Баллада о посторонних предметах

Все имена и события в тексте являются вымышленными. Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения чистого вымысла в реальность.

1.

Аэропорт Шереметьево встретил Ханса Нюмана холодным московским ветром и густым туманом, который, казалось, специально опустился на город, чтобы подчеркнуть мрачность и загадочность российской столицы. Ханс, высокий, подтянутый молодой американец с вечной улыбкой на лице, вышел из здания аэропорта, одетый в ярко-желтую ветровку, которая резко контрастировала с серыми тонами окружающего пейзажа. На голове у него красовалась кепка с логотипом морской пехоты США, а в руках он держал дорогой кожаный чемодан, который явно был куплен специально для этой поездки.

"Ну, Москва, покажи, на что ты способна!" — подумал Ханс, оглядываясь вокруг. Его глаза блестели от азарта и предвкушения. Он всегда любил новые вызовы, а этот турнир был для него не просто соревнованием, а возможностью доказать, что он — лучший. В голове уже крутились планы: занять первое место, удивить соперников мощной игрой и, конечно, насладиться местной кухней. Он слышал, что в России подают какой-то особенный борщ, и уже представлял, как будет рассказывать друзьям в Штатах о своих гастрономических приключениях.

На улице его ждал водитель с табличкой "Hans Numann". Это был сурового вида мужчина лет пятидесяти, в темном пальто и обычной черной шапке, которая сидела на его голове так, будто была ее частью. Водитель молча кивнул, взял чемодан и указал на черный «Дэу», который выглядел так, будто его только что выкатили из гаража КГБ. Ханс, не привыкший к такой сдержанности, попытался завязать разговор:

— Ну что, как погодка в Москве? Часто туманы такие? — спросил он, стараясь звучать непринужденно.

— Бывает, — коротко ответил водитель, даже не повернув головы.

Ханс усмехнулся. "Ну, ладно, не будем настаивать", — подумал он, садясь на заднее сиденье. Машина тронулась, и через несколько минут они уже ехали по широким московским проспектам, мимо огромных сталинских высоток и рекламных баннеров, на которых можно было увидеть все что угодно. Ханс уставился в окно, пытаясь разглядеть что-то интересное, но туман делал город похожим на декорации к фильму ужасов.

Гостиница, куда они приехали, находилась близко от центра Москвы, но, к сожалению Ханса, без вида на Кремль. Это было массивное здание, с высокими потолками и мраморными полами, которые блестели так, что в них можно было увидеть свое отражение. Портье, молодой парень в идеально отглаженной форме, улыбнулся и сказал:

— Добро пожаловать, мистер Нюман! Мы рады видеть вас в Москве. Ваш номер на двенадцатом этаже.

— Спасибо, — ответил Ханс, забирая ключ. — А где тут у вас можно поесть? Говорят, у вас борщ — это что-то невероятное.

Портье замялся:

— Ну, борщ... это, конечно, классика. Но если хотите чего-то особенного, попробуйте наш ресторан на втором этаже. Там подают блюда европейской кухни.

Ханс кивнул, но в душе решил, что обязательно найдет где-то настоящий русский борщ. Он поднялся в номер, который оказался просторным, но слегка старомодным. На столе лежала программа турнира и приветственное письмо от организаторов. Ханс быстро пробежал глазами текст, улыбнулся и бросил письмо на кровать.

"Ну что, Москва, — подумал он, глядя в окно на туманный город, — готовься. Я здесь, чтобы всех обыграть".

Он достал из чемодана ноутбук и стал общаться со своими поклонниками. В его голове уже крутились планы на первую партию. Он знал, что соперники будут сильными, но это только подстегивало его азарт. Ханс Нюман был готов к бою.

2.

