Поезд в туда

День как-то не задался. Вернее, все вроде бы было хорошо, но почему-то этого не чувствовалось. Минуты бежали беспрерывным, рваным потоком, то ускоряясь внезапно, то неимоверно растягивались. И это создавало эффект жука, тихо лежащего в спичечном коробке в кармане бегущего мальчика. И этот беспокойный покой не давал собраться мыслям в кучу, чтобы хоть как-то зацепиться за мозг. Зацепиться и хоть на мгновение остаться там.
Наконец-то рабочий день кончился. Пора бы и домой. Туда где ждал «дом, милый дом».
В метро было на удивление малолюдно и Придеспар Факсли, эсквайр в пятом поколении, решил, что сегодня прибудет домой сидя. Сидя на сидении. Обычно ему это не удавалось. Но сегодня он думал, что ему должно повезти. Должно же это было когда-нибудь случиться? На мгновение одинокая мысль скользнула в архив и выплеснула в здесь и сейчас прошлую историю о счастливом выигрыше загородного поместья и всем последующем ужасе, сотворенным с ним, эсквайром в пятом поколении Придеспаром Факсли, этим ужасно кошмарным мистером Криперсом.* Дрожь, мгновенно наступающая при этих воспоминаниях, как обычно отозвалась сухостью во рту. Сделав непроизвольное глотательное движение, Придеспар непроизвольно же двинулся к гостеприимно распахнутой двери вагона. Но был быстро от туда отторгнут невесть откуда вдруг появившейся улыбающейся беременной женщиной. Позвучала команда «осторожнадверизакрываюцца, следующая станция Ханнино» и поезд ушел, пожелав Придеспару следующего хорошего поезда. Через минуту перед одиноко стоящем на станции метрополитена Факсли вновь открылись заветные двери. Но два хорошо и одинаково одетых мормона оказались быстрее. Шумно стуча колесами умчался и этот поезд, оставив растерянного Факсли наедине с собой и божьим словом «Алилуйя, брат!» И эти слова пробудили в нем снова память о прошлом. О брате, которого он увидел в зеркале тогда в том злосчастном поместье. О брате, который оказался совсем и не брат. И еще Факсли подумал, что было бы хорошо, если бы у него действительно был бы брат. Может быть тогда и жизнь была бы не такой одинокой и обыденной.
Мысли его прервал шум приближающего нового поезда.
Шум был какой-то звонкий и родной. Он, будто приближающаяся из далека песня, вливался все нарастающей мелодичной струей, заполняя тело по самую маковку и рождая в нем вибрации души. И душа тянулась к этому шуму, тянулась всеми своими фибрами, принимая этот шум за белый.
Факсли вдруг отчетливо и со всей обреченностью понял, что это именно его поезд. Поезд в туда. Понял и вошел. В вагоне было одно свободное место. Место для Факсли. Он сел и как будто сразу перенесся в иное измерение. Ни о чем не думая он сидел и не думал. А мимо проносились станции и минуты. На каждой станции входили все новые пассажиры и ежеминутно их становилось все больше и больше. Но Придеспару не было до них никакого дела. Совсем никакого. Как и им до него. Так и они ехали, сохраняя физическое и душевное равновесие.
И тут поезд встал. Внезапно и совершенно. Придеспар по привычке посмотрел в окно, но ничего не смог разглядеть сквозь толщу этих черных туннельных стен. Поезд до станции не дошел…

