освободилось для внутренней опустошенности, недоверия и обиды на весь окружающий мир. Ирина, словно впала в состояние анабиоза...
А теперь вот этот мальчик... Это то, что Ирина решила позволить себе за все долгие пятнадцать лет пустоты и одиночества. Ее мутило от воспоминаний об их последней ночи. По телу пошел сильнейший озноб, невыразимая тоска глушила, рвала на части ее истосковавшееся тело, сжимала время и окружающее пространство вокруг нее в один скользкий сгусток вакуума, из которого она не могла выбраться ... Ей казалось, что она находится в стеклянной клетке без воздуха, словно ее раздели и бросили туда, предварительно сняв с живой кожу. Она чувствовала малейшее прикосновение к себе, даже собственные руки причиняли ей страшную боль.
Что это... Что это?! Помешательство или простая влюбленность старой девы, которой на голову свалилось вот такое счастье - неожиданное, всепоглощающее сумасшествие - поздняя любовь?! Она упала в нее, как в водопад, несущийся с огромной скоростью и летящий с высоты, разбиваясь о скалы на миллионы мелких хрусталиков прозрачной, кристально чистой воды. Это было ее счастье, ее радость, ее воскресение из душевного коллапса, из темной бездны одиночества, куда Ирина проваливалась все глубже и глубже, единственная, вот только сейчас начинающая крепнуть, нить, связывающая ее с внешним миром.
Уснуть удалось только к утру. На дворе бушевала осень. Ирина очень любила эту пору года. Особое удовольствие ей доставляли беговые прогулки у озера, где она проводила очень много времени, наблюдая за утками и семейством лебедей. Огромные старые ивы обрамляли берег со всех сторон, создавая неповторимой красоты арки со свисающими до самой воды змеевидными ветками-лианами. В одной из таких арок Ирина и увидела Алешку. Она просто пробегала мимо во время своего ежедневного пятикилометрового кросса, но немного подустала и присела на скамейку отдохнуть. В ушах у нее торчали наушники, она всегда бегала под музыку.
Абба, любимая Абба! Это было то самое, что подходило Ирине по темпераменту. Именно эта музыка давала ей невероятный заряд энергии, заводила, делала ее фанаткой и заставляла заниматься физическими нагрузками до исступления, почти до самоистязания... Молодой человек подсел к ней и заговорил.
- Вы всегда здесь бегаете? А наушники зачем?
- Да, всегда, - коротко ответила Ирина, давая понять, что разговор окончен, поднялась и побежала дальше.
Она никак не ожидала, что юноша побежит за ней, и прибавила скорости. В конце маршрута она резко оглянулась, молодой человек не отставал.
- Подождите, не убегайте! - крикнул юноша. Я очень хочу с Вами познакомиться. Меня зовут Алексей, студент третьего курса Пединститута, будущий преподаватель истории.
Ирина с сомнением посмотрела на парня.
- Я - Ирина, - просто сказала она.
Утро воскресенья было солнечным и голубым до омерзения. Ирина открыла глаза и поняла, что больше ждать не может. Она с сомнением посмотрела на телефон, подошла к нему, сняла трубку, убедилась, что аппарат работает... Ирина вспомнила, что вчера пыталась набрать номер, который часто видела по телевизору в рекламе. Это был телефон доверия. Она видела его и раньше, но не придавала информации никакого значения. Сейчас ей было просто необходимо с кем-то поговорить.
Поговорить... С кем? - думала она в полубредовом состоянии.
С кем? Кто там, на другом конце провода? Кто сможет понять ее, выслушать... Рядом ни души - кому она может доверить свои откровения? Но в один из самых сильных вспышек отчаяния она все-таки набрала этот номер. На другом конце провода раздался совершенно чужой, холодный, скрипучий, немного отталкивающий голос. Ирина не смогла произнести ни слова и положила трубку.
Этого не может быть, он должен позвонить, я знаю, должен. Должен? Ничего он не должен, он молод, у него своя жизнь, юная, яркая, наполненная массой событий, меняющихся ежечасно, ежеминутно. Рядом десятки молодых девушек, его ровесниц. Что ему тридцатипятилетняя взрослая дама, бегающая возле озера и слушающая Аббу! Забудь!
«Забыть, забыть, забыть», - повторяла она, как будто учила наизусть незапоминающиеся стихи.
