Дело было под Новый год. Недели две оставалось, как редактор и
говорит:
- Нужно в Великий Устюг ехать и с Дедо Морозом поговорить.
- Да ну, - отмахиваюсь, - Тема избитая, что там интересного?
- Не скажи, - возражает начальник, - Не так все с этим стариком просто.
Живет в своем тереме безвыездно, с дочкой, которая во внчки годится. О
матери ее ничего не известно. Фотографировать их не получается, засветка
идет. Темная семейка. Поле это нужно просветить и вспахать, пока другие
не догадались. Тема интересная, но пока не запретная. Так что дерзай. Я
в тебя верю.
Заразил он меня энтузиазмом, и понесла нелегкая в царство снега
и льда. Как из поезда вышел, понял, зима здесь крепче нашей, вологодской.
Морознее и свежее.
До заветных чертогов добрался на такси. По хорошо протоптанной тропе
нашел терем, как из сказки. Резной забор. Ворота. Калитка не заперта.
На подворье чистота и ни одной живой души.
- Заходи, мил друг, гостем будешь, - встречает хозяин на верху лестницы,
ведущей на второй этаж.
Старик как старик. Голова седая, усы, борода, валенки, жилет, белым
мехом подбитый. Одним словом, Дед Мороз в домашнем виде.
Поднимаюсь, представляюсь, руку жму. Холодна, как лед.
Нет. Быть не может. Сам себя накрутил. Конечно, это местный артист,
хорошо вжившийся в роль. Играет так естественно.
- Знаете, - говорю ему, - Все это, конечно, хорошо, но нужно
обстоятельно поговорить. Людям нужно знать, что вы из себя
представляете. И не детям, а взрослым. Чтобы лучше понимать, в
каком мире мы живем.
- Хорошо, - соглашается, - Расскажу, только не поверят тебе. Не
могут окружающие воспринимать то, что выходит за привычные рамки
мироощущения.
Входим в зал, а там стол во всю длину, со скамьями по обе стороны.
Окна с изразцовыми подоконниками, четыре с одной стены, два с другой.
Ни лампочек, ни свечей нет, но светло, а на небе тучи. Странно.
Это я все мельком обозрел, поскольку главное внимание привлекла
девица – красавица, возле стола стоявшая.
- Дочь моя, Снегурочка, - представил Дед Мороз, - Что молчишь?
Задавай вопросы.
А я никак отойти не могу. До чего красива. Все вней прекрасно.
Лицо, фигура, каждое движение, даже бледность идет.
С трудом, беру себя в руки. Привожу в порядок рассыпавшиеся мысли.
- Давно вы в этой должности? - не нашел ничего лучшего.
- Очень, - спокойный и естетвенный ответ.
- Устали? - пошло дело.
- Конечно, - поражает покорность в голосе.
- Раньше в местном театре служили? - со словом «служили» хорошо
вышло.
- Служил, - вздыхает, - Пока на пенсию не отправили. Старого,
одинокго. Так вышло. Не удержался. Запил. До белой горячки дело дошло.
Творческие люди бытовые неурядицы тяжко переносят. Как последнюю
мысль алкоголь затуманил, так и открылся мне ослепительно холодный
свет, и выбор пришел. Или сюда, или туда, - показал в пол. Выбрал.
Не думал, что так тяжко придется. Желания бредовые исполнять и всем,
кому ни попадя радость нести. Крест это мой тяжкий. Люди мне
сочувствуют и с детьми сами в Деда Мороза играют. Спсибо им большое
за это.
- Выходит, вы над своей судьбой не властны? - против воли вырвался
вопрос.
- Выходит, так, - развел руками хозяин.
- От кого же здесь все зависит? - неожиданно подступило главное.
- А кто чистоту наводит? Кто все это содержит? Кто весной, летом и
осенью дорогу сюда непроходимой делает? - шли встречные вопросы, - От
того и зависит, - позвучал таинственный вывод.
- А Снегурочка, значит, тоже? - никогда не задавал столь
неопределенного вопроса.
- Верно мыслишь, - не заметил, когда он перешел на «ты», - Не
пережила несчастья по девичьему делу, что ее сюда и привело. Ее не
спрашивай, плакать начнет. А слезы ледяные еще то зрелище, у самого
сердце не выдержит, только бед людям доставлять нам не положено.
Я слушал и сознавал, как земля уходит из-под ног, настолько
невероятным оказалось полученное занание.
- Значит, вы здесь временно? – нарашивался вывод, - А что стало с
теми, кто был раньше.
- Как исчерпали свои души до донышка, - вздохнул служитель, - Так
на покой ушли, на вечный. Но в тот же миг на место ушедшего приходит
другой. Это место пусто не бывает.
- Спасибо,- я выключил диктофон, - И простите, что доставил горечь
от тяжкого признания.
- Ничего, терпимо,- развел руками хозяин, -Только запись свою, сперва,
послушай.
Я включил диктофон на прослушку, но не услышал ни одного слова.
- Вот так, - усмехнулся старик, глядя на мое удивление, - Аномаль и
есть аномаль. Придется что-нибудь выдумать. Справишься. Умный. Можешь
весь наш разговор изложить.
- Не поверят, - пришлось признаться, - Или испугаются, тогда, тем более
рот заткнут. Буду выдумывать, приходилось уже.
- Вот и славно, - улыбнулся Дед Мороз, - Проводи, доченька, гостя
до ворот, - при этом подмигнул мне лукаво, давая возможность остаться
со Снегурочкой наедине.
Как она была хороша, глаз не отвести. Поглядела намненя и в стеснении
ресницы опустила.
- Не вгоняй в краску,- какой чудный голос, - Даже если захочу, то не
получится.
- Давай, уедем вместе, - неожиданно шибануло в голову, - Он тебе никто.
Новую найдут. А я для тебя горы сверну!
- Остынь, милый, - с горькой сладостью легли слова, - Хорошо с
тобой. Также, как когда черемухой отравилась. Терпкая сладость.
Нет мне жизни за воротами, сразу без чувств паду. И целовать меня не
надо, без губ останешься. А взгляда твоего жаркого мне еще на сто лет
служения хватит.
Опустошенный, возвращался я домой. Нес занание и понимал, никому
его не отдам.
Буду выдумывать.
