Однажды, бродя с ружьём по своим охотничьим угодьям, Миша услышал громкий вороний гвалт. Умело маскируясь, подобрался поближе. Невысоко на дереве сидела сова, вокруг, хрипло каркая, кружилась целая стая атакующих ее ворон. Бедная птица отбивалась, перепрыгивая с ветки на ветку, но не улетала. «Раненая, - определил Миша. - Ах вы, дряни!» Он прицелился в стаю, стараясь не попасть в Сову.
«Бах-бах!» Вороны, крича от ужаса, колотясь тушками об ветки, бросились наутёк, пара их осталась сиротливо лежать на земле. Миша подошел к оглушенной ошарашенной птице. Она была большой, светло-серой, ушастой и глазастой. Только одно крыло было как-то неестественно выгнуто. «Перелом или ранение, - подумал он. – Пропадет ведь здесь совсем...»
Он никогда не видел сову так близко. Охотничьи тропы не баловали его встречами с таким глазастым, тихим и грозным хищником. «Дай-ка возьму с собой, вылечу и отпущу потом» - подумал Миша. Он сложил ружьё в рюкзак, надел на голову капюшон ветровки, замотал руки тряпками, чтобы не пострадать от клюва и когтей хищной птицы. Сова, как ни странно, позволила взять себя в руки, даже сама перепрыгнула к нему на плечо, цепко, но деликатно ухватив его острыми сильными когтями.
В ветклинике птицу осмотрели, сделали рентген, наложили шину. Миша привёз её в свою квартиру, она деловито походила по полу, попрыгала по столам и, наконец нашла себе место на шкафу.
Так они и стали жить. Миша был в разводе с очередной женой, днями пропадал на работе или в лесу. Вечером возвращался, раздобыв свежих мышей или крыс. Пришлось освоить новую охоту, чтобы прокормить лесную гостью. Если мелкие грызуны не попадались, он кормил её нарезанными кусочками сурчатины или просто свинины.
Они быстро привязались друг к другу. Сова, заслышав знакомые шаги за дверью, шагала к нему, забавно переваливаясь на коротких лапках и вращая головой. Миша брал её на руки и, нежно прижимая к груди, всматривался в её круглые желтые глаза.
– У-ху, у-ху, - говорил он ей.
– У-ху, у-ху, - отзывалась она.
Миша готовил ужин себе и ей, Сова вспархивала на стол, и они ужинали. У птицы была своя тарелка, и кушала она аккуратно, как человек. Только вместо вилки пользовалась когтями. Если не смотреть в тарелку на изрезанных окровавленных мышей, то всё выглядело мило, по-домашнему. Он рассказывал всякие случаи из своей жизни. Сова оказалась внимательным собеседником.
Иногда он ночевал у какой-нибудь женщины, оставляя Сову в одиночестве. Встретив его на следующий день, она расхаживала на своих пушистых лапках по комнате взад-вперёд совсем как взволнованный чем-то человек. Её жёлтые глаза смотрели с укором.
А однажды до полусмерти испугала очередную подругу, которую Миша привел к себе ночевать. Только он успел снять с неё кофточку, как Сова, то того мирно крутившая головой на шкафу, пришла в негодование. Она начала хлопать крыльями, щёлкать клювом и злобно шипеть: «Ухуу, ухуу»!
Подруга не выдержала натиска конкурентки. После ее бегства Сова быстро успокоилась. Ошарашенный Миша хлопнул пару стопок коньяка, обдумывая случившееся.
– Молодец! – похвалил он её. – Ты права: у этой подруги скверный характер Давай я буду с тобой проводить кастинг своих подруг!
Сова ничего не ответила, только взглянула на него как-то по-особому.
Иногда Миша гулял по бульвару с Совой на плече. Попадавшиеся им навстречу собаки начинали истошно лаять, люди приставали с различными дурацкими вопросами. Поэтому они стали гулять ночью. Сова на прогулках волновалась, перепрыгивала с плеча на плечо, а то и на голову.
Наконец птичье плечо выздоровело, сняли гипс. Миша решил отпустить её домой, в лес. Лунной ночью он взял её на руки, вышел на балкон и подбросил в воздух. Сова, взмахнув крыльями, взлетела, сделала круг и вернулась, сев на перила балкона.
– Лети домой, Совунья! - она ходила по ограждению балкона, глядя то на него, то на полную луну. В её глазах, казалось, стояли слёзы. - Мне было хорошо с тобой, но тебе пора в свой лес.
Он уговаривал её, гладил голову, прижимал к груди. Но сова не улетала. Миша впустил ее обратно. Каждую ночь он выпускал её полетать в надежде, что она больше не вернётся. Сова улетала, но под утро всегда возвращалась. И он смирился.
