- Вообще-то я не замужем, - сказала Юди.
Собственно это мне и хотелось выяснить. И судя по ее легкой улыбке, она это поняла. Но приглашения на вакантное место я не заметил.
- Тем не менее, - сделал я вид, будто ее признание не имеет для меня никакого значения. – Так вот, в Золотом треугольнике через гипотенузу выражается субъект, то есть, его творческая энергия любви. Ведь любовь – высшая форма творчества. Тогда вертикальный катет отображает объект любви, который качественно несоизмерим с субъектом, но вовсе не является его зеркальной противоположностью. Так объект становится потребителем творческой энергии субъекта. И Чем выше эта творческая энергия, тем больше градус угла между гипотенузой и горизонтальным катетом. Отсюда понятно, что вариант взаимной любви, когда оба партнера дополняют друг друга, в треугольнике выглядит как максимальное сближение гипотенузы и вертикального катета.
- Значит, взаимная любовь все же возможна? – спросила Юди.
- Разумеется, - заверил я ее. – Но это не значит, будто Лакан прав, утверждая, что любящий всегда любим. Конечно, в любви большую роль играет творчество любящего. Но это, как ни странно, иногда является скрытым фактором разрушения любви. Ведь объект любви далеко не всегда находит в субъекте требуемые качества. Однако высокая степень творчества субъекта позволяет ему добиться ответной любви, не смотря на его несовместимость с объектом. Вот тогда-то и возникает ситуация, когда один любит, а другой позволяет себя любить. Но главная опасность разрушения любви таиться в самой природе отношений субъекта и потребителя его творческой энергии. Дело в том, что воздействие черной дыры делает всякое дополнение диалектическим, и закон «отрицания отрицания» творит свое черное дело. То есть, объект любви тяготеет к отрицанию субъекта. Помните, как течет энергия в электро-цепи? Генератор – потребитель – нулевой провод – генератор… Сомнения, недопонимания, обиды объекта воздействуют на субъект и через то истощают его энергию, переформатируют его логос. У Лакана есть интересный образ орально-анальной стадии развития ребенка. Это когда ребенок потребляет пищу и выделяет результаты пищеварения. Судя по отношению между иными людьми, многие пребываю в этой стадии всю жизнь. В треугольнике этот процесс отрицания субъекта объектом любви показывает сокращение вертикального катета и увеличение горизонтального, отображающего величину этого отрицания. Единственное, что может спасти ситуацию или замедлить процесс уничтожения любви, это опять же поднятие градуса творчества субъекта.
- Значит, процесс разрушения любви неизбежен? – сделала вывод Юди.
- Ну, почему же? – ответил я и, выдержав паузу, чтобы подогреть ее интерес, продолжил. – При взаимной любви сторон, их творчество вполне способно бороться с факторами, разрушающими любовь.
- А ведь и в самом деле, когда любишь, не так уж трудно справиться с обидами и недопониманием, - заметила Юдифь, но с иронией в голосе, намекая тем, что она ожидала более весомых подтверждений моей теории. – Благоразумный человек, который – есть диалектический катет, вполне способен себя контролировать.
- Оно бы да, - посочувствовал я ее наивности. – Но есть факторы более существенные. Дело в том, что человек дополняет себя не только объектом любви. Еще он не может жить вне социума. И социум служит ему дополнением. А общество и коллектив представляет тот, Другой, который стремится заведовать его знаниями и желаниями, и значит, способен изменять структуру его логоса. Но еще более важным дополнением для индивида являются вещи и деньги. Отношения с ними также можно выразить через «Золотой треугольник», где горизонтальный катет будет расти по мере того, как вещи будут порабощать человека. Все эти атаки на разум личности, как мы уже знаем, организует и возглавляет мышление. Оно является главным дополнением разуму и в силу этого стремится к его отрицанию, и с тем норовит отдать его под власть того Другого, который не отражается в обычном зеркале. Наконец, любовь предполагает максимальную, то есть интимную близость. И тогда образуется новый треугольник, где любовь дополняется сексом и где Эго играет главную роль в стремлении к абсолюту наслаждения.
