Северное сияние

будто сексом с тобой занималась.
    Игнат начинал ее целовать и не мог остановиться, словно голодный. Хотя так и было, ведь после ее отъезда он долгое время ни с кем не только не встречался, чтобы удовлетворять своё неуёмное либидо, но даже думать не мог ни о ком из постоянно вертевшихся возле него девиц. Все они вызывали у него отвращение в этом смысле, несмотря на то, что среди его однокурсниц было немало умных и продвинутых особ. Но тогда ему исполнилось всего 18 лет. Позже природа потребовала своего, и он стал менее разборчив при выборе партнерш для разового секса. Но тогда он уже почти потерял надежду на возвращение Лёли.
    К нему легко липли девушки постарше, он привлекал их своей внешностью, физическими данными, а так же неосознаваемой похотью в повадках. И некоторые упорно потом бегали за ним в надежде привязать к себе такого молодого и активного самца сексом без обязательств. На филфаке, как и вообще на гуманитарных направлениях, девицы особо не страдали скромностью, напротив, в моде была раскованность, свобода нравов и приверженность к андеграунду в литературе и искусстве. Поначалу Игнат также активно влился в студенческую богемную тусовку, общался с театралами и художниками, повышал так сказать свой багаж знаний и ощущений. Однако уже с третьего курса отошел от всех этих игр, притворство и игра на публику во всем стали его напрягать и отталкивать. И потоки слишком откровенной информации и неприкрытого распутства начали отвращать его, сначала понемногу, а потом все сильнее. И только образ Лёли в его сознании так и остался нетронутым в своей чистоте и невинности. А несколько ночей, проведенных с ней в период их страстной влюбленности и первых встреч, принизил всё остальное на несколько порядков. Он не мог даже рядом с ней поставить хоть кого-то из тех девушек и женщин, с которыми спал. Свою циничность при этом он спокойно себе прощал, поскольку ни за одной из своих партнерш никогда не бегал.
    Повзрослевшая Лёля оказалась настолько взрывоопасной, что у него поначалу голову снесло, он почти ничего не соображал. Игнат даже не подозревал о такой страстности ее натуры, но это окупило для него все годы их вынужденной разлуки. И теперь он точно знал, что больше никто не сможет ее заменить даже на короткое время. Его сексуальное возбуждение полностью сориентировалось на неё одну, поскольку всегда только ее и ждало.
    Он не жалел о годах разлуки с Лёлей, потому что сейчас ощущал ни с чем не сравнимое счастье, полностью его поглотившее и отодвинувшее в тень воспоминания о времени без неё. Жизнь с Лёлей оказалась настолько уютной и насыщающей его голодное сознание, что он не только ни о ком больше не мог думать, он вообще ни о чем не мог думать – ни о своей диссертации, ни о поисках работы, ни о встречах с друзьями или общении с родителями. А родители, особенно мать, остро пережили историю Лёли. Мать даже плакала несколько ночей, поняв наконец, почему ее возлюбленный сын все эти годы был агрессивным и даже порой злобным по отношению ко всем и к ней в том числе, как она ни старалась во всем ему угодить. Когда он сказал, что всегда любил только Лёлю, у его матери сердце чуть не остановилось. Ведь она считала, что он никогда не сможет простить девушку, бросившую его и отвергнувшую его первую чистую любовь. И старалась ненавидеть эту девушку всей душой. А когда увидела их вдвоем, когда увидела счастливые глаза Игната и то, как он крепко держит свою Лёлю за руку, поняла, что все ее старания оказались напрасными.   
 
