Шуршание и чмоки

вполне поняла, получила или нет удовольствие от него. Я решил поговорить с ней об этом, но как-то все не представлялось удобного случая.
    А помимо этого, меня останавливал один момент. Я прекрасно помнил, что во время пожара, когда было реально страшно, и когда я находился в сильной тревоге за маму, бросившуюся за сумкой с документами, и потом, когда помогал соседям отверткой вскрыть дверь в квартиру бабушки, я абсолютно точно испытал почти такое же возбуждение, как и от желания секса. У меня даже возникла эрекция, хотя это точно было нечто глубинно животное, сжимавшее страхом сердце и мышцы, но возбудившее мою плоть, при том, что ни о каком наслаждении речи не могло идти.   
    Имелся и еще один момент в моей жизни. Однажды я стал свидетелем того, как человек упал с балкона, с третьего этажа, расшиб голову, и переломал ноги. И когда я вместе с еще двумя прохожими бросился ему на помощь, вид крови и каких-то неестественно выглядевших травмированных ног, так же вызвал у меня предательский стояк. Потом я забыл об этом, и вспомнил только сейчас.
    Меня крайне смущало это, хотя никогда раньше я не задумывался ни о чем подобном, особенно, когда во время наших студенческих пирушек пару раз переспал по-пьяному с однокурсницами. Тогда меня успокаивала мысль, что я молодец – всегда ношу с собой пару презиков.
 
***3
    Все последнее время я проходил преддипломную практику, а Юлька готовилась к зачетам и сдавала их. Вечерами мы гуляли, но теперь даже не целовались. Я не хотел быть животным по отношению к ней, потому что любил ее. Она наверняка ждала моих поцелуев, но молчала, мы просто разговаривали об университетских делах, потом возвращались домой, ужинали и каждый уходил к себе, чтобы готовиться к следующему учебному дню. Я ждал, что Юлька сделает ко мне движение, но она не делала. А сам я боялся проявлять инициативу, потому что управляла процессом именно она.
    Каждый раз, когда я ложился спать, то думал о том, любовь ли то, что я испытываю к Юльке. Меня неимоверно сильно тянуло к ней, но смущало то, что я слишком хотел секса. Даже целовал ее не так горячо как раньше, чтобы не возбуждаться. Свои похотливые желания я теперь пытался сдерживать всеми силами и вовсе не потому, что мы не могли улучить момент, чтобы переспать. Меня останавливала мысль, что я испытываю к Юльке вовсе не любовь, а меня влечет к ней корыстное желание получить физиологическую разрядку. И, конечно, она заметила это и спросила:
-Даня, ты разлюбил меня? Ни разу даже не захотел повторить то, что мы сделали с тобой. А прошло уже две недели.
-Юля… – начал я, потому что давно ждал этого вопроса  от неё, – Понимаешь, я не хочу прикрывать любовью свою похоть.
Юлька изумленно взглянула на меня:
-И поэтому ты сдерживаешься все это время?
-Да, поэтому. И еще… мы наверно поспешили. Не слишком удобно и не честно тайком заниматься этим в доме твоих родителей. Моя семья в большом долгу перед вами, и я не могу быть неблагодарным… Вряд ли твои родители одобрили бы наш секс.
-Но ведь мама знает о том, что мы влюблены друг в друга, – сказала Юлька.
-Да, конечно. Но она надеется, что мы не будем заниматься ничем таким, тем более что сейчас и у тебя, и у меня горячая пора в универе.
-Хорошо, я поняла. Мы не должны… Тогда давай пока больше не мучить друг друга.
-Что ты имеешь в виду? – удивился я.
-Просто вернемся к начальной точке, к тому, как все было до нашего первого поцелуя. Ведь это я толкнула тебя на скользкую дорожку, когда затащила тогда в ванную. С этого дня никаких поцелуев и обнимашек. И за руку не брать… мы не дети и не пара.
