6.
Мой рабочий день в понедельник начался с того, что я не нашел Юдифь и, соответственно не получил задание. Поэтому я отправился в спортзал, где занялся покраской скамеек. Увлеченный этой работой, я не заметил, как в зале появилась Юдифь. Она была в легком зеленом платье и в спортивных тапочках. Смотрела на меня с внутренней улыбкой. И сразу заявила:
- Ох, как я давно не играла в волейбол. Давай сюда мячик. Хочу размяться.
С тем она ловко скинула с себя платье и предстала передо мной в купальнике. Как и следовало ожидать, ее фигура заслуживала восхищения. Так что, мне пришлось немало постараться, чтобы не потерять уверенность в себе. Но в этом мне помогала мысль о ее связи с директором. Каким-то образом она принадлежала его наварененным губам. И теперь она была для меня, вроде гашеной марки для филателиста. Может, поэтому даже в обнаженном виде она казалась мне не столь притягательной. Вот тебе твоя реальность, Лакан.
Она весьма умело и легко обращалась с мячом. Гибкая, ловкая, быстрая, она практически не совершала лишних движений. Поэтому играть с ней было сплошное удовольствие.
Мы перекидывались мячом минут пятнадцать, пока она не сказала:
- Хватит. А то я и так вспотела. Хоть душ принимай.
- Душ еще не работает, - огорчил я ее.
- Да знаю уж, - сказала она.
Затем она накинула платье. Но не ушла. Некоторое время она смотрела мне прямо в глаза. И в ее взгляде читался вопрос и вызов. И я опять с трудом удержал свою душу, чтобы, как говорят актеры, не дать петуха. Тогда она приблизилась и потрогала мои бицепсы. Сказала:
- Нормально играешь. Молодец.
От этого ее прикосновения я несколько окаменел, будто она меня околдовала. Из ощущений мне остались только мурашки, снующие по моей спине, словно термиты, которые отнимают у дерева соки жизни.
Она этому улыбнулась и вдруг спросила.
- Ну и что тебе сказал павлин?
- Какой павлин? – вышел я из комы.
- Ну, Павел Леонидович. Он меня назвал Юдифь, поскольку я Юлия Дмитриевна. А ему сам бог велел быть Павлином, раз уж он Павел. Да и павлин натуральный он по всем статьям.
- Ну, что он мне сказал? – собрался я с мыслями. – Он мне рассказал, что самка богомола после соития откусывает голову самцу. И это в свое время вдохновляло великих художников.
- Да, это я знаю, - усмехнулась она. – А ты, что об этом думаешь.
- Я думаю, что самка правильно делает, - рассудил я. – Если самец такой дурень, что готов ради секундного удовольствия потерять жизнь, то зачем ему голова.
- Вот, именно, - подняла она брови в улыбке, но продолжила с готовностью внимать. – А вот еще интересно, что ты имел в виду, говоря об альтернативе психоанализу.
- Я имел в виду исцеление логоса с помощью духовных практик. Это куда более эффективное средство против душевных расстройств. В основе их созерцание и медитирование. В христианстве это молитвы на иконы. Цель этих упражнений – открытие своей души для постижения красоты и гармонии мира. Но, по-моему, Павлину вашему это не поможет. Да он и не будет этим заниматься. Без своей свечи во мраке обыденности он может оказаться в полной темноте.
- Ага, и про свечу я знаю, - сообщила она. – И про заветную дверь, которую открывает язык и речь философа.
- Да и я теперь в курсе, - сознался я.
- Как пошло, - вдруг сказала она.
Затем она резко повернулась и направилась к выходу из зала.
6.
На следующий день Юди не вышла на работу. Мне стало известно, что она взяла отпуск по каким-то обстоятельствам. Я даже подумал, что она укатила отдыхать вместе с директором. Но директор регулярно являлся на работу. Правда, выглядел он теперь менее пафосно, будто из него выпустили пар. При моих встречах с ним, он вяло делал ручкой на мое «здравствуйте» и проходил мимо.
В отсутствии Юди работу мне поручала Наталья Петровна, женщина пожилая, мягкая и интеллигентная. Так что, нагружала она меня не сильно, и я много времени проводил в спортзале, где готовил инвентарь и программы для будущих занятий. О Юди я почти не вспоминал. Ее образ в моем сознании очень скоро стал похож на эпизод в кино, который не обещает новых впечатлений при повторном показе. И мне уже казалась придуманной, нафантазированной ее магическая притягательность. Это лишний раз доказывало, что у меня не было к не любви.
Появилась Юди неожиданно, уже перед самым началом учебного года. Она явилась в спортзал в своем синем платье. Ее бронзовый загар был свидетельством того, что она отдыхала где-то на юге.
Она заговорил. Она улыбалась. Но что-то изменилось то ли в ней, то ли во мне. Я не чувствовал физического влечения к ней. Напротив, в ней присутствовала открытость, похожая на ясность промытого стекла.
Из того, что она говорила, я отчетливо понял последнюю фразу.
- Пойдем, - сказала она. – Ты мне нужен.
Решив, что у нее есть для меня задание, я последовал за ней. Мы вышли из спортзала, прошли по гулким безлюдным коридорам и, поднявшись по лестнице на второй этаж, оказались у кабинета директора. В дверь она не постучала. Вместо этого она уверенным движением распахнула дверь, сделала мне знак следовать за ней и вошла в кабинет. Я тоже вошел.
