«Любовная романтика» 1-й тур 2-я группа 2-й поединок

незаметно, настал день,  когда должны были приехать родители.
- А это  кто у нас,  удивленно спросила мама,   ну-ка познакомь нас с гостем.
- Это Володя,  мама, мы вместе работаем,  он мой друг. Я его пустила пожить на пару недель,  у него с жильем проблемы.
- Насколько я поняла твою подругу,  у него не только с этим проблемы,  но и еще с кое-чем. Что ты себе думаешь,  вроде взрослая уже.  У Вас ведь отношения,  я правильно поняла? А Вы,  молодой человек,  что себе думаете?
- Я люблю Вашу дочь,  мы хотим быть вместе.
- Так вот, Вы сначала разведитесь,  а потом уж посмотрим,  что с Вами делать дальше.

В комнату вошел отец,  стало понятно,  что оставаться  им здесь было нельзя.  Зойка и Володя  быстро оделись и вышли из квартиры.
Вслед прозвучали слова матери:
- Ты понимаешь,  что разрушаешь чужую семью,  там маленький ребнок. Подумай,  что ты делаешь? Опомнись!

Ну, Тамара, -  подумалось Зойке, -  я же тебе никогда этого не прощу подруга называется.
- Зоя, а поехали  в Озерище. Десять минут на электричке. Там красота сейчас. Да и ягод полно. Лишь бы дождя не было. У меня ключи от дачи с собой,  там переночуем. Квартиру я почти нашел. Осталось сделать один звонок.  Сорок пять рублей в месяц.

В Озерище было действительно красиво. Предосенний лес уже приобретал оттенки левитановских   пейзажей. В лесу пахло горьковатой прелью,  сыростью от  недавно прошедшего дождя. Подосиновиков была тьма,  они так и норовили попасть под ноги своими очаровательными рыжекрасными  шапочками. Зойка так радовалась каждому грибочку,   как ребенок,  вскрикивала,  кидалась Володе на шею,  и они бесконечно долго целовались  под  божественные звуки  голосов птиц и  тихий шелест рядом шумящего папоротника.

День  приближался к концу,   ярко-оранжевый закат   обалденным пожаром догорал за лесом  под стать всей окраске,  начинающего  отдавать свою красоту осени,  леса. Где-то вдалеке слышался шум проходящей электрички. Заканчивался  август,  завтра первое сентября. Вся природа готовилась к этой невероятно красивой поре года,  вечерами становилось прохладно и надо было возвращаться на дачу. Ах, как не хотелось уходить  из  этой сказочной красоты!

Они пошли в сторону дачного поселка. Какое-то необъяснимое чувство тревоги,  неуверенности и сомнения овладели Зойкой, но она твердо знала,  что очень полюбила Володю, что это ее первая и единственная любовь,  любовь, которую она ждала, и о которой мечтала всю жизнь. Она знала, что ей нужно с ним идти, это был он,  её любимый, её единственный человек, которого она любит и ради которого  готова на все,  только бы быть рядом.
Завтра ее ждет разговор с родителями,  она была уверена, что они поймут ее,  но очень ошиблась.

Дверь открыла мама, и не дав Зойке опомниться  прямо с порога начала кричать. На крик выскочил отец,  все,  что они ей кричали,  не могло присниться и в страшном сне. В голове у Зойки помутилось.
- Мама, я люблю его,  и чтобы Вы ни говорили,  я останусь с ним, - крикнула она в ответ,  направляясь к двери.

Через месяц   Зое  стало понятно, что   прокормиться и оплатить квартиру с их зарплатами  будет невозможно,  нужно искать другую работу. Она спешно уволилась и устроилась работать на завод вычислительной техники.  Просто  пришла в отдел кадров  МЗВТ и ее взяли в механический прессовый цех завода ученицей.