***6
    Видя внука счастливым, дед и сам чувствовал постоянную радость, почти такую же, какую ощущал, когда была жива Керен. Самуил любил смотреть на Хану, потому что дочь была очень похожа на мать. Но теперь, когда он увидел Лёлю, его внимание полностью переместилось на неё. Эта русская девочка внешне ничем не напоминала его жену, но источала нечто такое, что роднило их, какую-то ауру на грани неясных ощущений. Самуил сначала не понимал, что его так тянет смотреть на нее. Он ловил недовольный и ревнивый взгляд Натана и отводил глаза, но почти тут же вновь возвращался взглядом к этой светловолосой стройной девушке.
    Она почтительно отвечала на вопросы и по его просьбе коротко описала Лимож, упомянула о том, что этот город является одним из крупнейших производителей фарфора во Франции, показала на телефоне несколько фото городских видов и отдельно Лиможский Кафедральный собор Сент-Этьен. Однако при этом Самуил в первую очередь смотрел на ее тонкие нежные пальцы, почти такие же, какие в молодости имела и Керен. Он помнил, что всегда боялся сильно сжать их, чтобы не причинить ей боль, хотя именно этими пальцами она очень сноровисто делала много разных вещей, начиная с шитья и кончая росписью глиняных чашек, изготавливаемых ее отцом на продажу. Тогда Самуилу казалось, что её пальцы очень похожи на тонкую кисточку, которую она окунала в краски.  
-Нужно будет как-нибудь посетить этот город, – пробормотал он, глядя на эффектную картинку собора и думая о своём.
-Посети, но только без нас. Я не хочу видеть город, который держал Лёлю как в плену все эти годы, – сказал Игнат, недовольный странным поведением деда.
-Да, да, конечно. Это я так. Некогда мне разъезжать, дела бизнеса держат, – спохватился дед, – Но если вы захотите куда-то поехать, например, на море, я все оплачу. В Греции, говорят, очень хороший отдых.
-Дед, ты забыл, о чем я спрашивал тебя? – воскликнул Игнат, – Нам сейчас не до отдыха, если мы школу хотим открыть. Сентябрь не за горами.
-Конечно, не забыл. Я уже дал распоряжение своему помощнику, чтобы открыл для тебя отдельный счет, с которого ты сам все будешь оплачивать по мере необходимости.
-Что с тобой? Голова заболела? Давление? – спросил Игнат, внимательно глядя на деда.
-Нет, все хорошо. Просто Керен вспомнил…
-Ты о ней всегда помнишь, как и мы. Тебе нужно отдохнуть. Где твой помощник?
-Погоди, дай мне еще посмотреть на вас обоих. Вы такие оба красивые…
Игнат впервые заметил слезы, блеснувшие в глазах Самуила. Лёля легонько ткнула мужа в бок и шепнула ему:
-Будь с ним поласковей.
Игнат усадил старика в кресло, позвал официанта ресторана и сделал заказ. А Лёля села рядом с дедом и положила свою нежную ручку на его подлокотник. Самуил задрожал и медленно коснулся пальцев Лёли. Она удивлённо посмотрела на него, но промолчала. А Игнат, привставший было из-за стола, чтобы увести Лёлю от деда, снова сел и молча стал ждать, когда им принесут закуски и напитки.
    Когда они уже шли к машине, Игнат сказал:
-Ты разбудила в нем память о бабушке. Он ее очень любил.
-Эта память очень трогательна. Не такой уж он бесчувственный, как ты говорил.
-Его нынешняя сентиментальность просто от старости. Совсем недавно он был похож на бездушную машину по производству денег. Создал ферму по добыче криптовалюты, спецов набрал. Он никогда не понимал, почему я избрал профессию филолога. И я не знал, какие аргументы ему приводить в защиту. Но теперь знаю, что ответить: Есть люди, которые только и делают, что зарабатывают и приумножают деньги, а есть такие, кто даже последнее тратит на благое дело. 
    Две недели они ездили по адресам из интернета, подыскивая подходящее помещение и, наконец-то, выбрали. Первый этаж небольшого старинного особнячка в переулке не очень далеко от дома, где они сейчас жили, всего в двух остановках троллейбуса. Особый ремонт не требовался, и арендная плата была приемлемой. Для надежности Игнат попросил деда также посмотреть это здание и прислал ему скан договора для изучения. Дед съездил на место в тот же день и дал добро. Поэтому Игнат начал закупать мебель для учебных классов и оборудование для лингафонного кабинета, а так же нанял мастеров, чтобы отремонтировать санузел и привести его в цивильный вид. Еще он захотел заменить отделку в помещении кухни-столовой на более светлую. Всего в будущей школе было 5 полноценных помещений под классы и одно – под лингафонный кабинет, а также кухня-столовая и комната, в которой решили разместить учительскую. Там же планировалось проводить собеседования и консультации с родителями.
    Первый договор был уже предварительно одобрен, заказчиком выступал детский дом, а Игнат и Лёля занимались подготовкой документов для получения лицензии на образовательную деятельность. Для начала они решили работать вдвоём и пока искать претендентов на должности учителей. Всю хозяйственную деятельность Игнат собирался вести сам. Поскольку школа планировалась для обучения и усовершенствования английского и французского языков, количество уроков предполагалось небольшое и пока только до обеда. В вечерние часы в будущем Игнат и Лёля хотели набрать желающих проходить краткие ускоренные курсы по тематикам: зарубежные поездки и экскурсии, бизнес-общение, коммуникации в межнациональных браках, лечение за рубежом, чтение высокой литературы. Так же они тщательно продумывали рекламу.
    Дед удовлетворенно хмыкал, видя, как детишки вполне профессионально походят к делам. Не зря они так усиленно учились на своих филфаках. Он даже стал думать, что был неправ раньше в отношении выбранной внуком профессии.
 
***7
    Несмотря на то, что Самуил никогда не понимал гуманитариев в выборе профессии, в душе он всегда благоговел перед теми, кто мог легко говорить хотя бы на одном иностранном языке. Конечно, он никогда не показывал это на людях и даже своего помощника-полиглота старался держать в чёрном теле, однако с юности завидовал людям, имеющим склонность к языкам. У него такой склонности никогда не имелось. Его переводчиком-синхронистом всегда была Керен. Причем, не только в иностранных языках, а часто в том, что чувствуют и почему действуют так, а не иначе, люди, окружавшие его. За жизнь она многому его научила, и как было ему не тосковать о ней, когда никто больше не мог с ней сравниться.
    Первые два урока в школе, один из которых вела Лёля, а второй – Игнат, Самуил видел на экране пульта камер наблюдения. И без стеснения лил слёзы. Компьютерщик, сидевший на пульте, поначалу испугался, принес ему воды, а потом тихо удалился за перегородку.
    Пришедший помощник Самуила, увидел его покрасневшие глаза, сунул ему влажную салфетку и спросил:
-В чем дело?
Самуил запнулся, но тут же нашелся, что ответить:
-Эти дети… детдомовцы, они растрогали меня.
-Все ваш возраст. Вы стали сентиментальным. Чего плакать-то? Приобретите для них планшеты с языковой программой и дело с концом. Это им больше поможет, чем ваши слёзы.
-Сделай, как сказал. Сколько их? Двадцать? Сорок?
-Тридцать два.
-Вот и приобрети.
    Игнат не удивился, когда помощник деда на следующий день привез и раздал детям планшеты. А Лёля растрогалась.
-Это он всё из-за тебя,– сказал Игнат ревниво.
-Дети очень рады, и это поможет им в изучении языка.
-Ага. А еще они накачают себе разных стрелялок.
-Иго, ну чего ты, в самом деле. Твой дед старается, разве это плохо?
-Было бы неплохо, если бы он действительно думал об этих детях, как мы с тобой. Но меня радует, что они усидчивы и даже кое в чем подготовлены. Значит, в общеобразовательной школе все-таки хорошие программы обучения.
-А какие лица! Ты обратил