– Ничего пока не ясно! Может, что-то главное ты упустил? – засомневался я.
– Да что же тебе не ясно? Это ты со своими «оками» в мой огород американскую дыню запустил! Он же не сдуру спросил моего разрешения воспользоваться именно компьютером, потом что-то понажимал и сразу твоя дурацкая проба пера на весь экран: «Я почти знаю, как достичь бессмертия души и тела! И теперь это реально! Или как-то иначе, но и это не важно, если они уже здесь меня разыскали!»
– Положим, в твоём компьютере ничего другого пока и нет! Это легко было обнаружить!
– А американца ничто другое, как я догадался, не интересовало! Он мне сразу в лоб: «Это ваш контент?»
– Я гляжу на него бараном: «Чего?» А он переспрашивать не стал, только спросил, чья это работа, тыча в экран монитора? Кто такой странный текст набирал, не вы же! Я тебя с потрохами и выдал. А он – деловой такой – сразу заинтересовался, как с тобой встретиться?
– Чушь какая-то! Или ты так лихо шутишь? – не выдержал я потока настораживающей информации. – Адрес мой ты, конечно, с теми же потрохами сдал? Так?
– А что? Мне следовало дожидаться, когда меня американцы пытать начнут? – парировал Пашка.
– Но меня-то до сих пор не пытают! – констатировал я очевидный факт. – Что-то другое их интересует, а что? Думай, Пашка!
– Каждому своё! Потом американец сказал, что время уже очень позднее, заметил однако, гад, попрощался и вышел, предупредив, что нанесёт тебе визит до полудня. Так и сказал, собака, до полудня! Тоже мне, Лев Тургенев!
– Да, уж! Может, действительно он Лев! Но за такие новости – моё большое тебе спасибо! Удружил! Пойду-ка я готовиться к приёму высоких гостей! Правда, икра у меня закончилась и все артишоки вышли!
– Иди-иди! – одобрил Пашка. – Только нас в свои шпионские делишки больше не впутывай! Моему отцу такой надзор здоровье вмиг испортит.
– А губернатор после ухода американца к тебе опять заходил? – уточнил я напоследок. – Заходил?
– А ты как догадался? – удивился Пашка.
– Логика, Паша! Простая логика! Так заходил или нет?
– Ночью заезжал. Наверно, когда американцу одеяльце поправил и колыбельную спел. Он у меня допытывался, чем я обязан приезду американца? И просил держать его самого в курсе событий, собака! – чуток расслабился и усмехнулся Пашка.
– Ладно, пошёл я готовиться! Знать бы, к чему? – сказал я, чтобы как-то закончить бесполезный разговор, и направился к своему подъезду, услышав в ответ:
– Так ты обещал нас не впутывать! Держи своё слово, Сашок, а то табачок будет врозь!
Глава 11. Сватовство
Ровно в двенадцать зазвенело за дверью. Я дружелюбно встретил гостя, в одиночестве представшего предо мной на лестничной площадке:
– Сэ-э-эр! – пропел я ему почерпанное из иностранного фильма.
– Мистер Гвоздёв? – уточнил американец по-русски и без акцента, привычно склонив голову.
– Это так! – я жестом пригласил гостя войти, заметив для себя с усмешкой, что мистером до сего дня меня не называли!
Американец, как и предупредил меня Пашка, своим внешним видом, наружностью и умением держать себя уважительно, но с достоинством, мог поразить кого угодно.
Мы прошли в комнату и присели в глубокие кресла у окна.
– Как я могу к вам обращаться, сэр? – уточнил я.
– Прошу простить! – сделал он поклон головой, не привставая. – Доктор Кеннеди Джон третий!
– Мне очень приятно! – опешил я. – А не имеете ли вы отношение к погибшему Президенту США?
– Вы хорошо осведомлены, мистер Гвоздёв. Я действительно выходец из большого рода Кеннеди! – произнёс гость сдержанно, будто для меня эти сведения ничего не значили.
Однако я воспринял их как гром небесный! Ещё бы! Родственник Президента США у меня в гостях! Сон это, бред или всё, вместе взятое? И о чём он намерен беседовать с водителем хлебовозки?
– Можно и короче! Можно, просто доктор Кеннеди! Так вот, если вплотную приблизиться к существу вопроса, который меня сюда привёл, то ваш покорный слуга давно занимается проблемами бессмертия! Надеюсь вам, мистер Гвоздёв, известно, что мировая геронтология добилась некоторых успехов на пути к своей главной цели, но последние десятилетия она тяжело буксует, оставаясь в тупике. Так у вас говорят?
Я качнул головой в знак согласия, всё ещё не понимая, я-то здесь причём.
– Кое-что слышал, – подтвердил я скромно. – Но я не специалист в этой области!
– О! Только не скромничайте, мистер Гвоздёв! В университете у вас был прекрасный имидж оригинально мыслящего человека! Вы ведь подавали большие надежды! Это нам известно доподлинно. Надеюсь, что вы и со мной сможете поделиться некоторыми вашими изысканиями в этом направлении! Я очень надеюсь! Иначе моё дальнее путешествие окажется бесполезным. Видите ли, мистер Гвоздёв, при всей любви к вашей стране и ее истории мне сейчас совсем не до банальных туристических экскурсий!
– Мне очень жаль, уважаемый доктор Кеннеди, но вы меня с кем-то путаете и явно переоцениваете! – решил я хоть как-то выпутаться из этой нелепой истории, тем не менее, при такой подаче в мой адрес я не хотел выглядеть и полным ничтожеством, вот и задумал поиграть подвернувшуюся мне роль до полного своего разоблачения. – В настоящее время я не обладаю той информацией, которая может быть интересной не только вам, уважаемый доктор Кеннеди, но и той науке, которую вы представляете.