Ирина смотрела на себя в зеркало и с удовлетворением отметила, что она красива... Да, красива! Не раз она замечала взгляды вот таких, совсем еще юных мальчиков, но пропускала это все мимо. Ей всегда хотелось видеть себя рядом с солидным мужчиной, но никак не с молоденьким юнцом. Не случилось...
Из зеркала на нее смотрела высокая блондинка с прекрасными голубыми глазами, изумительной фигурой гимнастки. Ноги, как говорится, от ушей, стройные, прекрасной формы - скрытая зависть всех ее подруг... Это ее немного отвлекло от болезненного лихорадочного состояния. Красота... Красота по началу радовала Ирину, но и не давала ей покоя. Теперь ей казалось, что все беды и неудачи в жизни происходили именно из-за ее красоты, которая задевала, цепляла окружающих, как будто оскорбляла их своей разнузданностью, пугала, отдаляла ее, делала одинокой. Почему...
Отвернувшись от зеркала, Ирина поняла, что так больше нельзя. Она влюблена в этого тонкого интеллигентного мальчика, студента. Она просто не могла без него жить. Дыхание перехватило от сильнейшего спазма в горле. Слезы душили, не давали опомниться, выворачивали ее наизнанку.
«Что я? Что я? Мне тридцать пять, ему - двадцать!
Я не должна портить ему жизнь! Не должна!
Но я не хочу больше... Не хочу...»
Ирине вдруг вспомнился ночной кошмар, овладевший ею в многочасовой лихорадке: в огромном цветущем саду они с Алешкой бегут на перегонки, осыпаемые со всех сторон яблоневым цветом. Она не знала, куда и зачем они бегут. Зачем и куда? Зачем... Ирине вдруг стало понятно, что та, высокая, длинноногая девушка, что бежит за Алешкой, это не она...
Сердца опять коснулось что-то острое. Оно, словно огонь, пекло Ирину изнутри, резало и жгло так, что темнело в глазах. Ей казалось, что тело распадалось на мелкие частички, начиненные изматывающе нудной монотонной болью. Она вновь повернулась к зеркалу. Ей показалось, что оттуда на нее смотрит уродливая седая старуха с потухшими глазами и лицом, испещренным глубокими морщинами. Ирина взяла стоящую на комоде хрустальную вазу, когда-то подаренную ей на день рождения, и запустила в ненавистное отражение. Резко отскочившим осколком ее ранило в лицо и лоб, но Ирине было этого мало. Кровь струилась ручейком от виска и падала на грудь крупными каплями. На несколько минут ей стало легче, боль отступила, но Ирина уже не чувствовала и не владела своим телом. Это была некая аморфная протеиновая субстанция, бессознательно двигающаяся по комнате.
Ирина вышла на балкон ее новой однушки на четырнадцатом этаже элитного многоэтажного дома в престижном районе города. Нет, я не должна... Я не хочу больше... Не хочу! Ах, как больно...
Наклонилась над перилами и полетела вниз, как птица, раненая выстрелом прямо налету... Не хочу...
Осень выглядывала отовсюду, любовалась собой, отражаясь в голубой ряби озера огромными старыми рябинами, словно стреляющими драгоценными коралловыми гроздьями, выскакивала из под скамеек прямо под ноги проходящим мимо прохожим, одержимо стелилась витиеватыми вереницами кружев из кленовых листьев и изящно-гибких ивовых веток, безжалостно сбитых и изредка смачиваемых уже суровыми, бодрящими струями октябрьского дождя. Небольшая стая лебедей заинтересованно приблизилась к берегу, но, поняв, что сидящая на скамейке в ивовой арке пара пришла без гостинцев, разочарованно двинулась к центру озера. Чуть-чуть повременив, лебеди, один за другим, разгоняясь по чистой глади озерной воды, взлетели в сторону начинающего уходить за город солнца. Сделав прощальный круг, они скрылись в бесконечной глубине прозрачно-серого осеннего неба.
Осень... Птицы улетают на юг... Жизнь продолжается...
В первом рассказе мне не хватило эмоций, как читателю. Совсем не хватило.
Во втором - переизбыток. Слишком много раздражителей. Сразу происходит рождение, развитие и смерть. Одномоментно.
Оговорюсь сразу, что оцениваю как читатель.
1:1