Конференц-зал гостиницы "Карлтон" был умело переоборудован под шахматный турнир. Пространство, обычно используемое для скучных корпоративных мероприятий, теперь было заполнено столами, за которыми сидели шахматисты. В воздухе витал легкий запах кофе из буфета в углу зала, где участники могли перекусить бутербродами и выпить чаю между партиями. На стенах висели плакаты с логотипом турнира, а в соседнем помещении стоял большой экран, на котором транслировались текущие партии.

Ханс Нюман сидел за своим столиком, слегка откинувшись на стуле. Его первый соперник, молодой российский шахматист, выглядел нервным. Он постоянно постукивал пальцами по столу, пока Ханс обдумывал ходы. Американец, напротив, казался совершенно расслабленным. Он играл с легкой улыбкой, словно это была не серьезная партия, а дружеская игра в парке. Его ярко-желтая ветровка, которую он не снял даже в зале, выделялась среди строгих костюмов и пиджаков других участников.

Вскоре стало ясно, что Ханс контролирует игру. Он играл агрессивно, но с точностью. Каждый его ход был продуман, и вскоре его соперник начал нервничать. К середине партии у него на лбу выступил пот, а руки дрожали, когда он передвигал фигуры.

Наконец Нюман совершил решающий прорыв, откинувшись после серии ходов на спинку стула. Его улыбка стала еще шире.

Молодой соперник, покраснев, пожал ему руку и быстро удалился. Ханс встал, потянулся и не спеша направился домой.

Вторая партия прошла еще быстрее. На этот раз его соперником был бурятский мастер, который, казалось, был готов к любым сюрпризам. Но Ханс снова удивил. Он сыграл нестандартный дебют, который поставил его оппонента в тупик уже на первом часу игры. К концу партии бурят, обычно сдержанный, начал нервно теребить галстук. Когда Ханс объявил мат, тот лишь кивнул и быстро ушел.

К третьей партии Ханс уже стал центром внимания. За его столом собралась небольшая группа зрителей, которые с интересом наблюдали за его игрой. Его соперник, на этот раз более опытный, пытался играть осторожно, но Ханс, как всегда, был на шаг впереди. Он играл с такой легкостью, будто шахматы были для него не игрой, а развлечением. Его фигуры двигались по доске, а каждый ход был точным и неожиданным.

— Он что, робот? — прошептал кто-то из зрителей.

Ханс услышал это и улыбнулся. "Робот? Нет, просто я знаю, что делаю", — подумал он.

На старте Ханс выиграл уже четыре партии подряд. Его имя было у всех на устах. Даже Ян Незнающий, вице-чемпион мира и главная звезда турнира, начал поглядывать в его сторону с легким беспокойством. Ян, увалень с брюшком, с лицом, которое всегда казалось сосредоточенным, обычно не обращал внимания на других участников. Но сейчас он сидел за своим столом, играя очередную партию, и время от времени бросал взгляды на Ханса, как будто пытался понять, в чем его секрет.

Ханс, в свою очередь, заметил внимание Незнающего и внутренне посмеялся. "Ну что, чемпион, — подумал он, — готовься. Скоро и мы с тобой сыграем".

Вечером, после окончания игрового дня, Ханс вернулся в свой номер. Он был полон энергии и азарта. Достал ноутбук и начал анализировать свои партии. В голове уже крутились планы на завтра. Он знал, что следующий день будет еще сложнее, но это только подстегивало его. Ханс Нюман был готов к новым вызовам.

3.

Ханс только что закончил свою пятую партию на турнире. Его соперник, опытный гроссмейстер, сдался на 32-м ходу, не в силах противостоять агрессивной игре американца. Зрители, собравшиеся вокруг стола, аплодировали, а Нюман, улыбаясь, встал и пожал руку оппоненту. Он чувствовал себя на вершине мира: пять побед подряд, и все — с блеском. Но его радость длилась недолго.

Едва он успел покинуть турнирный зал, как к нему подошли судьи турнира — Владимир Старотортов и Александр Ткаченко. Старотортов, худой брюнет с вечно подозрительным выражением лица, пригладил волосы, выдохнул и произнес на английском:

— Мистер Нюман, нам нужно провести дополнительную проверку. Это стандартная процедура.