– Я вас понимаю, мистер Гвоздёв! Возможно, в этом вы и правы! – он помолчал, осмотрел вокруг себя мою комнату, будто с интересом, и продолжил, – но когда вся мировая наука буксует, то сдвинуть ее с мели иногда способно даже дуновение лёгкого ветерка. В таком случае, как вы понимаете, важна не столько сила ветра, сколько его правильное направление. Как знать, может, вы как раз и сможете дунуть в нужную сторону. В пору полного штиля важен любой ветерок, не так ли? Потому-то сейчас я перед вами.
– Мне ваши слова, конечно, льстят! И я, уважаемый доктор Кеннеди, обязательно поделюсь с вами всем, что знаю, но пока это будут лишь идеи или концепции, если угодно! В одиночку разрабатывать такую тему я даже не собирался. Для этого у меня недостаточно сил и средств.
– О! Мистер Гвоздёв! Об этом вам не стоит беспокоиться! Под хорошую идею средства у нас найдутся! И поскольку сегодня мы с вами уже кое-чего достигли, я имею в виду ваше согласие на сотрудничество, то мне самое время узнать ваши условия для начала совместной работы. Я вас внимательно выслушаю и сразу обещаю, что наше устное соглашение обязательно будет оформлено письменно в строго юридическом порядке.
– Ну, что вы, уважаемый доктор Кеннеди! Я смущён, ибо мой вклад окажется значительно меньше ваших ожиданий. Не желаю вас разочаровывать, потому я ни на что не претендую. В советское время в таких случаях говорили так: «Если желаете меня отблагодарить, так подарите, что вам не жалко!»
– Мистер Гвоздёв! Это очень интересно звучит! И всё же, если вы позволите, я буду лично представлять ваши интересы при оформлении контракта. Вас это устроит?
– Вполне! – согласился я. – Могу начать немедленно.
– О, да! А я могу включить свой диктофон?
– Всё, что вам угодно, сэр. Насколько мне известно, геронтология пытается решить свою главную задачу, продление жизни человека вплоть до бессмертия, исключительно биологическим путём. Я не специалист в биологии, потому не могу обоснованно судить о перспективах таких исследований, однако длительное отсутствие ощутимых достижений указывает мне на возможную ошибочность выбранного пути. По крайней мере, на современном этапе развития биологии. Возможно, биологическое направление геронтологии – это перспективы будущего, но не сегодняшнего дня. Вы согласны, сэр?
– Не могу критиковать коллег до тех пор, пока они сами меня к этому не призовут! – дипломатично закруглил мой гость.
– Я тоже не могу, уважаемый доктор Кеннеди, потому и не критикую. Я лишь обобщаю свои наблюдения. Мне всё-таки ближе иной подход к достижению бессмертия.
– Очень интересно! Я весь внимание! – сказал и замер гость.
«Боже мой, куда меня понесло?! Как бы моё кривляние на заданную тему не обернулось большими проблемами! Мне только этого и не хватало! Не в свои сани не садись!»
– Представьте себе, – всё же начал я свой экспромт, – что нам удалось создать компьютер, который с нашей помощью зафиксировал бы в своей памяти абсолютно все сведения о некотором субъекте. О том субъекте, которому мы собираемся обеспечить бессмертие. Понимаете? Абсолютно все сведения! То есть его подробную биографию, образование, наклонности, предпочтения, любые знания, умения, его индивидуальное понимание мира, оценочные суждения об окружающих его людях, странах, предметах, его вкусы, привычки, включая и плохие… Извините! Я излагаю слишком сбивчиво, но вы, надеюсь, понимаете. Любой штришок, хоть как-то связанный с субъектом, должен оказаться в памяти компьютера без малейших искажений. Разумеется, в цифровом виде. И он должен существовать в памяти не сам по себе, но обязательно в системе, то есть, связанный самым точным способом со всеми остальными штришками! Как это и происходит в сознании любого разумного человека!
– Очень хорошо, мистер Гвоздёв! Я вас хорошо понимаю! Но ведь перед нами стоит задача продлить жизнь конкретного человека! А в лучшем случае, сделать его бессмертным. Так? И всё это касается только живого человека, а не компьютера! Но в ваших рассуждениях человек всё равно умрёт, а компьютер, воспроизводящий всё о нём, продолжит существование, возможно, ещё очень долго! Но разве нам важно продление жизни компьютера? Или я вас, сэр, не правильно понимаю?
– Уважаемый доктор Кеннеди! Вы просто забегаете вперёд! Для начала я хочу, чтобы вы представили себе только такой компьютер! И то, что нам, несмотря ни на какие трудности, как-то удалось создать в нём цифровую модель субъекта, которая по факту может считаться точной копией сознания интересного нам субъекта. Представили?
– Уже представил! Итак, я правильно вас понял, что мы в компьютере создали точную копию сознания интересующего нас субъекта? Правильно?
– Именно так, уважаемый доктор Кеннеди! Именно так! Пока лишь цифровую модель сознания объекта. И для нас очень важно, чтобы она полностью и без искажений отражала сознание конкретного субъекта! Чтобы она на всё реагировала точно так же, как реагирует сам субъект. Если мы это получим, то, смело считайте, будто сделали первый полный шаг к своей цели. С этим я вас и поздравляю, уважаемый доктор Кеннеди!
[justify]Мой гость, кажется, всё понял и засмеялся. Значит, понял и я, мне можно идти