Нервные смешки недоуменных пассажиров заставили Придеспара взглянуть на окружающих его людей. Взглянуть и отметить некоторую неестественность в их поведении. Вдруг многие из них достали журналы или платочки и стали интенсивно обмахиваться. И вместе с этим стали чаще и глубже дышать.
Вот одна женщина как рыба глотая воздух на воздухе громко обратилась ни к кому: «Тут нечем дышать!» Немного подождав и недожавшись таки никакой реакции вдохнула что есть силы во весь седьмой размер груди и громко поставленным голосом с истерическим акцентом сказала тихонько прокричав: «Тут нечем дышать! Вы слышите меня?! Тут нечем дышать!!!!» Но люди ее не слышали. Они дышали. Дышали глубоко и жадно, подспудно желая захватить побольше воздуха и не отвлекаясь на бессмысленные женские вопросы. Постепенно надрыв женщины перешел в бормотание перешедшее в непрерывную мантру: «Тут нечем дышать! Вы слышите меня?! Тут нечем дышать!!!! Тут нечем дышать! Вы слышите меня?! Тут нечем дышать!!!!...»
В это время хриплый голос машиниста, совершенно мужским голосом хрипло сказал: «Просба пассажиров сохранять спокойствие! Поезд отправится через пять минут. Просьба пассажиров сохранять спокойствие!» Придеспар подумал вдруг, что если бы машинист объявлял станции своим голосом, то пассажиров бы было гораздо меньше. Впрочем, объявление машиниста сыграло свою положительную роль: люди вдруг зашевелились сохраняя спокойствие, потом сохраняя спокойствие стали глядеть на часы, незнакомые люди сохраняя спокойствие стали ободрять себя и друг друга: «Ну вот, уже через две минуты поедем!» «Вот сейчас вагончик тронется!2
Прошло двадцать семь минут. На двадцать восьмой минуте машинист уже знакомо, а потому гораздо уверенней вновь сказал: «Просьба пассажиров сохранять спокойствие! Поезд отправится через пять минут. Просьба пассажиров сохранять спокойствие!»
Нашел дураков! Тут же акции его резко упали. А к окнам вагона толпой хлынули мало печатные, а то и совсем непечатные слова. Вдруг сидевший уже сорок минут мужчина в светлом пиджаке посмотрел на мир как-то по-другому. Он вскочил и сказал стоящей рядом с ним женщине с двумя оттягивающими руки сумками уже как час : «Садитесь пожалуйста! А то неизвестно когда поедем!» Женщина вздрогнула, но села. Села испуганно косясь то на мужчину, то на темное окно наверняка пытаясь рассмотреть там выпавший снег.
В вагоне, между тем становилось все жарче и жарче. Во всех отношениях. Мужчина уступивший место женщине достал телефон и набрав номер с надрывом произнес:
«Люся, не жди меня. Я сегодня не приеду. Я сейчас нахожусь под землей в тоннелях между станциями «Темзоградский проспект» и «Мануфактурщиков». Мы уже тут целую вечность. У нас мало воздуха. Помни, если что, что я в последнии минуты думал о тебе! Прости меня за все, даже если и не за что!»
В вагоне на миг все замерли. В углу кто-то тихонько заплакал.
И этот тихий на весь вагон плач породил вдруг лавину новых звуков и действий. Все вдруг достали телефоны и принялись звонить и отправлять СМС. Прощаться и пытаться сделать вдруг все невыполненные ранее дела. Кто-то просил присмотреть за детьми если что, кто-то отправлял по почте последние указания если что... Две девочки-студентки сделали селфи и выставили фото на странице в соцсетях если что.
Сидящий на чемодане дед дергал одну из них за юбку и жалобно тянул: «Дочк, ты эта... меня щелкни тоже. На память. ...тьфу! На памятник. А то я лет тридцать не снимался»
Реперы из Озамбика пытались прочитать последний панегирик жизни, но эта светлая инициатива была подавлена соседями еще не начавшись: кислорода было и так мало.
И весь этот шума и гама надрывно и спокойно раздавался голос мужчины в светлом пиджаке: «Люся, а свою тенисную ракетку я завещаю Артуру, только не ту, которая новая, а ту, где ручка раскололась. А новую не давай. Обойдется!»
В это время в разговор попытался вклиниться машинист поезда со своим рекламным роликом: «Просба пассажиров сохранять спокойствие! Поезд отправится через пять минут. Просьба пассажиров сохранять спокойствие!» Но возмущенный крик заглушил его и голос закончился. Как и кислород.
Придеспар Факсли, эсквайр в пятом поколении смотрел помутненными глазами и разумом, как люди срывали с себя одежду, как пытались прильнуть к щелям и отверстиям, пытаясь ухватить хоть каплю свежего воздуха. Как мужчина в светлом пиджаке, не выпуская из рук телефонной трубки, отбросил прочь сидящую на его месте женщину с двумя сумками. И вскочив на лавку пытался дотянутся до закупоренного вентиляционного отверстия. И тянущиеся вверх его губы пересохше шептали: «Люся, когда сын подрастет отдашь ему мои значки, которые мне достались от деда. А если ты когда-нибудь выйдешь замуж и родишь не сына, а дочь, то не отдавай значки. Пусть у тебя останутся. В память о нашем несостоявшимся третьем свидании!»
А в углу, не смотря ни на какие трудности, на фоне карты метрополитена девочки-студентки делали селфи уже вместе с дедом. И им было хорошо.
Придеспару показалось вдруг, что он учавствует в какой-то массовке дешевого голливудского фильма с сильно раздутым бюджетом. И еще подумалось ему, что без мистера Криперса тут никак не обошлось.
А потом Факсли думал, стоит ли что-то предпринять? Выбить окна и двери. Выбить и вывести из темных тоннелей подземелья. Вывести туда, где царствуют жизнь и свет. Где чистый воздух....
И вдруг поезд тронулся. Легкий ветерок проник в вагон, принося живительный воздух и реальную надежду на жизнь. Через триста метров пути поезд встал и женский голос стюардесным голосом произнес: «Станция Мануфактурщики. Переход на другую линию»
Двери открылись и люди сметая на своем пути желающих войти, жаркой и потной толпой бросились вон. Вон из этого, ставшего не надолго адом вагона.
Придеспар Факсли, эсквайр в пятом поколении, медленно поднялся и направился к выходу. Снова вернулась к нему его любимая мысль: «Наконец-то рабочий день кончился. Пора бы и домой. Туда где ждал «дом, милый дом»»
Вдруг двери поезда закрылись и он набирая ход быстро помчался дальше. В сторону надвигающегося черного тоннеля. Придеспар сел на пустое место и покорился судьбе.
И тут к нему озираясь испуганно подошел мужчина в светлом пиджаке. Дрожащим голосом он спросил Придеспара: «А где все? А куда идет этот поезд?! Куда?!!!»
Факсли подумал немного и ответил:
Это поезд в туда.
В туда?
Да. В туда.

А в это самое время мистер Криперс, потирая руки, радостно щелкал кнопками пульта управления движением: «Ну что, голубчик Факсли! Покатаемся немного? Лет так пять-шесть. Не оголодаешь. Еда на первое время у тебя есть. А дальше — разберешься!»
День как-то не задался. Вернее, все вроде бы было хорошо, но почему-то этого не чувствовалось. Минуты бежали беспрерывным, рваным потоком, то ускоряясь внезапно, то неимоверно растягивались. И это создавало эффект жука, тихо лежащего в спичечном коробке в кармане бегущего мальчика. И этот беспокойный покой не давал собраться мыслям в кучу, чтобы хоть как-то зацепиться за мозг. Зацепиться и хоть на мгновение остаться там. Там, в своем мире.

Послесловие:
* Придеспар Факсли и мистер Криперс - герои рассказа "Счастье никогда не приходит одно".