Голодные и измотанные мы продвигаемся через Подземье. Шум разномастных шагов смешивается в нескладный гул, отражающийся от стен многократно. Пещеры оскаливаются зубастыми стенами сталагнатов, о которые мы сбиваем руки и ноги и локти и пальцы, пробираясь через каверны и поскальзываясь на слюдяных наростах.
Сарит стал для нас самым ярым погонщиком, едва ли не маниакально повторяя — “Первый рывок самый важный!”. Знакомый с жестокостью своих собратьев не понаслышке, за несколько часов он превращает наши лёгкие в пылающий костёр. Напряжение происходящего сказалось на красноглазом пуще прочих, и каждый раз когда он оборачивается чтобы что-нибудь рявкнуть, мы наблюдаем лицо проступающее из темноты множеством пунцовых точек какой-то сыпи. Казалось, аванпост мы покидали уже без сил, но внезапные потайные резервы выволакивают разношёрстную группу всё дальше, прожигая остатки энергии, заставляя истеричные вдохи-выдохи натереть мозоли где-то внутри пересохшей глотки.
Магия Стуула давно выдохлась. Постепенно чужеземцев обволакивает нестройный хор непривычных голосов. Думаю, подобно мне, они тратят ценнейшие силы только на самое витальное — отборную ругань. Хотя, учитывая то с каким потрясённым интересом на меня поглядывает Персиваль, странствия наделили эти уста ругательствами не слишком распространёнными. Что бы сказала моя матушка, знай я её?
Вдохновившись тем как хрупкая Ахана и навьюченная Эльдет попеременно несут на плечах Стуула, я мысленно распекаю себя за неспособность додуматься до того же. Не без боли глядя на гномьи ножки мельтешащие с умопомрачительной скоростью, остаток пути я стараюсь по очереди таскать тех, кому тяжело поспевать за остальными. Благодаря подобным физическим нагрузкам местная прохлада даже не тревожит, а напротив — приятно бодрит измождённое тело. И если бы не всё новые и новые коварные камни ныряющие под ноги, я бы уже давно решил, что мы просто бежим на месте.
Сердце выпрыгивает из груди. В своём сознании, за пределами краешков зрения, давно приноровившихся отсекать лишнее и ненужное, я казался себе загнанной лошадью — боль, пот, пена и молоток в груди подталкивающий тёплое естество поскорее смешаться благодаря методичной тряске. Долгожданная остановка при этом оказывается неожиданной и даже мучительной. Ноги застревают в почве, останавливаясь вслед за остальными, а я сам ещё секунду озираюсь, прежде чем осознаю это. Сарит зловеще таращится в черноту, прежде чем обернуться и пощекотать Стуула, вновь чихающего своими волшебными спорами. Нашего слуха наконец достигают раскатистые голоса, встревожившие дроу.
Мы прячемся за изгибом пещеры и окружающими сталагмитами, кто как может, единогласно решив поддержать переговоры Персиваля и Сарита, своеобразным фактором внезапности. Компанейские нравы с поверхности довлели над нами, вынуждая оставлять насилие в качестве запасного плана, хотя у местных такое казалось не в ходу. Расслышав хрипловатые голоса, наш дроу ожидал встречи с дуэргарами — подземными дварфами. Дружбу между их народами нельзя было назвать сердечной, но эй! — бессердечная дружба нас сейчас тоже устроит.
Явно подготавливаясь к раунду дипломатии, Персиваль разминал плечи. Оборачиваясь на размеренный шёпот, я замечаю как Ахана взмахивает посохом, после чего клинок рыжегривого парня обволакивают светящиеся пузыри. Их ровный, голубоватый свет выхватывает из темноты две приземистые фигуры. Действительно дварфы. Пускай и не те серолицые которых мы ожидали увидеть среди этого мрачного однообразия, намётанный взгляд Эльдет признаёт в них собратьев из Гонтлгрима, но так даже лучше. Едва выдерживая шёпот она оживлённо тараторит, указывая на схожие знаки покрывающие экипировку пришельцев, а после и вовсе выходит к ним навстречу. После короткого обмена любезностями все прячут оружие и облегчённо выдыхают.
