Сказка о Настёне, Матрёне и лягушачьей шкурке
В некотором царстве в некотором государстве жил-был царь, и было у него три сына. Выросли все сыновья мОлодцы-молодцЫ: высокие, пузатые, румяные, кудрявые, да только беда – ленивые слишком.
Вот решил царь женить их, ибо надоело ему смотреть, как они дни напролёт на перинах лежат да леденцами хрустят. А на ком женить-то? Женить-то не на ком: нигде сыновья не бывают, никуда не ходят.
Вот позвал царь сыновей к себе и говорит:
- Сыновья мои любимые, статные, красивые, пора вам уже меня порадовать, невест сыскать себе.
Переглянулись сыновья, плечами пожали:
- А нам зачем это? Нам и так неплохо.
- А затем, - говорит царь, - что вы мне надо.., тьфу, то есть надо мне внуков уже, а вам деток.
- Да где ж этих невест взять-то? – отвечают сыновья.
Топнул царь ногой:
- Где хотите, а чтоб были невесты! Даю вам три недели, три дня и три часа времени. Хоть первых встречных приведите – вот мой наказ.
Скоро сказка сказывается, а дело совсем не движется.
Пролетели три недели, три дня промелькнули и три часа прошли. Не ведут невест сыновья – и всё тут. Позвал царь сыновей к себе снова, ответа от них требует, а они ему:
- Батюшка, да ведь ни одной первой встречной за это время ведь не было.
Разгневался царь:
- Разумеется, не было! Вы ж только от кровати до стола и обратно путь каждый день держите, за ворота нос не высовываете!
Опечалился царь, задумался. Три дня думал, на четвёртый придумал.
- Вот вам, детинушки, по луку и стреле каждому. Из терема выходить необязательно – из окна прямо стреляйте. Куда стрела упадёт – там вас и невеста ждать будет.
Добрались старшие сыновья до окошка да стрелы и выпустили. Стрела первого сына в окно кухни влетела. Опечалился было, старший сын, а царь руки потирает:
- Вот хорошо, - говорит, - Настёна, повариха наша, – девочка ладная, готовит, опять же, вкусно, будешь ты у неё, балбе…, баловень мой, накормлен-напоен, чего тебе ещё надобно!
Стрела второго сына в прачечную влетела. Опустил сын голову, а царь опять радуется:
- Ох, повезло тебе, сын, прачка-то у нас Матрёна не только постирать, но и пошить одёжу шелковую-парчовую может. Будет тебя, дур…, дорогого мужа всегда в чистоте да красоте держать. Не печальтесь, сыновья, что не знатного рода девицы, главное – работящие.
Настала очередь младшего сына – Ивана. Только Ивану с кровати совсем лень было подниматься, он лёжа стрелу в окошко пустил, а стрела возьми и упади прямо в пруд, что под окном красовался. Выглянул царь в окошко, видит – лежит в пруду стрела, а на ней лягушка сидит. Почесал царь затылок, да делать нечего – слово своё держать надобно.
Через три дня справили свадьбы. Старший сын на кухарке женился, средний – на прачке, а Иван лягушку венчаться понёс. Выстроил царь своим сыновьям по терему да и зажил спокойно. Через несколько дней думает: надо бы проверить, как живут сынки, хорошо ли им, сытно ли им, не разбаловались ли жёны. Отправляет царь гонцов – мол, приеду завтра в гости, пусть жёны ваши пирогов напекут, стол для меня накроют. У кого пироги самые вкусные будут – тому всех коней своих дорогих подарю.
Как услышал это Иван, испугался. А квакушка ему:
- Что ты, Иван, не весел, что голову повесил?
- Как мне не грустить? Завтра отец с проверкой приедет, велел, чтобы ты сама пирогов напекла.
- Не печалься, Ваня, спать ложись, утро вечера мудренее.
Лёг Иван спать. А лягушка сбросила с себя лягушачью кожу и давай хозяйничать.
А в это время старший царёв сын сидит в своём тереме и смеётся:
- Вот Ванька-дурачок опозорится завтра! Ясно, что лошади мне достанутся – Настёна моя – повариха хоть куда.
Услыхала это его жена и так жалко ей Ивана с лягушкой стало. Побежала ночью тайком к Иванову терему, смотрит – стоит растрёпанная девица посреди кухни, рядом шкурка лягушачья лежит, а кухня-то вся в муке да сметане.
- Как же ты человеком стала? – Настёна спрашивает. – И что с твоей кухней приключилось?
- Да вот, - отвечает девица, - это Кощей заколдовал меня. А с кухней… Просто я пироги печь совсем не умею.
- Не грусти, я помочь пришла.
Проснулся утром Иван, чует – пирогами на весь терем пахнет. Вскочил – столы накрытые ломятся, пирог огромный посреди стола возвышается, румяный, ароматный, вензелями и цветами украшенный, а за столом девушка красоты невиданной стоит.
- Кто ты? – выпучил глаза Иван.
