«Что за гусь возле тебя крутился?»,- спросил Леха Капустин, кивая на уходящего художника Молчанова, - «Чего хочет?» Белая рубашка художника маячила на пустынной аллее, как майка бегуна на длинной дистанции. Получается, что раствориться в воздухе тоже не получилось. Чёрная магия не сработала. «Гитару хочет. Представился художником», - ответил я. Леша усмехнулся, но не проронил ни слова. Женя, измученная долгими ожиданиями, крепко взяла меня за руку и потянула за собой, приговаривая - «Давай, давай, пошли уже. Улетят ведь инопланетяне». Папа пошёл следом. Неторопливо. Он был плотного телосложения, и никогда и никуда не спешил. Мы выровнялись, взяли размеренный шаг, и Лёша спокойно, без эмоций продолжил: «Да он такой же художник, как я дирижёр Большого симфонического оркестра. Было дело, имел я «особое удовольствие» беседовать с этим дядей. Мутный тип. Доставил он нам немало хлопот». У Леши, имелся достаточно богатый опыт общения с людьми и естественно, он видел их насквозь. А я вот сразу и не разглядел, что к чему. Повелся на приличные манеры. «И чем же он промышляет?», - в лёгком недоумении интересуюсь я. «Скупает картины и раритетные предметы старины. Имеет галерею, где – то здесь недалече. Маленькую, но свою. Эта информация не проверена, но источник надёжный. А наличие барской усадьбы в Заозерье с личной подстанцией, не для кого, конечно не секрет. Наши «Россети» её, как раз и обслуживают. Кстати по этому поводу и были разногласия. Штрафовали мы его не раз. Да ему – всё фиолетово. Одно слово – жулик», - весь этот эксклюзивный материал он выдал в лёгкой, беспристрастной манере, оперативника особого отдела.
Почему – то к площади Октября решили пробираться короткими путями. По диагонали через лог. Если прикинуть на глаз, какие - то 15 минут и мы на месте. На словах всё выглядело гладко. Я посмотрел в низ. Крутые склоны, поросшие кривыми деревьями, да пепельного цвета ручей, в обрамлении ломаных веток вперемешку с дико растущими кустами. Гиблое место. Но чего не сделаешь за компанию!
Женя самолично прокладывает дорогу. Порхает, как бабочка. Молча идём следом. Она здесь почти местная. Видимо время, проведённое в гостях у бабушки, благополучно проживающей где - то в этих заповедных местах, не пропало даром. Обогнули монастырь, пролезли через крапивные заросли, затем долго - долго спускались, по каким – то запутанным тропкам в пойму, почти пересохшей речки с игривым названием Данилиха.
Выходим на красивую, ярко – зелёную поляну, размером с футбольное поле. Странно, откуда бы ей взяться, ведь не было поляны. Может я, сверху чего – то не разглядел? А вот и речка Данилиха . Тут же невдалеке красуется крепкий, деревянный мост через речку…. Стоп! Речка, помню, была, моста не было. А вот доска, переброшенная через речку – присутствовала, и казалась вполне реальной…. И что же мы сейчас наблюдаем!? Доски нет – мост есть. Я уже начал слегка волноваться. Но на этом чудеса не заканчивались. За поляной, как по волшебству нарисовался густой, нетронутый лес, уходящий по широкой ложбине в парящие белоснежные облака и никаких намёков на многоэтажки, ни справа, ни слева и… тишина, только птички поют. Город исчез. Канул в лету. Желающим можно покричать - Ау! Никто не услышит. И куда мы теперь идём? Пока никуда. Стоим. Приглядываемся к обновлённому пространству. Лично меня заинтересовало обилие куполов, выглядывающих из – за дремучих ёлок. Куда так много? Это Ватикан какой – то. Милые многоэтажки на их месте смотрелись гораздо приятнее. Вспомнил и про медведей. Нет наверно здесь медведей. Мост благородно так отсвечивает, тропинки аккуратные, луг и тот прибран. Чисто, гладко всё, как в парке культуры и отдыха. От такого хозяйского уклада и зайцы разбегутся.