Парочку зовут Йомрак и Глоррик. Поначалу немного обескураженные нашей компанией, они со знанием дело прижались спиной к стене, потрясая оружием, однако уже через миг хмурые лица светлеют. Награждая окружающих улыбками, с трудом читающимися сквозь пышные бороды, эти двое перебивают друг друга, приветствуя Эльдет. Из разговора мы понимаем, что парочка дварфов оказалась здесь не случайно — будучи бывалыми следопытами, они преодолели Тёмное Озеро выслеживая поселения тёмных эльфов. История захватывающая, равно как и доблесть разведчиков. Подозрительная Тенебрис конечно бормочет нечто обличительное, кивая на снаряжение путников — блестящие бляхи, оружие и кольчуги действительно выглядели добротными и даже чересчур ухоженными. Вы знаете этот особенный вид чистоты, присущий исключительно тем вещам, которыми ещё ни разу не пользовались? Намётанный взгляд автоматона следил именно за этим, вместо мимики, жестов или широких бород. Интересная это штука — мир взглядом Тенебрис. Тем не менее, Персиваль кратко делится с незнакомцами подробностями недавнишних злоключений, в частности — примерным расположением аванпоста, который мы так отчаянно спешили покинуть.
Проникнувшись душещипательными рассказами, добрые дварфы делятся с нами скромными запасами пищи. В подрагивающих от усталости руках оказываются промасленные свёртки с какой-то сушёной снедью, а так же совет — охотиться на грибы куда безопаснее, чем на живых созданий. Если же мы решим, что атмосфера Подземья нам не по нутру, на поверхность лучше выходить через дварфийский город Блингденстоун. Атмосфера теплеет, хотя кажется, недовольство механической кошки утолила не столько беседа, сколько кусочки мяса, которые она ловко выуживает среди сухарей, прежде чем забросить куда-то внутрь железной пасти. Так или иначе — мы благодарим судьбу за помощь и прощаемся с коренастыми скаутами, после чего ставший привычным гундёж Сарита вынуждает водную жрицу погасить те радостные пузырьки заполненные светом, оставляя меня в тягостном полумраке.
Стоит группе возобновить движение, как спереди вновь доносится звук шагов. Кажется, в этом забытом Богами месте все выслеживают всех и за каждым шпионом тянется длинная вереница более талантливых нюхачей. И вот мы снова липнем к стенами, в то время как Персиваль подбоченивается, стараясь выглядеть менее измотанным, а его клинок окутывается премиленькой светящейся пеной. Ему навстречу вышагивает довольно примечательная пара дварфов. Одетые с иголочки, эти бывалые путешественники поблёскивают обилием качественного снаряжения, озаряемого внезапно вспыхнувшим голубоватым светом… Это Йомрак и Глоррик. Оторопевшие от абсурдности происходящего, мои спутники обмениваются с пришельцами дежурными фразами, натянуто улыбаясь.
Не узнавшие нас разведчики явно нервничают, спеша вежливо распрощаться. И если честно, мне совсем не нравится какие взгляды они бросают назад, опасливо пятясь через коридоры. Когда я снова оборачиваюсь к спутникам, рядом со мной оказываются только Эльдет, Турве и Дерендил, а стены пещеры обдают лицо неожиданным тропическим жаром. Прищурившись, я мотаю головой, негодуя от дешевизны трюков этого кошмарного сна. По мере движения вперёд, где я надеюсь остальных друзей или хотя бы свет в конце тоннеля, становится проще улавливать лёгкую поступь двух пар ног. Скверно разбирая дорогу в темноте, я едва не налетаю на обеспокоенных дварфов тянущихся к оружию. Надоело. Скрещивая руки на груди и примеряя наиболее самодовольную ухмылку, я зычно возвещаю о том, что их зовут Йомрак и Глоррик.
