пять
копеек, то получатся десятки миллионов рублей впустую истраченных денег. Вот
куда идут и будут еще идти накапливаемые нами средства, если мы не примем
строжайших мер против прожорливости нашего государственного аппарата».
("О хозяйственном положении и политике партии" т.8 стр.133.)
« Нам необходимо ... повести решительную борьбу со всякого рода излишествами в наших управляющих органах, ... с тем преступным обращением с народным добром и с государственными резервами, которое наблюдается у нас за последнее время. У нас царит теперь разгул, вакханалия всякого рода празднеств, торжественных собраний, юбилеев, открытий и т. д. Десятки и сотни тысяч рублей ухлопываются на эти "дела". Юбиляров всякого рода и охотников до торжеств у нас такая уйма, что нужны поистине десятки миллионов рублей денег, чтобы удовлетворить спрос. ... Мы не можем и не имеем права допускать этот разгул и эту вакханалию расточительности».
("О хозяйственном положении и политике партии" т.8 стр.135.)
«Необходимо ... сократить и упростить, удешевить и оздоровить наш
государственный и кооперативный аппарат, наши наркоматские и хозрасчетные
учреждения снизу доверху. Раздутые штаты и беспримерная прожорливость наших
управляющих органов стали притчей во языцех.
("О хозяйственном положении и политике партии" т.8 стр.133.)
«Когда ловят шпиона или изменника, негодование публики не знает границ,
она требует расстрела. А когда вор орудует на глазах у всех, расхищая
государственное добро, окружающая публика ограничивается добродушными
смешками и похлопыванием по плечу. Между тем ясно, что вор, расхищающий
народное добро и подкапывающийся под интересы народного хозяйства, есть тот
же шпион и предатель, если не хуже».
("О хозяйственном положении и политике партии" т.8 стр.136.)
« ...чем грубее клевещут буржуазные наймиты, тем сильнее любовь рабочих к
вождям, тем безграничнее их доверие к ним, ибо они знают по опыту, что когда
враги поносят вождей пролетариата, это - верный признак того, что вожди
честно несут свою службу пролетариату».
("Ко всем трудящимся, ко всем рабочим и солдатам Петрограда" т.3 стр.141.)
«...враги бывают разные. Есть классовые враги, которые не мирятся с
Советской властью и добиваются ее свержения во что бы то ни стало.
...Есть враги, которые стараются подготовить условия для свержения диктатуры
пролетариата.
Враг понял изменившуюся обстановку, понял силу и могущество нового
строя в деревне и, поняв это, перестроился, изменил свою тактику,- перешел
от прямой атаки против колхозов к работе тихой сапой. ...Нынешние кулаки и подкулачники, нынешние антисоветские элементы в деревне - это большей частью люди "тихие", "сладенькие", почти "святые".
Их не нужно искать далеко от колхоза, они сидят в самом колхозе и занимают
там должности кладовщиков, завхозов, счетоводов, секретарей и т. д. Они
никогда не скажут - "долой колхозы". Они "за" колхозы. Но они ведут в
колхозах такую саботажническую и вредительскую работу, что колхозам от них
не поздоровится».
("О работе в деревне" т.13 стр.229.)
«Мы хотим иметь государственный аппарат, как средство обслуживания
народных масс, а некоторые люди этого госаппарата хотят превратить его в
статью кормления. Вот почему аппарат в целом фальшивит».
(XII съезд РКП(б), "Организационный отчет Центрального комитета РКП(б)», т.5 стр.207.)
Неужели кто-то из читателей все еще полагает, что после ТАКИХ сталинских публичных заявлений всевозможные прохиндеи, казнокрады, взяточники и откровенные враги народа, с которыми Сталин вел жесткую и непримиримую борьбу, относились к Сталину доброжелательно? Боялись? Да! Так, что зубы скрипели от страха. Ненавидели? Да всеми фибрами души и даже во сне ночью мечтали о скорой кончине вождя. Сильнее всего ненавидели и боялись те «соратники», которые находились в его окружении: Хрущев, Берия, Маленков и другие, – и которые сами творили в стране беспредельные бесчинства.
А ведь именно Хрущев просил Сталина увеличить количество репрессируемых. Так было в Москве с 1931 по 1938 год, когда Никита Сергеевич был первым секретарем Московского горкома и обкома партии. Тогда Хрущев сам направлял Сталину предложения об арестах руководящих работников Моссовета и Московского обкома. Так было и на Украине в 1938–1940 годах, где Хрущев занимал должность первого секретаря (главы) ЦК Компартии Украины. Хрущёв просил правительство СССР разрешить судам Украины вынести больше приговоров к смертной казни, чем было установлено правительством СССР, стремившимся ограничить количество смертных приговоров. Тогда на одной из просьб Никиты Сергеевича к вождю об увеличении «квоты» на репрессии еще на 10 тысяч человек Сталин написал: «Уймись, дурак!»