«А ты чего с гитарой по городу таскаешься?», - спросил Леха, поедая землянику из своей широкой ладони. Его видимо ничего вокруг не смущало. И пока я тут удивлялся, да в себя приходил, он не терял времени даром. Первое, что пришло мне в голову - где Женя? А Женя, в настоящий момент, совершенно беззаботно собирала цветы на несуществующей, в моём понимании, лесной поляне. Завидное хладнокровие. Надо бы и мне успокоиться. Что – то воображение совсем разыгралось…. Я немного прокашлялся, чтобы не выдать голосом свою некоторую обеспокоенность окружающей действительностью, и как можно ровно ответил, - «Гитару забрал из квартиры своей бывшей жены. Напоследок решил прогуляться по городу». Прозвучало с нотками лёгкой печали. Лёша решил меня успокоить, - «Эх Саня! Здесь порой, как в лотерее, повезёт – не повезёт! Например, у меня только с третьей попытки всё заладилось. А у кого – то и с первой проходит. Мне отец как – то сказал, что нет женщины, без которой нельзя прожить, и нет женщины, с которой нельзя не ужиться. Это он с высоты прожитых лет, так вещал. Намекал на какое – то единство противоположностей. А что из этого следует? А из этого следует, что если женщин мы выбираем одних и тех же, и по типажу и по характеру, то нечего их и перебирать, нашёл жену, сиди и успокойся. Лучше уже не будет. Вот я на третьей и успокоился».
Первый звон пришёлся издалека. Слабый, еле слышный. Его осторожно подхватила какая – то хлипкая колоколенка, к ней присоединилась другая… и пошло, поехало. Звук стал крепнуть, расти и, набирая энергию дикого, необузданного ветра, помчался в нашу сторону. Через какие - то секунды он достиг здешней ложбины и как жгучий, священный огонь, накрыл нас с головой. Очумевшие от звона птицы, как по тревоге срывались с окрестных куполов и сбившись одну в громадную, мобильную стаю, без перерыва крутили в облачном небе, искусные, замысловатые виражи. От повсеместного колокольного звона пахнуло могучим, царским самодержавием. Ну и акустика здесь, аж, уши закладывает.
Самым последним от звонился монастырь на набережной. Кто – как, а этот старался очень. Ну, наконец - то отгремел и этот. Опять нагрянула звенящая, подозрительная тишина. Ни тебе городского шума, ни проплывающих в небе самолётов, заходящих на посадку в местный аэропорт. Только птички поют. Деревенская идиллия, да и только. Интересно, что у них там за праздник сегодня? По какому поводу звон? На самой середине лета. Может, священнослужители используют старинный календарь, нам доселе не ведомый. Иль, какой важный чин в город пожаловал? Вот и встретили товарища, как полагается, звоном во все колокола. А народ – то где? Почему безмолвствует. Должны, же быть хоть какие – то живые звуки. Что за город такой смиренный?