- Да жена я твоя, заколдовал меня злой Кощей. Ты не бойся – пироги вот готовы. А я теперь целых три дня человеком буду, потом снова лягушкой обернусь.
Побывал царь у всех своих сыновей, успокоился – ладно у всех в теремах, сытно. А вкусней всего ему у Ивана показалось.
Минуло 30 дней. Опять забеспокоился царь: как там жёны за сынками моими смотрят? Не пообтрепались ли одёжи? Красивы ли занавески и скатерти? Послал снова гонцов с вестью: прибуду, мол, завтра, хочу, чтоб жёны собственноручно ковёр к моему приезду вышили. У кого самый красивый будет – тому шкатулку с каменьями драгоценными подарю.
Как услышал это Иван – опечалился. А квакушка ему:
- Что ты, Ванечка, не весел, что голову повесил?
- Да как мне не печалиться? Отец велел, чтобы ты собственнолапно ковёр к завтрашнему утру вышила.
- Не печалься, Ваня, а лучше спать ложись: утро вечера мудренее.
А в это время средний сын царёв сидит и смеётся:
- Вот Ванька-дурачок опозорится завтра! Ясно, что моя Матрёна лучше всех мастерить умеет, мне шкатулочка-то достанется.
Услыхала это Матрёна и так жалко ей Ивана и лягушку стало. Побежала ночью тайком к Иванову терему, смотрит – стоит растрёпанная девица посреди горницы, вокруг нитки паутиной по всем углам висят, иголки на полу валяются.
- Кто ты такая? Что с тобой? И что с горницей? – спрашивает Матрёна.
- Да я лягушка-квакушка, это Кощей заколдовал меня. А с горницей… Понимаешь, совсем я шить-вышивать не умею.
- Не грусти, я тебе помогу, затем и пришла!
Проснулся утром Иван, ноги с кровати опустил, а под ногами, как пух, ковёр мягкий, цветами и заморскими птицами вышитый. И девушка – жена его – прямо на ковре сидит, молвит:
- Забыл ты, Ваня, что я каждые 30 дней на 3 дня человеком становлюсь.
Побывал царь у всех своих сыновей, успокоился – у всех в теремах чисто, красиво, у всех ковры искусно вышитые. Но самый красивый – у Ивана. Решил тогда царь пир устроить, гостей созвать, о своём решении сообщить. Явился старший сын с женою. Вот и редний сын с женою приехал. Все младшего ждут. Братья старшие усмехаются: мол, явится сейчас, дурачок, лягушонку свою притащит. А жёны их переглядываются да молчат. Тут двери распахиваются и входит Иван. Да не один – с девицей красоты невиданной.
-Вот, сынки мои, - промолвил царь, - и победитель. Ивану и лошади, и шкатулка достанутся.
Сели все за стол, пировать начали. А старшим братьям и кусок в горло не лезет – так злы они на Ивана и жену его. А Иван тайком из-за стола выбрался и домой к себе бегом, шкурку лягушачью искать. Очень ему не хотелось, чтобы жена снова лягушкой сделалась. Нашёл шкурку под подушкой, да и сжег в печи. Явился к отцу в терем довольный, счастливый. Выскочила жена его из-за стола:
- Ты что наделал, несчастный?
- Освободи тебя, шкурку твою лягушачью сжёг. Не быть тебе больше лягушкою, быть тебе теперь всегда девицей-красавицей.
- Вот именно! – заплакала жена его. – Кто тебе сказал, что меня спасать надобно?! Я ж не девушка, я лягушка. Лягушкой родилась, лягушкой жила. Да вот беда - попалась однажды случайно Кощею под ноги, споткнулся он и упал в лужу, разозлился и в наказание сделал так, что каждый месяц на три дня я человеком становлюсь. Три дня мучения каждые тридцать дней целых три года! А сейчас мне последние дни оставалось потерпеть, а дальше можно было бы в болото своё возвращаться и не думать о ваших проблемах людских! Что ж ты наделал?! Теперь мне всю жизнь человеком мучиться. А вы, царь-батюшка, коней да драгоценности Настёне и Матрёне отдайте – они мне по доброте душевной пироги пекли да ковёр ткали, я ж не умею ничего – у меня лапки!
Вот и сказке конец. Да не совсем. Матрёна с Настёной мужей своих обратно к царю отправили.
- Сами воспитали таких злых увальней – сами и мучайтесь, - говорят. – Они над младшим братом потешались, нехорошо это. А если перевоспитаете – тогда пожалуйста, пусть возвращаются. А сами заходите, милости просим, мы вам пирогов напечём да одёжу новую справим.
А не-лягушка с Иваном осталась, он хоть и сломал ей жизнь лягушачью, но не по злобе же, а по глупости, ну а глупость, как известно, не порок. Не-лягушка теперь с Настёной и Матрёной подружилась, хозяйство у них вести учится. Попросила их научить её быть человеком, но они говорят, что человеком она уже, когда от незаслуженной награды отказалась, стала. Человечность, она, знаете ли, не от лягушачьей шкурки зависит. |