- Просто целая математика, - восхитилась Юди. - А ведь у Лакан тоже треугольник не один.
- Да уж знаю, - отмахнулся я. – Только все они – глупость и мерзость.
- Не скажи, - возразила она. – По-моему, они вполне отражают эротические отношения.
- Ну, конечно. Что-то же они должны отражать. Иначе откуда бы им взяться, - пошел я ей навстречу.
- Но твоя тригонометрия любви достаточно убедительна, - призналась она. – По крайней мере, она математически точно доказывает, что удержать любовь в современных условиях практически невозможно. Слишком много факторов влияет на логос, и потому самая разумная позиция человека - быть любимым, не любя. Кстати, и Лакан утверждает, что секс отрицает любовь и несовместим с нею. Правильно я поняла?
- Неправильно, - поторопился я остановить нарастание обреченности в ее тоне. – Этот вывод вам подсказывает ваше Эго. Его-то, конечно, устраивает такая позиция. Ведь тогда человек оказывается во власти того, Другого, из черного зеркала, который стремится к уничтожению личности. Возможность такого уничтожения показывает конфигурация Золотого треугольника, когда вертикальный катет дополнения достигает горизонтального положения, сливается с катетом отрицания разума. Тогда разум индивида оказывается полностью во власти Эго. Поэтому на самом деле человеку остается только одно – преодоление разрушения любви с помощью творчества. Другого выхода у человека разумного просто нет.
Некоторое время она сидела молча, глядя куда-то мимо меня. Потом вдруг сказала.
- А знаешь, похоже, ты прав. Лакан, действительно, какой-то черт. Не зря говорят: «Черт попутал». А ведь он путает, да еще как путает.
- Я ж говорю, обыкновенный софист и шарлатан, - показал я открытую ладонь в знак откровения.
Мой приговор Лакану еще долго нашептывали страницы книг в наших руках, пока эту условную тишину не нарушили шаги за дверью, а затем в библиотеку шагнул директор факультета.
За время работы под началом Юдифь я видел его всего один раз, когда и был ему представлен. Но, как я понял, тогда он был слишком занят, чтобы разглядывать нового сотрудника. Я, в свою очередь, тоже был нагружен двумя ведрами цемента. Поэтому я успел отметить лишь то, что ему на вид лет пятьдесят, а самой заметной деталью его внешности являлись его губы. Они как будто были в центре всего его облика. Это были крупные губы широкого рта, который, похоже, всегда был готов к улыбке, чтобы продемонстрировать ровные белые зубы. И, быть может, поэтому создавалось впечатление, будто его губы намазаны вареньем.
Вот и теперь Павел Леонидович, так звали директора, приторно улыбался.
- А вот вы где, несравненная Юлия Дмитриевна, - произнес он хорошо поставленным голосом, достойным оперной сцены. – Я думаю, где вы прячетесь? А вы тут книжечки читаете.
Очевидно, и теперь ему до меня не было дела. Он лишь послал мне приветственный жест пальцами холеной руки и сделал несколько к столу Юди. Эти несколько шагов сразу подчеркнули его горделивую осанку, которая при его неспортивном сложении казалась надутой и неуместной. Одним словом, он выглядел театрально.
- А вы мне нужны. Нужны. Да, - продолжил он декламировать. – Без вас я пропадаю.
- Куда уж без меня? - поддержала шутку Юди.
- Пойдемте, пойдемте, – сделал он плавный жест рукой, пригодный для балетной сцены. – Не царское это дело, книжечки читать. Пусть вот молодой человек читает. Может, ума наберется.
- Хорошо бы вам, Павел Леонидович, тактичности набраться, - посоветовала директору Юдифь, вставая со своего места, и добавила уже в мой адрес. - Ну, вы поняли, Андрей Алексеевич, труба зовет. Придется вам обойтись без меня. Уходя закройте библиотеку. Ключ вон, на столе.