Жизнь заиграла совершенно другими красками. Зарабатывала Зойка рублей сто восемьдесят. Тяжеловато приходилось  -  работа с металлом,  руки ее были изрезаны острейшим заусенцем,  но  было очень интересно, хоть и в три смены.  Непривычная обстановка:  огромный  прессовый  цех,  в три ряда стоят  стотонные пресса,  гибмашина,  которую в шутку местные слесаря называли гильотиной,  токарные станки,   экспериментальный участок. Зою определили именно на этот участок и после двух меясцев обучения она получила третий разряд штамповщицы.  Работа была очень разной от очень мелкой  с тончайшей проволокой до большущих пластин металла,  из которого делались  задние панели ЭВМ.  Зою устраивало все,  единственное, что ее коробило,  это  руки:  красивые  нежные  ручки с отличным модным маникюром  превратились  в изрезанное,  покрытое рубцами с забивающейся туда металлической пылью,  жалкое подобие  когда-то красивых рук.   И прекрасно,  думалось ей. Зарплата хорошая,  что еще нужно, никому и ничего не должна. Через некоторое время работа стала ей даже нравиться:  она научилась работать на разных прессах,  включая и гибмашину,  даже сверлильный станок освоила -  такую зеньковку,  как делала она,  еще не каждый слесарь сделает,  а с мостовым краном управлялась вообще виртуозно,  им можно было управлять с электропульта,  это у Зойки получалось мастерски. Народ в цеху был  очень разный,  но общаться было легко и просто.  Через небольшой промежуток времени она научилась обходиться без наладчика,  женщины,  что с нею работали и мастер участка с радостью  удивлялись,  как она ловко могла снять и установить штамп на легких прессах,  отрегулировать высоту пуансона,  как точно и аккуратно могла  обрезать  по шаблону  большой толщины лист металла. Зойка  тихонько радовалась своим успехам. Да! Она тот самый рабочий класс. Это была настоящая,  серьезная работа,  она гордилась ею, она любила свою работу.

Время мчалось незаметно, прошло полгода и Зоя,  поняла,  что беременна. Хозяйка,  как только увидела ее выделяющийся животик сказала,  чтобы они  с Володей искали квартиру.  Квартиру для молодой семьи с планируемым ребенком найти было сложно. Что-то такое витало над ними,  вместе с будущим малышом росло и беспокойство -  что делать с жильем,  до декретного отпуска оставалось пару месяцев. Как решить эту проблему Зоя не знала. К этому времени  бывшая жена Володи подала на алименты,  это 1/4  зарплаты,  отдельную квартиру на одну зарплату не потянуть. Зоя поняла,  что без помощи родителей ей не обойтись.

Разговор с матерью был  сумбурным и бесполезным,  отец вообще ни о чем слышать не хотел. Да и Зое было стыдно обратно возвращаться домой. После этих разговоров она очень долго не могла придти в себя,  создавалось впечатление,  что родители стали ей чужими людьми.  Но делать нечего,  придется возвращаться. Конечно,  ни о какой материальной помощи речь не шла,   им нужно было только жилье. Володю,  как подменили. Гром грянул совершенно неожиданно. В один из дней,  она вернулась со второй смены и увидела, что Володи нет дома,  не пришел он и к утру. Всю ночь Зоя не отходила от окна,  все смотрела на улицу,  ожидая,  что вот-вот покажется  во дворе  ее любимый.

Утром, собираясь на работу,  мать вдруг  задержала ее на кухне.
- Зоя,  скажи мне,  а почему Володя не встречает тебя с работы?  Ты возвращаешься так поздно,  на седьмом месяце,  с таким животиком,  поднимаешься  по мосту... Тебе не страшно одной идти по глухим дворам. Я давно хотела тебе сказать,  он у тебя  прилично выпивает. Я знаю,  что ты мне не поверишь,  но это так.  В расстроенном состоянии Зоя ушла на работу.

Странно, подумалось Зойке: человек сдал кандминимум,  писал диссертацию, завлаб готовил его к повышению по должности. Все изменилось в один миг и пошло по наклонной. Дурные предчувствия овладевали ею все больше и больше.