-Юля! – воскликнул я, но она закрыла мне рот рукой:
-Так будет лучше всего! И только так мы поймем, что в действительности чувствуем друг к другу. Поцелуи, объятия, секс – это всего лишь физиология. И знаешь что, я тут прочитала… ты ведь какой-то наш дальний родственник, а, значит, нас могут привлекать друг к другу общие гены, а вовсе не чувства. В этом есть большая опасность, мы изучали на генетике. Нам с тобой, может, вообще нельзя сближаться, вдруг я залечу и потом рожу? У родственников, даже очень дальних, все-таки большая вероятность рождения нездорового потомства. Так что давай для начала закажем генетическую экспертизу. А до этого никаких контактов.  
    Ее слова поразили меня. Тем, что она сказала, но сильнее тем, как она это сказала. Рационализм в ее заявлении просто убил меня.
-Юля, ты хотя бы любила меня? – спросил я.
-А ты меня? – спросила она в лоб.
Мы оба не ответили друг другу на этот вопрос, и домой вернулись смурные. После ужина Юлька зашла ко мне и сказала:
-Я закажу днк-экспертизу и оплачу. Ты должен будешь только сдать для нее биоматериал.
-А сколько это стоит? – спросил я.
-О деньгах не волнуйся, – ответила она.
    С этого момента она стала закрываться в своей комнате изнутри на защелку. Но я и без этого не пытался заходить к ней. Мы оба делали вид, что усиленно занимаемся подготовкой, она к экзаменам, я – к диплому. А через три дня приехали мои родители и сообщили, что нам выделили квартиру, и мы втроем поехали ее смотреть.
    Диплом я защищал, будучи уже жильцом другой, нашей семейной квартиры. Наш новый дом от дома Юлькиных родителей отделяли всего две станции метро, но они надолго разлучили нас с Юлькой. Конечно, мы двумя семьями отмечали наше новоселье, но я не смел больше брать Юльку за руку, и мы почти не смотрели друг на друга. А потом, почти сразу после сдачи экзаменов, она с матерью уехала в санаторий на море. Мы простились молча, когда я помогал им с чемоданом возле такси, но как только они сели в машину и поехали, я понял, что совершаю самую большую ошибку в своей жизни. Ведь генетический тест показал, что мы с Юлькой вообще не родственники. Хотя наши матери точно были какими-то там троюродными или четвероюродными сестрами.
-Я что, не родной своей матери? – воскликнул я, когда Юлька показала мне результат экспертизы.
-Может, не ты, а я не родная своей, – сказала тогда Юлька.  
 
***4  
    После защиты и выпуска из универа я бесцельно мотался с приятелями то на залив, то на футбол, и жалел, что лето перед армией так бездарно пропадает. А тут еще мать рассказала о своем телефонном разговоре с тетей Галей, которая сообщила, что Юлька вновь начала сильно заикаться, замкнулась в себе, почти не ест и пропускает лечебные купания в минеральной воде. Это меня просто убило. Я метался по квартире и не знал, что предпринять. Тетя Галя в свое время сказала моей матери, что у нас с Юлькой взаимная симпатия. Так она назвала нашу связь. Поэтому мама понимала, почему я переживаю.
-Напиши ей в сети и предложи связаться по скайпу, – сказала мне она.                         
Я провел весь вечер в сомнениях, но все-таки последовал ее совету. Юлька ответила: " Не переживай, у меня каждое лето заикание возвращается на время. Это от накопившейся усталости после экзаменов. Пройдет. И в скайпе мне пока трудно общаться".
-Пришли мне свои фото, – сказал я ей по телефону, но в ответ услышал всхлип.
-Ты плачешь?! – заорал я, у меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди, – Юлька, не смей плакать! Обещай!     
-Мы т-такие ду-дураки. Т-тебя скоро в ар-рмию заберут, – сильно заикаясь, сказала она.
-Заберут, но не раньше сентября. У нас еще будет почти два месяца с тобой! – кричал я ей в трубку. Мне хотелось обнять ее и успокоить, но тут Юлькин телефон взяла тетя Галя:
-Признайся, ты чем-то ее обидел? Почему вы все последнее время вели себя как чужие? Думаешь, я не замечала?