Когда Сталин действительно умер – наступил звездный час антисталинской когорты во главе с Хрущевым. Пришла пора расквитаться с вождем и отомстить ему хотя бы и после смерти за все свои страхи. Кроме того, Хрущеву надо было дистанцироваться от непосредственного участия в репрессиях, поскольку именно Хрущев был одним из самых жестоких и оголтелых организаторов массовых расправ с неугодными лицами. Уже в январе 1936 года в одной из своих речей он заявляет: «Арестовано только 308 человек; для нашей Московской организации — это мало». В 1937 году бороться с «врагами народа» Хрущев принялся с размахом. По одной только Москве и области он в очень короткий срок нашел их больше 40 тысяч. По его предложению, сделанному в июне центральному руководству, 32 805 человек следует выслать и 8 500 расстрелять. Увидев это письмо ошалел даже Ежов, сократив лимиты по расстрелу практически вдвое! Однако, по подсчетам исследователей с подачи Хрущева за 1937-1938-й годы было репрессировано порядка 50-ти тысяч человек.
Разумеется, что за все дела, происходящие в стране, первый ответчик – глава государства, которым был Сталин. Но, во-первых, Сталин всецело доверял Хрущеву и на фоне жесточайшей политической борьбы с оппозиционерами он вполне мог верить Хрущеву, тем более, что Хрущев не считал нужным докладывать Сталину об истинных количествах репрессированных. Он попросту врал вождю. Во-вторых, именно в эти годы Сталин целиком погрузился в международную политику, которая была довольно угрожающей для Советского Союза. Сталин знал о том, что страны Запада и Япония готовят новую мировую бойню. Сталину необходимо было, во-первых, найти в стане мировых держав возможных союзников СССР, во-вторых, в спешном порядке подготовить советскую экономику и вооруженные силы для отражения возможной агрессии, в-третьих, отвести уже имеющиеся вооруженные войска Германии, Венгрии, Польши, Финляндии подальше от границ СССР, и, наконец, в- четвертых, постараться обеспечить стране какой угодно мир еще хотя бы на 5-6 лет. С такими сложнейшими задачами трудно было вплотную погружаться во внутренние проблемы, если они не были связаны с обеспечением обороноспособности страны.
Но самое главное, согласно Договору об образовании СССР (1922), Уставу партии большевиков (1934), тексту первой Конституции в 1937 году И.В. Сталин, будучи одним из пяти секретарей ЦК ВКП(б), не был в 1937 году и до 1941 года единоличным руководителем страны. И тем более НЕ БЫЛ диктатором или царем. Обладая большим неформальным авторитетом, он не мог идти на прямой конфликт ни с НКВД, ни с ЦК ВКП(б). Прямой конфликт мог обернуться мгновенной потерей власти и жизни. Понимая это, Сталин научился лавировать между интересами разных властных групп.
Согласно Уставу ВКП(б) Сталин не мог назначать, увольнять наркомов или приказывать им: наркомы не были в прямом подчинении у секретаря ЦК. У наркома Н.И. Ежова, как и у других наркомов, была относительная свобода принимать решения, проводить спецоперации, чем он и пользовался, потому что образовал альянс с членами ЦК ВКП(б).
Структура власти в СССР до 1941 года была такая, что, например, властных полномочий Президента РФ В.В. Путина в настоящее время гораздо больше, чем таких полномочий было у товарища И.В. Сталина. НЕ МОГ БЫТЬ СТАЛИН ДИКТАТОРОМ по определению – и все тут. В августе 1941 года И.В. Сталин в связи с нападением на Советский Союз гитлеровской Германии был назначен Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР и являлся им до 4 сентября 1945 года.
И еще. Согласно Постановлению Политбюро от 02 июля 1937 г., а также протоколу допросов Ежова от 04 августа 1939 г., и ряду других документов, «большой террор» был инициирован широким руководством — первыми секретарями ЦК союзных республик, крайкомов и обкомов ВКП(б) (Хрущев как раз-таки был таким в Москве и Московской области), которые не хотели потерять свою власть на альтернативных выборах в декабре 1937 г. и вошли в сговор с руководителями НКВД. Члены Политбюро и Сталин лично долго не могли противостоять этой ситуации. Хотя есть архивные примеры того, что лично Сталин выступал противником арестов.
Внутренними делами страны конкретно занимались Л. Каганович, Н.Ежов, Л.Берия, Н.Хрущев, К.Ворошилов, М.Калинин и другие партийные руководители. Именно на их совести кровь и мучения всех тех миллионов репрессированных, о которых Хрущев заявил на ХХ съезде партии, взвалив всю вину на Сталина.
Такова правда о «диктаторстве», «тирании» и кровожадности» товарища Сталина. Чтобы брать на себя право рассуждать о том или ином историческом событии и даже судить того или иного политического или исторического деятеля, нужно, на первый случай, хорошо знать историю, а на второй – опираться в своих выводах только на документы и факты.