Вот и настал тот день,  который  ни одна женщина не забудет никогда в своей жизни. Роды были очень трудными.  В роддом ее никто не провожал. Родился мальчик, она заранее знала,  что назовет его  Володей. Муж пришел к ней только на пятые сутки, хорошо, что хоть забрать из больницы не забыл. И началась эта странная,  никому не понятная жизнь. Володя не просыхал от алкоголя,  мать с отцом не воспринимали и не признавали внука совершенно. Володя ушел и больше не возвращался. Он не пришел к  сыну практически ни разу.

Зоя частенько заглядывала маленькому сынишке в глаза и думала:
- Малыш,  ты мой,  только мой и больше ничей,  мамин,  и нам с тобой не нужен никто на этом свете. Все-таки ей как-то довелось увидеть Володю на троллейбусной остановке. Она увидела,  что и он заметил ее,  и махнула ему рукой,   он опустил голову и сделал вид,  что не заметил ее.

В один из дней февраля  раздался телефонный звонок поздно вечером.
- Зоя,  ты еще не забыла,  что у меня сегодня день рождения, - пьяным голосом проговорил Володя. Ты можешь ко мне приехать,  мне без тебя очень плохо.

Зоя молча положила трубку. До утра она все равно не уснула.   Как только начал ходить транспорт,  она оделась и поехала к Володе на квартиру.  Теперь у него было жилье,  которое оставили ему родители. Поднявшись на площадку,  она услышала знакомую мелодию,  довольно громко звучащую из-за двери.  Это была одна из песен Давида Тухманова с пластинки “По волне моей памяти“,  которую они когда-то купили в киоске Союзпечати в первые месяцы их совместной жизни на квартире. Зойка нажала на кнопку дверного звонка. Никто не открывал. Еще и еще она  настойчиво нажимала на кнопку  - безрезультатно,  затем довольно долго лупила ладонями по двери, разбив руки до крови.  На дверях оставались кровавые подтеки,  но Зоя не чувствовала никакой  боли и все лупила и лупила по дверям.  Тогда она разогналась и очень сильно ударила в дверь,  развернувшись боком. Дверь неожиданно поддалась и с треском раскрылась.   Она увидела,  что Володя лежит на диване  с закрытыми глазами. Зойка сразу поняла,  что он мертв,  как только дотронулась до  почти окоченевшего тела.
-  Неееет! - кричала она,  - неееееет! -  трясла она Володю,  хватая его за  одежду,  руки,   била его по лицу и кричала,  кричала... Какие-то люди пришли и увели ее. Володе не было и тридцати лет. Он умер во сне от остановки сердца.

Прошло  десять лет,  у Зойки было еще все впереди. Ее жизнь продолжалась,  она была во втором браке.  Сын рос на зависть окружающим красивым и умным мальчиком, очень любил отчима,   быстро стал называть его папой.  Подрастала дочка,  которой было четыре года.  Молодой муж  -  красавец с фигурой  борца,  изумительной красоты человек,  прошедший спецназ, смелый, сильный,  спортивный мужчина и совершенно не женатый. Жизнь пошла,  как по накатанной. Зойка понимала,  что это и есть ее настоящее  счастье,   то, за которое она будет бороться до  самого конца,  до  последнего вздоха...



Манекены

Однажды, спускаясь от автобусной остановки к ботаническому саду, я заметил красивую женщину в окне. Одетая в ярко-голубое платье, с голубой лентой в светлых волосах. И почему-то казалось, что такого же цвета ее глаза. Хотя окно находилось на третьем этаже, а я еще не подошел достаточно близко, и лица было не разглядеть. Но мне чудились аристократически бледные, и даже чуть впалые щеки, тонкий, словно фарфоровый нос и мягкие губы. Она немного напоминала одну мою старую знакомую, только совсем юную. Нет, не думать, приказал я себе, забыть и не вспоминать. Не называть ее имени – как всуе не поминают черта. Это не та, другая, просто похожа. А потом приблизился и, всмотревшись как следует, понял, что не прекрасная девушка сидит задумчиво, опершись локтем на подоконник, а ростовая кукла, манекен с гладкой маской вместо лица и пустым взглядом невидящих глаз.
«Сгинь», - прошептал я беспомощно. Надо же так ошибиться! Но она,