Директор сидел за столом. Судя по тому, как его удивление сменила улыбка, он не ожидал появления Юди.
- Сядь вон там, - деловито бросила мне она.
И пока я занимал кресло в углу кабинета, Юди быстро подошла к столу, схватила лист бумаги и, положив его перед директором, приказа:
- Пиши заявление об уходе. И чтобы духу твоего здесь не было.
Улыбка директора тотчас сморщилась, как сдувшийся воздушный шарик.
- Ты, что Юль? С ума сошла? – воззрился он на Юдифь.
На это она молча выложила перед ним планшет и включила его.
Директор упер взгляд в экран, потом резко отстранился и вновь взглянул на Юди.
- Зачем это? – севшим голосом спросил он.
- Затем, что, если ты не уберешься из университета, это отправится в Интернет, - пояснила она.
- Но ты же здесь тоже… - прохрипел директор.
- Мне это не страшно. Я здесь в другом качестве, - сказала Юди. – А тебе это приговор. И все. Я повторять не собираюсь. Пиши. И если я хоть когда-нибудь в жизни увижу тебя, я тебя уничтожу.
В следующее мгновение директор сделал движение, чтобы вскочить из-за стола, но зыркнув в мою сторону, остался на месте. Сдерживаемая ярость образовала на его лице красные пятна.
- И не дай бог, если со мной что-нибудь случится. У меня надежная страховка, - процедила Юля. – Может, ему показать? - указала она в мою сторону. – Пока я тебя не увижу, это никуда не пойдет. Пиши и вон.
Поколебавшись мгновение, директор пододвинул к себе бумагу, и стал писать. Его руки заметно дрожали. Закончив писать, он бросил ручку на стол. Потом стал суетливо собирать вещи.
- Ни минуты больше, - остановила его Юди. – Все твое барахло тебе принесет Наталья Петровна надом. Все. Пошел вон.
Еще раз взглянув в мою сторону, директор вскочил из-за стола и выбежал из кабинета. Излишне говорить, насколько нелепо и унизительно это выглядело.
- Вот так, - ответила на мое изумление Юди.
Она прошла к двери. Затворила ее. Потом вернулась к столу. И села в кресло директора.
[justify] - Я же Юдифь, - пояснила она мне с улыбкой, согнавшей бледность с ее лица. – Положение обязывает. Ничего личного. Такова природа вещей. Пример самочки богомола заразителен. Как там в твоем «Золотом треугольнике»? Объект любви тяготеет к отрицанию любящего. Только он не любил. Он любит только свое Эго и наслаждения. Наслаждения, - повторила она со чвандивой интонацией директора. – Знаешь, я была примерно в твоем возрасте, когда со мной очень нехорошо поступил мой любимый человек. Он меня предал. Бросил. Мир для меня рухнул. Все стало серым, потеряло смысл. Наверное, целый год я не могла прийти в себя. Со мной было то, что называют измененное сознание. Помнишь, я рассказывала о студентке, которая боялась переходить дорогу. Так вот, я была вроде нее. Никакие аргументы и доводы не могли разбудить во мне любовь к жизни. Я потеряла работу в школе. Она мне стала неинтересной. Но жить-то было как-то надо. И вот я пришла сюда. Видимо, он меня сразу приметил. Он меня принял и начал обхаживать. Тогда мне было необходимо чье-то участие. Он это умеет. Он же умный. Профессор. Заболтать, увлечь, прельстить меня ему было нетрудно. Тогда-то он и пустил в ход идеи психоанализа Фрейда и Лакана. Их истины выглядели простыми, и потому убедительными. Инстинкты, Эго, наслаждения – вот реперные точки бытия. Все остальное – мифы и фантазмы быдла. И ты знаешь, мне это помогло. Он умел доставлять удовольствия. Притом некоторые из них были такого рода, что казалось, будто его любовь не имеет пределов. Мне это нравилось. Он тратил на меня уйму денег. Для того, чтоб их иметь он берет деньги со студентов за экзамены и зачеты. Объяснял это тем, что берет только с тех, кто не хочет учиться. То есть, из гуманных соображений. Были у него и другие левые доходы. Он возил меня по курортам, водил на светские мероприятия. В общем, из несчастной золушки он создавал для себя леди. И конечно, мне это доставляло массу удовольствий. Но теперь я понимаю, что это нравилось не столько мне, сколько моему Эго. Зато у меня появилась уверенность в себе. Да еще какая. Я просто чувствовала свою власть над мужчинами. Я знала, что стоит мне пальцем пошевелить, и они готовы будут подставить свое горло под мой нож. Во всяком случае, мне так казалось. Но проверять это на практике мне не хотелось. Да и особых возможностей не было. Отношения в университете определяются известными нормами этики. Кстати, нарушение этих норм и приличий придавали нашей связи особый привкус. Ну, ты знаешь какой. В общем, все так и шло. И неизвестно, сколько бы длилось. Но тут появился ты. Ты мне понравился. Это для меня было неожиданно. И мне даже показалось, что я легко могу завладеть тобой. Но мне это было не нужно. Ведь тогда ты стал бы похожим на него. Мне не нужна была твоя голова у ног Юдифь. Мне нужна была твоя любовь. Но получить ее через твое либидо мне не хотелось. Тогда я попыталась понять, почему? И я