— Проверку? — удивился Ханс, всё ещё улыбаясь. — Я же только что сыграл партию. Что нужно проверять?

— Это не займет много времени, — вмешался Ткаченко, пожилой мужчина, с лицом, которое никогда не выражало эмоций. — Пожалуйста, пройдемте с нами, - его английский был еще сносный.

Ханс пожал плечами:
- Ну, ладно. Если это необходимо.

Его отвели в небольшую комнату рядом с конференц-залом. Комната была обставлена минимально: стол, два стула и шкаф с документами. На столе лежали резиновые перчатки и фонарик. Старотортов закрыл дверь и повернулся к Хансу:

— Мы должны убедиться, что вы не используете запрещенные устройства. Это займет всего несколько минут.

Ханс, всё ещё улыбаясь, поднял руки:
- Ну, давайте. Только аккуратнее, ладно?

Ткаченко надел перчатки и начал обыск. Он проверил карманы Ханса, заглянул в его обувь и даже попросил снять кепку. Старотортов тем временем изучал содержимое его походной сумки. Всё шло стандартно, пока Ткаченко не наклонился и не произнес:

— Теперь... анальный осмотр.

Ханс замер на секунду, но потом рассмеялся:
- Серьёзно? Ну, вы, ребята, точно не скучаете на работе.

Ткаченко, не обращая внимания на его шутки, продолжил процедуру. Ханс, чтобы не смущаться, начал напевать себе под нос мелодию из "Звёздных войн". В этот момент дверь комнаты приоткрылась, и в проеме показалось лицо Александра Шиманцева, комментатора турнира. Он хотел что-то спросить, но, увидев происходящее, замер. Его лицо побледнело, а глаза округлились.

— Эээ... — начал Шиманцев, но слова застряли у него в горле.

Ткаченко, не отрываясь от дела, бросил:
- Закройте дверь, пожалуйста.

Шиманцев, не в силах сдвинуться с места, просто стоял и смотрел. В этот момент Ткаченко нащупал что-то и, вытащив, поднял вверх. Это были анальные шарики — ярко-синие, с блестящей поверхностью.

— Что это? — спросил Старотортов, поднимая брови.

— Эээ... — Ханс замялся, но потом рассмеялся. — Ну, это... для релаксации. Вы знаете, шахматы — это стресс.

Шиманцев, который всё это время стоял как вкопанный, вдруг почувствовал, как его желудок сжался. Он резко развернулся и побежал к туалету, но не успел добраться. Его вырвало прямо в коридоре.

В этот момент в гостиницу вошел Александр Гиршевич Бух, опытный шахматный функционер и "серый кардинал" российских шахмат. Он всегда ходил с важным видом и с папкой документов в руках. Бух пришел проверить, как проходит турнир, и не заметил лужу. Он поскользнулся и упал прямо в неё.

— Что за... — начал Бух, но, увидев, во что он попал, замолчал. Его лицо исказилось от отвращения.

В комнате тем временем Ханс, Старотортов и Ткаченко смотрели на шарики, которые теперь лежали на столе. Старотортов вздохнул:

— Ну что ж, мистер Нюман, это... неожиданно. Но, похоже, вы чисты.

— Я же говорил, — улыбнулся Ханс. — Теперь, если вы не против, я пойду приму душ. После такого "осмотра" это точно не помешает.

Ткаченко, сняв перчатки, кивнул:
- Конечно. Извините за беспокойство.

Ханс вышел из комнаты, оставив за собой сцену, достойную абсурдной комедии: Бух, вытирающий костюм салфетками, Шиманцев, бледный и дрожащий, и Старотортов, который смотрел на шарики, как будто пытался понять, как они вообще оказались в его жизни. Ханс, напевая себе под нос, направился в свой номер, думая о том, что этот турнир становится всё интереснее.

4.

После анального обыска Ханса