Увы, нам надо «развивать» наш фейковый Дар, поэтому изучим, что там наваяли маститые академики. Что они наваяли, то мы и слямзим: потому как надо нам изучать и сакральное таинство сплетения слов. Это всё лучше, чем бегать по всяким московским притонам, воровским малинам и катакомбам. Конечно, дно нашего уважаемого общества тоже надо знать, но тянет, понимаешь, к возвышенному: если купаться, то в счастье, если тонуть, то в любви. С другой стороны, друг Кобальт, замечу, что наши низшие социальные слои и высшие слои сходны в одном - у них отсутствуют моральные устои. Низшим мораль до лампочки, высшим мораль тоже не облокотилась.
«Московское дно», друг Кобальт - феноменально интересное место: одних только бесхозных кладов и заначек, оставшихся от погибших или «присевших» лихоимцев куча. Ещё есть тайные склады, устроенные иностранными шпионами, нашими жандармами и другими специальными службами. Как сказал старик Пифагор: «…ништяков от природы ждать можно до свиста рака на горе, надо ништяки надыбать самостоятельно».
Прикинь Кобальт - нам известны все расклады. Вот же хохма: жили-были Ох и Ах, всё им было пох и нах. Ржунимагу: лиходей или казнокрад всю жизнь воровал, прятал ценности, а тут пришёл дядя Кобальт, злой персонаж из бета-версии, и изъял заначку в свою пользу – остаётся лиходею только обняться со столбом и плакать. Вот такая у нас филологическая загогулина вырисовывается.
- Представляю выражопие морды шпиона, когда он пришёл к своему тайнику, а там, вуаля, пусто. Ланфрен-ланфра. Должна лежать всякая шпионская трихомундия, а ничего нет: лежало, да сплыло – исчезло в неизвестном направлении. Что подумает иностранный крендель? Наверное, решит, что его подставляют свои, или ушлые москвичи глаз на его секретное добро положили.
- Всё, брат Кобальт, - наконец решил Фаддей. – Отправляемся домой есть гречневую кашу. Остался маленький штришок. Мы же не жлобы с тобой, поэтому традиции не нарушаем: оставляем в этом мире вещи, что мы принесли сюда в инвентаре, предназначенном для расчёта за добычу. Понимаю, что неравноценно, но правила мы не нарушаем.
Фаддей присел на жандармский диван, вспоминая, что он забыл сделать. Вроде всё, тогда отправляемся домой. Из нулевого мира в свой мир переход осуществлялся с помощью Вариатора. Мгновение – и Фаддей уже сидит на диване в своей комнате.
- Сколько же я отсутствовал дома? – задал себе вопрос Фаддей, лихорадочно скидывая с себя одежду нулевого мира и облачаясь в домашнее. – Всего секунду, а там торчал 82 дня. Зато стрелять научился. Это нужное умение, ведь практик всегда пристрелит теоретика.
Случится казус, если вдруг родители внезапно войдут в комнату к сыночку, а тот сидит в новой, незнакомой им одежде. Да ещё сидит в обнимку с довольно вместительным рюкзаком, полным контрабанды. Но, слава всем святым, никто не вошёл. Дневник показывал, что отсутствовал контрабандист 82 дня, но в реале прошла секунда. Получается, за одну несчастную секунду Фаддей познал много интересного в нулевом мире.
- Изучать полученные бонусы начнём завтра … или послезавтра, - подумал ушлый контрабандист и бросил взгляд на часы. До окончания суток ещё два с половиной часа – надо успеть посетить другой мир, так как посещение нулевого мира в зачёт не идёт. – Вот прямо сейчас и отправлюсь, только положу в инвентарь подарки, приоденусь и вперёд - чего ждать.
Формальности заняли совсем немного времени,
Поэтому уже через несколько минут контрабандист набирал на Вариаторе число 000001. Зачем что-то выдумывать?
Очередной переход в новый мир уже не потряс Фаддея, как первые два перехода. Стало привычно, что в глазах мелькает вспышка и всё – переход осуществлён. Куда это нас занесло?
Фаддей огляделся. Шпарит чужое светило, очень похожее на родное Солнышко. Под ногами песчаная почва. Кругом растут деревья, очень похожие на наши пальмы. Метрах в тридцати виден песчаный пляж и море. Курорт что ли? Чего стоим, чего думаем, у нас всего 17 минут времени на посещение этого мира. Люди ау! Аборигены, где вы? Никого нет, только птички местные верещат. Пляжик аборигены отгрохали замечательный: песочек чистейший, словно наша мамка его «наколдовала», море вообще отпад и погода, как в раю. Да и вообще здесь здорово: мусора от цивилизации нет, людей нет, ничего нет. Э, народ, а с кем добром меняться? Я контрабандист или где? Делать нечего: Фаддей схватил большой лист, наверное, пальмовый, и вывалил на него подарки из инвентаря. Лист с подарками отволок на пляж. Традиции соблюдаем. Огляделся. Брать в этом мире решительно нечего. Разве что песка насыпать в инвентарь. Времени ещё оставалось чуть больше десяти минут, и Фаддей, сняв обувь, стал ходить босиком по кромке воды. Море приятно холодило ступни ног, а какие-то прибрежные мелкие, но настырные рачки щекотали пальцы. Вот же бестии. Волны нехотя накатывались на берег, шурша песком и камушками. Только у самого берега из-за волн вода взбаламучивалась, а дальше в море вода имела чистоту слезы ребёнка. Всеми цветами радуги на дне мелькали камушки. Вот их и решил брать с собой Фаддей. А что? Другого ничего ценного здесь нет, а камушки разноцветные – пойдут как украшение аквариума. Контрабандист так увлёкся извлечением из воды разноцветных камушков, что забыл о времени, но Дар не забыл, и по окончании «миссии» Фаддей уже сидел дома на своём любимом диване. Правда, обувь он посеял в том мире: сидел сейчас босиком.