Вдруг она стала каждую ночь приносить добычу – то грызунов, то рябчика, то уточку. Иногда ей удавалось поймать тетерева. Миша мастерски готовил дичь, и они вечерами устраивали шикарные трапезы. Он доставал бутылку коньяка, расставлял по столу светодиодные свечи (открытого огня она побаивалась).
Сове не нравилось, когда Миша много пил. Она научилась своим изогнутым клювом ловко переворачивать рюмку. Смеясь, он был вынужден с ней соглашаться, и, чтоб не ссориться, бухать уходил к друзьям.
Но иногда Сова не улетала, садилась на спинку дивана и смотрела на него спящего. Спускалась на лапах, усаживаясь ему на ноги, а то и на грудь. Миша просыпался: «Брысь! Я что тебе, Гарри Поттер?
Каждый день их тянуло друг к другу все больше. Он стал расчёсывать ей перышки расчёсочкой, повязал на лапки несколько тесёмочек для красоты, гладил за ушками, ей это нравилось. В знак благодарности она слегка покусывала ему мочку уха. Когда же Миша слишком долго торчал ночью перед монитором компьютера, Сова запрыгивала на спинку стула и, наваливаясь на него своим крепким тельцем, будто прогоняла спать.
* * *
Однажды серым осенним вечером им обоим было особенно тоскливо. Миша сидел на диване, потягивая коньяк, как вдруг, заволновавшись, Сова запрыгнула ему на колени и заглянула своими огромными жёлтыми глазами, на дне которых застыла печаль, в его глаза.
– Ты плачешь, Совунья? - он почесал у неё за ушками. - Не грусти, милая!
И вдруг она обхватила его своими сильными крыльями и прижалась, словно почувствовав его переживания. Словно жар обрушился из глубин её перистого тельца. Мише закружило голову, давно неиспытываемые чувства заставили его грудь часто вздыматься и опускаться. Большие грустные глаза Совы оказались перед ним, и вдруг, сам того не осознавая, он принялся целовать её глаза, клюв, пушистый лоб…
Неожиданно что-то яркое полыхнуло в его руках, в ушах зазвенело. Что-то горячее, но нестрашное ударило в грудь. Миша открыл глаза, когда звон в ушах прошёл… О, боже! На его коленях сидела красивая, чем-то волнующе пахнущая, обнажённая женщина с приятной фигурой, золотыми волосами и любимым размером груди. С криком ужаса он вскочил с дивана, уронив незнакомку на пол.
– Не пугайся, это я - Василиса Прекрасная! Меня заколдовала злая Баба-Яга, превратив в птицу сову.
– Какая, к чёрту, Баба-Яга?! Какая Василиса Прекрасная?! - его била дрожь.
– Какая в сказках бывает.
– Какие сказки?! – вновь вскрикнул Миша.
– Обычные, народные. Потрогай меня, я живая! - она взяла его руку и положила себе на грудь. Грудь была упругой, тёплой, с торчащим розовым соблазнительным сосочком.
Миша оттолкнул её, резко отпрыгнул, но поскользнулся, ударился затылком об пол и потерял сознание...
Очнулся на своём диванчике. Голова была замотана мокрым полотенцем, рядом стояла красивая нагая женщина, обёрнутая вокруг талии другим полотенцем. Она вливала в его рот капли коньяка прямо из бутылки.
– Выпей, и всё пройдёт, - сказала она.
– Как же так? - взмолился Миша. - Ты же была Совой!
– Да, я была совой, и жизнь моя была ужасной, пока ты меня не поцеловал.
Василиса стала рассказывать о выпавших на её долю испытаниях, о Тридевятом Царстве, о батюшке Велеславе-царе. Как была она самой красивой девушкой не только в семье, но и во всём царстве, как заглядывались на неё благородные женихи, как завидовали её красоте и уму родные сестры. Как подговорили они злую Бабу-Ягу напустить на неё порчу, чтобы вместо неё самим стать самыми красивыми. Как превратила Баба-Яга её в сову, отправив в чужое время доживать век в птичьем обличьи. И как он спас её от злых ворон, приютил и вылечил, расколдовал своими поцелуями.
– Ну, дела! - почесал затылок Миша, допивая коньяк прямо из бутылки. - А где же твоё платье?
– Колдовство не действует на одежду, платье осталось в Тридевятом Царстве. Мой бедный батюшка, наверное, подумал, что я пошла купаться и утонула.
– Тебя нужно одеть!
И тут до него дошло, что ей нужна не только одежда. Ей нужен паспорт, страховой полис, СНИЛС, регистрация по месту жительства. Без них она в положении ещё более худшем, чем бездомная птица. Покопавшись в шкафу, Миша нашёл шорты и футболку.
– Вот. А пока давай спать, утром будем думать, что делать.
Он постелил Василисе на диване, а сам лёг на пол в углу, завернувшись в пуховый спальник.
[justify]Но сон не шёл. Только он закрывал глаза, появлялось видение её прекрасного тела с завлекающими
