Большинство дней жизни Ханаан — это день сурка. Отбрасывая от себя последние ниточки снов она неспешно поднимается. Готовит, а затем и ест скромную пищу, более чем обыденную. Приводя себя в порядок, по многу раз вычёсывает струящиеся сквозь пальцы волосы, а затем подводит глаза углём. Каждый день. Когда явится желанный гость, способный развеять спокойный и упорядоченный быт, она предстанет перед ним во всём очаровании.
Вытащив из дома стул, девушка упоенно музицирует, наблюдая все те травы и цветы, что коврами устилают пространство снаружи. Мелодия выходящая из-под пальцев получается спокойной, но несколько грустной, вкрадчивой. Среди вечной зелени, под куполом безмятежности, звуки стихают едва достигая холодной туманной дымки в отдалении.
Но в очередной раз отвлекаясь медитативного течения жизни и распахивая глаза, Ханаан выхватывает краешком зрения нечто постороннее. Там, сбоку, где совершенно точно ещё минуту назад ничего не было, прорисовывается Нечто. Тёмные контуры проступают, проявляются, продавливают пространство, но оказываясь всего-навсего дверью. Круглая ручка, чьи очертания становятся с каждой секундой всё более явными, начинает радостно блестеть, привлекая её.
Откладывая инструмент, девушка стремглав бросается в дом. Природа порталов хаотична — никогда не угадаешь где и как они возникают и надолго ли почтят тебя своим присутствием, так что проводившая уже многие дни без подобного шанса, Ханаан, не теряет ни секунды. Если бы кто-то заглянул в окошко, он бы увидел как она мелькает по дому, на ходу дожёвывая остатки завтрака, оправляет одежду и забрасывает за спину рюкзак — давно собранный и ожидавший своего часа. Когда запыхавшаяся и немного нервная девушка застывает перед волшебной дверью, та едва-едва заканчивает материализовываться, принимая объём. Так что в момент когда взволнованные пальцы приближают к дверной ручке, та тянется в ответ.
На Той Стороне оказывается пещерный тоннель. Жутковатым контрастом наваливается разочаровывающее отсутствие солнца. Лямки рюкзака кажутся непривычными после продолжительного ожидания, отчего Ханаан нерешительно проверяет ремешки. Фиксирует снаряжение, решив удостовериться, что всё на месте, когда внезапно, справа от неё что-то движется. Словно силуэт, что тут же скрывается за поворотом. В глаза бросаются лишь распущенные белые волосы, острые уши и едва заметный в подобной темноте кожаный доспех — нюансы не сулящие ничего хорошего. Пока она пытается затаиться, прильнуть к стене, Кто-то или Что-то хватает её за руку. Недобрая улыбка проступает из темноты. Клинок на поясе ловит редкие отблески света — обнажённый клык угрожающего оскала. Она извивается, извиняется и пытается высвободиться, чтобы юркнуть в дверь, пока та стёрлась не до конца.
Грубый, изменённый в самую худшую сторону эльфийский звучит из уст незнакомца, не спрашивая, а требуя:
“Где остальные?”
Не понимая что происходит, она пытается отбрехаться, краем глаза наблюдая за дверью, всё ещё маячащей на границе зрения. И в тот самый момент, тысячекратно умноженный эхом, по пещере прокатывается оглушительный грохот рушащихся камней.
***
Весь грот трясется, словно мокрая собака? nолько вместо капель талой воды и болотной ряски, нас забрызгивает валунами и пыльным крошевом. Обрушиваясь на незадачливых беглецов, каменные сосульки обратились летящими дротиками, а кристаллы на входе отчаянно трещали, стеклянно повизгивая. Вцепляясь в нехитрые пожитки мы стремглав бросаемся вон из пещеры.
Схватив всё, до чего только дотянулись мои загребущие пальцы, я несусь сломя голову вперёд. Последний раз я так бегал ещё ребёнком, когда от этого зависело моё право на “завтра”. Впрочем, в последнее время ситуация была довольно похожей. Исцарапав руки о гряду ходящих ходуном валунов, я ощущаю странное наитие и вслепую, в полном одиночестве двигаюсь дальше. В обманчивом ореоле света, отбрасываемого крохотным грибом на стене, передо мной оказывается девушка — неожиданно миловидная, светлокожая и короткоухая для этих затхлых тоннелей. Словно актриса в театре, она изгибается всем телом, но никак не может оторваться от чего-то скрытого в темноте. Медленно приближаясь, я тщетно ломаю глаза о кромешный мрак, когда меня окликает испуганная Ахана, возмущённая, а может быть напуганная внезапным исчезновением. Следом за голосом, пещеру наполняет свет её посоха, выхватывая из темноты искажённое злобой лицо тёмного эльфа вцепившегося в незнакомку. Дроу замечает жрицу, жестокие алые глаза впиваются в её наряд и не скрывая отвращения мерзавец тянется к скимитару.
Ахана выглядит взволнованной и запыхавшейся. Когда случился обвал она только-только примерила серебристое платье, судя по количеству декоративных паучков принадлежавшее Верховной Жрице. Вцепившись в посох, залитый теперь множеством светящихся пузырьков, она кажется мне ещё более юной, особенно когда её глаза испуганно округляются при виде одного из угнетателей, умудрившегося вновь настигнуть нас. Предупреждающий возглас Аханы разливается под неприветливыми сводами, сталкиваясь с ответным кличем дроу, вырывающимся из темноты впереди. Стоит топоту множества ног за моей спиной возвестить о прибытии товарищей, как нас тут же забрасывают потоком стрел.
