Шкурка в нафталине (вне конкурса)
....- Ну а теперь ты, Ванюша.
Отец протянул младшему сыну стрелу.
- Давай, сынку, порадуй царя - батюшку, покажи удаль свою. Стреляй!
Взял Иван стрелу, посмотрел на нее грустными глазами, какие только бывают у лошадей и пожилых женщин с Кавказа и хотя и был дурак, дураком, но сразу же понял: плохая это была стрела, хреновая, если говорить честно. Центр тяжести у наконечника не сбалансирован, древко неровное да занозистое, а перья, перья желтые, словно от канарейки вшивой, да тех маловато, наверное с годами повылазили....
- Made in Chinа.
По слогам прочитал Иван.
- Так я и думал, не стрела, а какой - то чинарик.
Пробормотал он себе под нос и уже было, хотел отказаться от выстрела, но посмотрел на отца и передумал.
Царь – то, отец ро'дный, мужик вроде бы и не злой, и при улыбке все его семь оставшихся зубов пересчитать можно, а кто знает: упечет, куда-нибудь в Соловецкий монастырь и моли там Бога всю оставшуюся жизнь за его, монаршее здравие.
Сплюнул, расстроено Иван, наложил стрелу, натянул тетиву и выстрелил не глядя. Куда Бог пошлет.
А стрела его, кувыркаясь и виляя в полете, словно трясогузка, взмыла сначала вверх, а после, необыкновенным каким-то кульбитом, влево ушла. Куда-то за кусты с ядовитой бузиной.
Поклонился Иван отцу в пояс, отдал ему лук (на всю семью единственный) и пошел по направлению тех самых кустов.
Идет, спотыкается. Кругом мусор какой-то: покрышки сожженные, машины покореженные, лужи бензиновые, ветошь мазутом пропитанная.
Свалка, одним словом. А посреди этой свалки, круглое болото, словно тарелочка, по берегам какими-то булыгами обложенное.
А в самом центре этого болотца на шесте табличка прибита.
«Семейный подряд господ Приходько. Разведение лягушек и экспортирование их во Францию. Охраняется конной милицией».
Присмотрелся Иван, и вдруг понял, что по краю болота не булыжники вовсе лежат, а огромные, размером с литровую банку лягушки, расселись. Важные такие, словно понимают, что еще чуть-чуть, от силы грамм по сто нагуляют и в Париж…
В ресторации их, тьфу, ненашенские!
А по центру болота, в тени таблички, на округлом листке Виктории Регии(Victoria amazonica), расселась самая большая, матерая такая жабища.
Сидит, ножки в воду свесила, папиросу покуривает. А может быть, это и не папироска, косячок, коноплей индийской(Cannabis saliva) у нее во рту дымился, кто их, этих лягушек современных поймет? За ухом у нее, словно карандаш у мастерового плотника, Иванова стрела заложена, а на голове, корона из репейника расположилась.
Увидела она Ивана, обрадовалась вся, заквакала громко.
- Здравствуй Иван, здравствуй царский сын! Ну ты как хочешь, сразу под венец, или сначала поцелуешь меня?
Посмотрел на нее Иван, загрустил как - то сразу, вдруг, и ответил ей нехотя.
- Не знаю, найдется ли такой поп, что возьмется нас с тобой обвенчать. Уж очень ты на лягушку похожа, а вот на невесту, совсем даже и наоборот.
- Это я пока на невесту не похожа.
Проквакала ему зеленая.
- А вот только сброшу шкурку, сразу прекрасной царевной стану.
- Забегал в сомнении Иван вокруг болота, аж тропинку протоптал, подумал чуток, да и намекнул лягушке полушепотоми, что, дескать, было бы совсем и не плохо перед тем, как ему, Ивану, дать ей ответ, хоть краем глаза посмотреть на ее человечье обличье.
Теперь пришла очередь лягушке призадуматься. Глянула она в воду, отражению своему подмигнула и махнув лапкой, снизошла, сука зеленая.
- Ногу могу показать, хотя это не по правилам. Ну, уж ладно. Только для ради тебя. Понравился ты мне, Иванушка.
Загремело тут что - то под небесами, заворчало, свет вокруг померк и вдруг видит Иван, у лягушки его, вместо одной перепончатой, да зеленой лапки, обычная, человеческая ступня показалась.
Осмотрел внимательно ногу Иван, ощупал ее, разве, что не вкус не попробовал.
Нога как нога. Пластырь на пятке и ногти, хоть и желтоватого цвета, но круглые, не обгрызенные.
-Ладно, Бог с тобой, полезай в сумку. Да стрелу не сломай.
- Сказал Иван-царевич, с отчаянной решимостью сплюнув на покрытое ряской зеркало болота.
Запрыгнула к нему в сумку лягушка, поворочалась там, устраиваясь поудобнее и начала ему расписывать все плюсы их с Иваном, будущей совместной ,семейной жизни.
- Ты пойми, Ваня, я в еде не прихотлива. Пара - тройка комариков, несколько мух, на крайний случай и обыкновенная моль подойдет. Мне много не надо. А тебе только польза. Насекомых в доме не станет. А парикмахерская? Ты знаешь, сколько сейчас современная женщина денег, да и времени на прическу тратит? А мне это вовсе не к чему....
- Ладно-ладно.
Пробурчал Иван.
- Там посмотрим.
Свадебку сыграли скромно, в узком кругу. По- семейному.
Царевна то она конечно царевна, но как человек оказалась женщиной вздорной и скандальной.
Стервой, одним словом. Если поначалу она еще сама, а по терему царскому носилась, в поисках пропитания, тех самых, вышеупомянутых мух и комаров, но, почувствовав себя в положении, она уже и безропотного мужа к этому занятию пристроила.
Сидит, бывало на супружеском ложе, подушками обложилась, а бедолага Иван по дворцу носится, сачком размахивает.
А дальше и того хуже. Токсикоз у нее открылся. Если и ест она мух да комаров, так только обложив их икоркой черненькой, да семгой копчененькой. А моль, так ту вообще без киселя клюквенного проглотить якобы не может. Вконец задергала она мужика.
Да к тому же, как оказалась, она еще и храпит по ночам. Да громко так. С переливами....
В первую ночь, Иван – царевич, хотел сжечь шкурку ее лягушачью (согласна жанра), но поразмыслив, присмотревшись получше к своей благонервной,