Зыркая то на одного, то на другого я заставляю свой усталый, перепуганный голос укатиться вниз до самой диафрагмы, зычно называясь джинном. Цель путешествия парочки смертных и за символическое подношение я извещу гордых и славных разведчиков о расположении их кровных врагов дроу. Взамен я прошу о сущей мелочи — их провизии, которой они высоко превознесут ценной столь щедрой услуги. Меня даже немного обижает, когда за подобное представление талантливый Джар'Ра получает куда меньше свёртков с едой, чем они расщедрились дать Персивалю. Общение так же не задалось — мой рот сам собой распахивается, готовясь напутствовать парочку каким-нибудь двусмысленным пророчеством, но весь мир заходится водоворотом, а земля выскальзывает из-под ног.
Я распахиваю глаза, которые тут же начинает болезненно щипать тягучими каплями пота, а вокруг точно так же приходят в себя остальные, не менее несчастные на вид. Последствия лихорадки заставляют побледнеть даже Ахану, проступая бледно-голубыми пятнами на её большеглазом лице. Поднимаясь и оглядываясь мы все отмечаем, что пещера позади пестреет множеством подозрительных сине-зелёных грибов, к которым изучающе приближается механическая кошка. Автоматон благодарит злые грибы за добрую порцию пищи, после чего я с удивлённо отмечаю увесистую кипу свёртков с провиантом у себя за пазухой. Пища как пища, не о чем здесь рассуждать. Разгадаем эту вопиющую тайну мироздания в другой раз и желательно подальше от лихорадочного местечка. Озноб никак не проходит, поэтому я крайне вяло переставляю конечности где-то наверное с час, прежде чем налетаю на спины соратников, занятых созерцанием стены.
Однообразный покров тоннеля вспарывала крупная трещина, источающая пар и безвредное тепло. Звонкий голосок Турве, первым заметившего расщелину, пробивался к нам сквозь гряду массивных кристаллов, сообщая о плеске воды. Протиснувшись через кристаллическую формацию, я невольно благодарю Тимору за её щедрость — нашим глазам предстаёт уединённый грот, заполненный множеством фосфоресцирующих грибов. Каскадами, они заполняли пространство, словно шебутная ребятня, собравшаяся в потайном логове вокруг прекрасного горячего источника. Измотанные, по-настоящему измождённые, мы не верим собственному счастью. Напряжённо скользя по сводам пещеры, множество глаз мечется в поисках неведомой твари которая обязательно сожрёт нас, стоит только дать слабину. Но усталость берёт верх и говоря “там мы устроились на стоянку”, я подразумеваю, "группа взмыленных бродяг, на ватных ногах добредает до покрытых испариной камней и как попало опускается на землю, прежде чем ненадолго затихнуть". Когда сонный разум запоздало реагировал на движение, это означало, что ещё один товарищ поборол лень и теперь зачерпывает воду, чтобы в горло мог провалиться орешек или сухарь.
По мере того как смертельная усталость отступает, беглецы возвращаются к восприятию мира через призму собственных интересов и страхов. Устраиваясь поудобнее, кто на мшистых камнях, а кто и в тёплой воде, мы обсуждаем прошлое, увязывая скомканные воспоминания. Брешь в памяти составляет солидные три недели, с чем активно спорят свежие синяки и ссадины, впервые обнаруженные в темнице. Или мы чем-то очень рассердили наших угнетателей или до недавних пор нас транспортировал кто-то более бережный.
Замысловатый дуэт Аханы и Тенебрис призывает на помощь науку и магию, осматривая то немногое, что удалось стащить у дроу и выпросить у фантомов сознания. Тот же интерес, который испытывает автоматон к многочисленным пузырькам с неизвестными