Ответ не заставляет себя ждать — Джимджар и Эльдет вынуждают негодяев забиться подальше в тени, пока я рыцарствую, набрасываясь с кулаками на ближайшего противника. Мерзавец отпрянул от незнакомки, его пробные взмахи клинком вовсе не так быстры, а ещё на нём нет шлема. Опасливо перескакивая с места на место, я пытаюсь зайти ему за спину, вынуждая подставиться под стрелы или открыться для моего собственного удара.
Незнакомка глядит на меня чуть менее напряжённо чем на своего обидчика, прежде чем обернувшись стрельнуть глазами мне за спину и что было духу припустить к Тенебрис. Механическая кошка как раз являет миру щит, над которым корпела всю стоянку — изящный овал ложится поверх запястья чередой пластин, словно продолжение механического тела.
По-настоящему внутреннее волнение утихает когда я слышу тяжёлую, лязгающую поступь Персиваля, но ликование длится всего секунду, ведь долговязый устремляется мимо меня к соседнему тоннелю. Когда парень ныряет в полумрак, набрасываясь на затаившихся обидчиков, к нам прорывается новый поток стрел. Одна за другой они разбиваются о щит Тенебрис, заставляя руны на гладкой поверхности трепетать, отплёвываясь снопами искр. Залп тёмноэльфийской ненависти явно предназначался Ахане, зажмурившийся было в ожидании страшной гибели. Не знаю, стал ли красной тряпкой для быка вид воровки в изящных одеяниях жрицы Ллос, или же яркий свет был особенно не по нутру преследователям, но необходимо было… Матушки мои, а это что вообще такое!?
Я не успеваю увернуться и короткий клинок дроу чиркает меня по щеке. Это неприятно, но всё моё внимание обращено на мерзопакостное существо, возникшее за спиной, притом практически бесшумно. Внешне оно напоминает курицу которую вывернули наизнанку, забыв вытащить из тушки голову! Огромная пасть, если ею вообще является это невразумительное скопление зубов, щёлкает у меня за спиной и только босяцкие рефлексы позволяют мне вовремя отодвинуть ногу. Насмешливое придыхание Акаши звучит в голове, предупреждая ни в коем случае не пробовать Это на вкус. О да, сожрать — буквально первое желание возникающее у каждого при виде отродья из ночных кошмаров, покушающегося на твою плоть. Пританцовывая теперь уже с двумя противниками, я поглядываю как мои товарищи, мои отважные друзья и верные соратники, демонстрируют миру новые и новые таланты. Давая отпор врагу, они покрепче смыкаются вокруг эльфийки, которую всё таки настигла одна из стрел. Ища поддержки у стены, элфийка сосредоточенно смотрела как свечение её посоха сворачивает кровь и сглаживает края колотой раны, сонно моргая из-за действия коварного яда.
Черноволосая незнакомка оказалась чародейкой. Прикасаясь к зеленеющему на груди кристаллу, она теснила дроу подле меня чередой магических сгустков, позволяя наконец сосредоточится на зубастом отродье. Двух зубастых отродьях, ведь как известно — беда не приходит одна. Видимо. Мне даже не то чтобы особенно интересно откуда беззвучно являлись эти твари и почему их становилось больше. Всё чего я хочу — это как можно меньше прикасаться к ним. Именно поэтому, в очередной раз действуя наперекор собственным желаниям, проворный Джар'ра ждал когда одна из них в очередной раз бросится вперёд, жадно клацая воздухом, чтобы пинком придать её полёту противоположное направление. С отвратительным чавкающим звуком тварь встречается со стеной, оседая на землю и больше не двигаясь. Число противников снова сократилось до двух, пора объявлять следующий раунд.
Подстёгиваемый адреналином, я разворачиваюсь и с такой силой бью тёмного эльфа наотмашь. Слышится хруст, белобрысая башка по-кукольному запрокидывается и он даже не пытается увернуться от стрелы, выпущенной меткой Эльдет. Злодей затихает на полу. Разворачиваюсь, я благодарно киваю дворфийке, но что я при этом вижу? Ту самую заклинательницу, которая покинула стройные ряды моих друзей, чтобы деловито ощупывать стену пещеры прямо позади последнего исчадия, словно там у неё любимый шкаф с этими её роскошными нарядами. Возникает масса резонных вопросов, благо возможность пролить свет на таинственное присутствие незнакомки появляется уже секундой спустя, когда Джимджар расправляется с недо-курицей, а Персиваль возвращается с вестью о позорном бегстве последнего дроу.
Элегантную девушку зовут Ханаан Мормерилл. Наша первая встреча мало располагала к долгим взглядам, поэтому поначалу я заметил только длинные чёрные волосы и пронзительные зелёные глаза. Теперь, в спокойной обстановке становилось очевидно — она совсем ещё молодая, лет двадцати по моим прикидкам, не больше. В деле подчёркивания её плотного, весьма фигуристого телосложения, компанию длинному походному платью составляли эффектные высокие перчатки скрывающие руки полностью. Единственное, что вызывало во мне сомнения чисто практического характера, это крупные серьги и чёрные сандалии на каблуке. Хотя, пока её внимательные глаза разглядывают нашу разношёрстную братию, нам в пору было устыдиться собственного внешнего вида. Вся одежда Ханаан была чёрной, отчего внимание ещё сильнее привлекал загадочный зелёный камень на груди, заволакиваемый каким-то потусторонним блеском. Хотя, учитывая то как ловко она ворожила во время потасовки, страннее было бы Не найти что-нибудь эдакое, мистическое.
Своим даром, с её собственных слов, девушка была обязана покровительнице всей магии, богине Мистре. Её великую волю и наставление Ханаан прослеживала в своей странной жизни, многочисленных талантах и необычном пути, то и дело забрасывающем девушку в