«Саша! Иди к нам. Сгоришь на солнце! »,- голос девочки Жени вернул меня в этот окружающий мир, который выглядел вполне реально, но немного не соответствовал объективной действительности. Лес, поляна, речка, выглядели очень живописно, но пора бы и в город, на площадь Октября выбираться. Женя посигналила мне рукой из - за густого, низкорослого ельника, и я поскрёбся туда с гитарой. Гитара очень была недовольна и издавала неприятные звуки. Я был с ней солидарен. Что за конспирация такая? Ведь нет же ни кого вокруг. Протиснувшись к тому, самому месту, где располагались мои попутчики, я вдруг понимаю, как глубоко я ошибался. Предо мной сидел, живой, только насмерть перепуганный, молоденький представитель монашеского братства. « Вот, языка взяли», - сказал Лёша, кивая головой на паренька в чёрной линялой шапочке и затасканной рясе на худом теле, - «Женька случайно обнаружила. Отдыхал под ёлочкой от трудов праведных. Пришлось потревожить. Только вот разговор у нас с ним ни как не клеится. Онемел с перепугу, служитель православной церкви», - Лёша тяжело вздохнул и посмотрел на часы, - «Сашка, поговори с ним. У тебя голос по - мягче будет. Пусть проводит нас через мост к чёрному камню, что у железной ограды. Проводит, и свободен, как пуля в полёте». Монах нас не слушал, был безутешен, и даже пытался проникновенно плакать. Всё это до боли напоминало банальную истерику. Что за пугливый народ здесь обитает? На монстров вроде бы ни кто из нас не похож. К тому же с нами девочка. С точки зрения библейских мудрецов - создание чистое, невинное, почти ангел. Если мы с Лешей давненько вышли из этого ангельского возраста, то Женька, в свои не полные восемь лет, вполне соответствовала этой категории. Православному монаху следовало бы знать, что «нечистые» с «чистыми» не водятся.
Часики тикали. Монах не унимался, и по всему было видно, закончит не скоро. Единственного и неповторимого нашего ангела, с её трогательным, утешительным взором он игнорировал напрочь. Делать нечего. Перерыв. В таком плачевном состоянии он вряд ли способен к переговорам. Может, играет? Слишком эмоции сильные, как у закоренелого преступника перед казнью. Явный перебор. На дурака вроде не похож. Глаза хитрые. Лицо плачет, а глаза отдельно. Да всё он понял, чего от него требуется. Какой – то свой интерес имеет. Резину тянет. Ну, не пытать же его, раскалёнными угольями…. Ждём просветления сознания.
Однако Лёша смотрел на всё это безобразие гораздо проще, и ситуацию с «задержанным», оценил, как не достаточно критическую. Женю он предусмотрительно отправил подальше к тенистым деревам и перешёл в наступление: « Чего ты ноешь? Кто тебя трогает? Братья славяне, по - человечески просят тебя помочь в пустяковом деле, а ты истерику закатываешь. Да разве, так можно! Насколько я помню, Иисус велел помогать всем страждущим. Что ж ты божьему учению - то противишься? Вероотступник!» Монашек на секунду замер. Испугано взглянул на меня, потом на небо. Не встретив должного участия, жалобно всхлипнул, и запричитал: « Господи Иисусе…! Отпустите меня люди добрые. Ну что я вам сделал!» Лёша посмотрел на часы и спокойно так произнёс: «Считаю до трёх. Не успокоишься, я не знаю, чего я с тобой сделаю…. Раз…». Подействовало моментально. На счёт … «два», он притих. Протёр зарёванные глаза, размазал по лицу остатки горьких слёз. Грустно улыбнулся. Торжественно закинул голову в небо. И… не отрывая глаз от синих небес, неожиданно произнёс: «Напали, как вороги, на спящего, убогого монаха и помощи требуют». Сказанное прозвучало не громко, но вполне понятно. Как сценическая реплика в зрительный зал. Лёша сурово посмотрел на него и сказал : «Давай без предисловий. Ближе к делу». Монах состроил печальную мину, перекрестился пару раз и приступил к изложению диспозиции.
- Начать с моста…? Луг пропускаем? Значит так! … Минуем мост…. Одна тропинка бежит на право, к святому источнику, другая на лево… к чёрному камню….Колдовское место. Нечистое…. Батюшка святил его не раз…. Да всё впустую. Сразу заявляю, выхода наружу там нет, даже не надейтесь. Зато имеется кованная железная ограда, высотой в два человеческих роста. Стоит намертво. Не гнётся, не ломается. Лично мною проверено. Я тут всю округу излазил. Нет, братья, отсюда не выбраться …. А вы, кстати, каким, таким образом, проникли в наши монастырские угодья? Ворот и калиток здесь нету. Одни неодолимые заборы.
- А ты чего такой любопытный?
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2025
18+