Юлька что-то пыталась ей сказать, а потом связь прервалась. 
    Я не находил себе места, но через три дня мать и дочь вернулись. Тётя Галя выглядела какой-то испуганной, даже моя мать это заметила. А мы с Юлькой обнялись и закрылись у нее в комнате. Говорил в основном я, потому что ей пока было трудно из-за заикания.
-Возврат к исходной точке наших отношений отменяется, – сказал я, – Нечего создавать искусственные барьеры. Все должно происходить само, без вмешательства извне.
    Юлька согласно кивала. Потом мы целовались, потом сидели в обнимку и молчали. Я не хотел вынуждать ее говорить без особой надобности. Главное, что мы помирились и снова были вместе. О своих дурацких сомнениях я больше не думал, ведь нам было так хорошо вместе безо всякого секса, просто рядом. Тепло и уютно. Я решил, что по местам все расставит моя служба в армии, а пока нужно привести в порядок Юльку и заставить ее забыть о своем детском заикании.
    Я снова ночевал в квартире ее родителей, а еще Юлька сообщила мне, что показывала генетическую экспертизу матери, и та явно перепугалась, но так ни в чем и не призналась. Тётя Галя увиливала от разговора с дочерью, ссылаясь на то, что Юльке сейчас нужно восстановить речевое дыхание, а все остальное потом.
-Знаешь, – сказала мне Юлька уже почти нормальным голосом, – Мне все равно, родные мне родители по крови или нет. Я люблю их как родных. А вот нам с тобой эта экспертиза очень помогла. Но я хочу сделать повторный анализ, уже в другой лаборатории. На всякий случай для исключения ошибки.
    Через две недели второй анализ подтвердил предыдущие данные. Однако выяснилось, что Юля приемная дочь только для тети Гали, а отец у Юли родной. Он сам об этом рассказал. Они с тетей Галей скрывали, что родная мать Юльки умерла в родах, не хотели взваливать такой груз на нее.
-Теперь ты стала взрослой и должна все знать, – сказал Юлин папа.            
-Какая она была? – спросила Юля. Отец помолчал, потом ответил:
-Я расскажу тебе позднее. Сейчас у нас у всех стресс, ты опять стала заикаться, а такие вещи нужно делать в спокойном состоянии. Вот проводим Даню в армию, тогда…
-Но ты ведь любил ее?- спросила Юлька.
-Очень сильно любил, – ответил отец, – хотел порешить себя, только ты и спасла меня.
    Постепенно Юлька пришла в норму, потому что я заставлял ее делать речевую гимнастику, петь детские песенки и шептать мне стихи – все то, что ей было рекомендовано от заикания. Мы ездили на залив и проводили там по целому дню с друзьями, жарили шашлыки, играли в волейбол, катались на великах.
    О сексе я не заговаривал, Юлька сама захотела обновить нашу новую семейную квартиру, когда мои родители были на работе.
-Хорошая хата, мы с тобой накопим и тоже купим себе, – сказала она, когда мы отдыхали и смотрели на потолок.
-Сначала пожениться нужно, – согласился я.                
-Точно. Я и не подумала об этом, – засмеялась Юлька.
-Потому что ты беспечная. Другие девчонки только и думают, как бы замуж выскочить.
-Нам ведь и так хорошо, – засмеялась Юлька, – Не люблю я мороку разводить. Это ж столько всего нужно – свадьба, гости, застолье… Если решим, давай просто распишемся?
-Давай. Но родители обидятся.
-Зато какая экономия! Но только после армии!
-Почему? Мы и до армии успеем.
-Даня…
-Еще хочешь проверить наши чувства?
-Нет… просто. Не обижайся. Ладно, давай подадим заявление. Но никому ничего не скажем! А то начнется колгота и суета.  
 
***5
    Мы расписались в день, когда мне пришла повестка из военкомата. Моя мать встретила нас с Юлькой на пороге, увидела кольца у нас на пальцах, заплакала и обняла нас обоих. Скрыть ничего не удалось. Поэтому мои проводы в армию совместили с поздравлениями о регистрации