- Должен сказать тебе, друг Кобальт, что на этом диване я научился путешествовать во времени. Ага, это настоящая магия. Достаточно произнести волшебные слова: «Я прилягу на секундочку», - и легко переносишься на четыре часа в будущее.
- В отличном мире мы побывали, – с удовольствием продолжил контрабандист. - Настоящий курорт. Жаль времени мало отводится на посещение, но всё ещё впереди. Конечно, можно два раза в неделю отдыхать в нулевом мире, но от нулевого веет запредельной жутью. Психика человека никак не рассчитана на такую мертвящую тишину. Зато там можно пострелять, вкусно поесть и добыть любые тайны … от которых уже тошнит.
- Мы повторяем, как все люди на Руси: «Помилуй, Господи, нас грешных и спаси». Господь - свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться?
Действительно, кого Фаддею здесь бояться и страшиться? Здесь – это в нулевом мире, или иначе называемом мире ЛВП – личное виртуальное пространство. Хоть контрабандист не очень хотел появляться в этом молчаливом мире, но обстоятельства сложились так, типа карта выпала, что пришлось опять посетить ЛВП с определённой целью. Молился Фаддей – то совсем не от сильного религиозного рвения, а от переполнявшего его восторга. Вот оно счастье, вот где адреналин!
Встречный ветер лупит в лицо, защищённое шлемом: это Фаддей на бешеной скорости мчится вперёд по встречной полосе. А фига нам! Ладони в перчатках на руле: ручка газа выкручена до отказа. Экстаз на двух колёсах: только я и рёв мощного двигателя. Кроме стрельбы, оказалось, есть ещё сумасшедшее удовольствие – гонять по пустынным московским улицам на мотоциклах. Вот именно, на нескольких мотоциклах, ибо Фаддей уже вдребезги разбил четыре скоростных агрегата. Как сам жив остался? А что ему в этом мире сделается? Сейчас он гнал на мотоцикле марки «Юпитер» - ага, это в честь этого мотоцикла названа самая большая планета в Солнечной системе. «Юпитер» - нормальный аппарат, хорошо гоняет. А первые четыре, японской национальности – ерунда, ибо бесславно погибли. Мотоциклы в дребедан, а седоку хоть бы хны. Подумаешь, пролетел метров сорок по воздуху, когда на полной скорости неаккуратно зацепил бордюр. Летел, как орёл, пока не встретился со столбом. Хрясь! То не косточки тела горе-мотоциклиста треснули, а сам он не размазался по препятствию – то поломался столб, на котором красовался светильник. Столб согнуло буквой «Г», а Фаддей отделался только мельтешением в глазах, да лёгким испугом. Поднялся, отряхнулся, грустно посмотрел на груду металла, оставшуюся от байка, и пошёл искать новый мотоцикл. Были бы зрители – заработал бы мотоциклист себе матерный приз зрительских симпатий за столь головокружительный полёт.
Поначалу, он даже ездил в кожаном прикиде, как все байкеры, но потом оставил только шлем, перчатки и ботинки. Так и гонял в одной рубашке и штанах, ибо ветер телу не помеха. Шлем с щитком пришлось напялить на себя из-за попадания встречного ветра в глаза, а не из-за опасения нахвататься ртом насекомых. Здесь их нет. Это в реале настоящий байкер, кто катается без шлема, хвастает, что различает на вкус до тридцати видов насекомых.
Фаддею хватило ума дать себе зарок, что в реале он за руль не сядет ни за какие коврижки: слишком уж он специфически катался на байках. Его стиль вождения можно назвать «камикадзе», то есть чисто одноразовая езда в один конец по маршруту гараж - кладбище. Ангел-хранитель Фаддея, наверное, говорил кривые слова, когда видел, как рулит его подопечный. Как рулит? Как настоящий упырь – то есть, гоняет так быстро, что не отражается в зеркалах стоящих автомобилей. Катался бы так дома, то победил бы в номинации «мудак недели», ибо приличное слово в данном случае найти сложно.
- Ветер в харю, а я шпарю, что мне грусть, моя печаль, - орал Фаддей, стараясь перекричать ветер. Господу и всем святым он уже истово не молился, потому как сидя в седле байка, внезапно стал поклонником секты афенатистов – тех людей, кто истово верит в бессмертие.
- В реале в афенатисты не пойду, - поклялся Фаддей. – Зуб даю! Чтоб их приподняло и прихлопнуло. Чтоб их уконтрапупило
колесо сансары, прости меня грешного Ctrl-Alt-Delete и примкнувший к ним Enter! Может я и трус, но эта техника, точно говорю, вампирской сборки – она же явно одноразовая.
колесо сансары, прости меня грешного Ctrl-Alt-Delete и примкнувший к ним Enter! Может я и трус, но эта техника, точно говорю, вампирской сборки – она же явно одноразовая.
[justify] Сегодня ясно светило Солнце – по-весеннему, ласково-тёплое, а не стремящееся поджарить тех, кто ходил под ним знойным летом. Над Москвой расстилалось лазурное небо с редкими облаками на горизонте. Впрочем, Кобальт на неразборчивые силуэты облаков не смотрел, да и не полюбуешься особо на них из-за московских высоток. Ветер слегка заигрывал с единственным жителем локации, даже создавая завихрения на тротуарах из накопившейся за день пыли. Ветру приходилось довольствоваться только пылью, образовавшейся с нуля часов, ибо в этой локации в ноль часов исчезал всякий мусор в городе, а мусорил только один её обитатель, да ветер приносил
