
Дина не понимала, как они станут жить вместе, потому что Мирон пока был очень занят на работе передачей дел с историями пациентов и улаживанием проблем перед увольнением, а дома он следил за переустройством кабинета в детскую. Дина занималась ребенком и пока спала с Тимошей в этой, уже сильно преобразившейся, комнате. Из съемной квартиры они всё перевезли к Мирону. Он не вмешивался в то, что она делала – готовила, мыла посуду вручную, хотя имелась посудомоечная машина, гладила детские вещи, запускала стирку. Сейчас ему было просто некогда. Но после дневного сна малыша и полдника, в 17 часов Мирон появлялся дома как штык и все эти пять дней сам водил Тимошу на прогулку. Дину он обнимал только за плечи, немного отстраняясь при этом, как бы дистанцируясь от нее, поэтому она не могла понять, что он чувствует, и не знала, как себя с ним вести.
***3
Наступила суббота, и к Дине приехала её тётя. Она весь последний год забирала Тимошу к себе на выходные, чтобы Дина могла отдохнуть. Но сейчас Мирон не отдал его и сказал:
-Всё, дорогая тётушка. Я уволился, поэтому теперь все время буду рядом с Тимом. К тому же я уже начал работу над его мутизмом, и могу сказать – проблема не так уж проста.
Тётя смотрела на него со страхом, но всё-таки
