- Ну, что-то вы совсем заврались - снисходительно возразил философ и со значением посмотрел на Юди. – Ведь Лакан здесь всего лишь повторил известную истину. Еще Сенека учил: «Если хочешь быть любимым, люби».
- К тому же еще повторил, – укоризненно покивал я. - Повторить без ссылки на первоисточник, это значит - присвоить. Между прочим, как раз Сенека не грешит против истины. Ведь он вполне логичен, говоря: «Чтобы хотеть быть любимым, нужно любить». Иначе, зачем же хотеть любви, если сам не любишь?
- Нет, тут я с тобой не согласна – решительно вмешалась Юди. – По-моему, можно хотеть, чтоб тебя любили, а самой не любить.
- А вот это уже, в логике Эго, - обратился я к ней. – Это совсем другой род любви. Любовь к себе. Кстати, Лакан в другом месте провозглашает: «Любовь — это «дар того, чего у тебя нет, тому, кто этого не хочет». А? Каково? Вот и думайте, что это означает в его головоломной системе означающих, метафор и структур. Кстати, есть мнение, будто Лакан умышленно придавал своим идеям сложные формы из боязни, что их украдут. Но тут я, скорее согласен с Марксом, который однажды сказал: «Я знаю, почему европейские философы пишут так сложно. Потому что они боятся, что их поймут». По-моему, Лакану стоило бояться того, что простота изложения выдаст ничтожность его учения. На самом деле все оно – высосанный из сигары Фрейда дым, в клубах которого различимы мотивы «мягких часов» Сальвадора Дали и «Тошноты» Сартра.
- Ну, что вы такое говорите? - возмутился преподаватель. – Почитайте хотя бы в Интернете, что пишут о Лакане.
- А я читал, - уведомил я кандидата в Цицероны. - Его именуют «великим и ужасным», а его учение называют Лакализм, подобно Гегельянству и Марксизму. Есть даже понятие «Интеллектуальная Вселенная Лакана». С последим я как раз согласен. Особенно, если имеется в виду не вся Вселенная, а какая-нибудь галактика. В галактике, как известно, планеты и солнца вращаются вокруг некой точки. Вот и Лакан образовал свое учение с привлечением множества звезд научной мысли. Что-то он взял у Спинозы, что-то у Гегеля, взял у Фрейда, у Хайдеггера, у Гуссерля, у Соссюра, у Леви-Стросса… Но напомните мне, что находится в центре галактической спирали?
- Черная дыра, - подсказала Валькирья и, натолкнувшись на взгляд поверх очков философа, пожала плечами в знак невозможности отрицать известное.
- В центре галактики Лакана находится его Эго, - пояснил я. – И это Эго Лакана очень большое. Вы же, наверное, знаете, что Лакан не признавал светофоры и, даже будучи пассажиром, требовал ехать на красный свет. Как хотите, но это очень серьезный показатель его эгоцентричности.
- При чем здесь Эго Лакана? – рассудил преподаватель. – Мы же говорим о его вкладе в науку.
- Ну, и каков же его вклад в науку? – поинтересовался я.
- Но вы же сами только что рассказывали о том, что он применил структурный метод исследования в теории и практике психоанализа, - с нарочитым терпением пояснил философ.
- Применил, да, - согласился я. – Но не открыл. Сущность, бессознательного, то сеть разума, что пытался изучать Фрейд, была известна еще Гераклиту. Он называл этот феномен логосом, где все – из одного, и из всего – одно. Образцом такой системы служит текст. И многие ученые, в частности Эйнштейн, утверждали, что логос разума устроен по образцу текста, где все его элементы связаны и образуют структуры. Теория структурализма как раз возникла на основе лингвистики. Применительно к разуму структурализмом занимались многие другие теоретики. Но все они сталкивались с проблемой непредсказуемости вмешательства в структуру логоса. Дело в том, что в логосе разума существуют не только отношения его элементов, но и отношения отношений. Поэтому всякое воздействие на систему логоса, вызывает в нем отношения к этому вмешательству. То есть, логос реагирует на вмешательство извне как живой организм. Это объясняет некоторые странные явления в практике психоанализа Лакана. В частности он свидетельствует о феномене «перенесения». Это когда логос пациента включает в свою систему отношений отношение к врачу. Разобраться во всех этих элементах и отношениях Лакан пытается с помощью таких понятий как «реальность», «воображение» и «символы». Но что есть реальность, воображаемое и знаки в чистом виде? В сфере бессознательного в чистом виде они не существуют. Любой символ может быть образом, порожденным воображением, а воображение в логосе делает реальность воображаемой, где большую роль играют символы и знаки. Как тут не вспомнить имажинер Жильбера Дюрана?
- Имажинер, - невольно повторила Юдифь в адрес преподавателя.
- А-а, имажинер, - обрадовался тот и отбарабанил наизусть – Дюран определял имажинер как первичный процесс формирования сознания, состоящий из воображаемого, воображающего, воображения и самого процесса воображения одновременно.
- Ну, да. Очередная чушь, - сообщил я и, не дожидаясь реакции философа, продолжил. – С другой стороны, из работ по структурализму известно, что всякая система содержит наиболее существенные, структурообразующие элементы и связи. Так Лакан приходит к необходимости их выявления в бессознательном с целью влиять на них, чем, собственно, его практика и отличается от практики Фрейда. Разумеется, эту терапию Лакан производил с помощью мышления и сознания клиента. И потому теоретически на этом пути его должно было ожидать множество неудач.
- Это почему же? – сделал протестующий жест философ. – Лакан, как раз, известен положительными результатами лечения психических отклонений.
- Я же говорю: «теоретически», - уточнил я. – Не всякий врач признается в своих неудачах. Зато известно, что свою концепцию Лакан разрабатывал, среди прочего, под влиянием Леви-Строса, М. Хайдеггера и Гуссерля, которые кроме структурной теории языка решали проблему истины и бытия. Решали, решали, но не решили.
- Да что вы такое несете? – возмутился философ. – Хайдеггер! Гуссерль! Столпы европейской философии.
- Вы не упомянули Леви-Стросса, - заметил я. – А ведь от него Лакан взял больше, чем от двух первых. Ведь это Леви Стросс доказывал, что в основе всех человеческих культурных практик лежат общие повторяющиеся структуры. Вот эти структуры и интересовали Лакана. Их изучение могло бы позволить вернуть разум больного к первоначальным настройкам. Но для такой операции учения Хайдеггера и Гуссерля совершенно непригодны. Из философии Хайдеггера, например, следует, что источником творческих сил человека является бездна страха и ужаса в его бессознательном. А Гуссерль, изучая сознание, так и не выяснил, что это такое.
- Может, вы выяснили? – усмехнулся философ и повернулся к Юди, очевидно, с предложением последовать его примеру.
- Для того, чтобы понять сущность сознания, нам придется вернуться к тому, с чего мы начали. К вопросу об Эго и загадке «Черной дыры», - ответил я. – В свете отражений Лаканом чужих идей ответа здесь мы не найдем, или нам придется придумывать новые софизмы. Начать я предлагаю с элементарного. Для этого припомним фантазийное представление Лейбница о манадах. В своем учении он наговорил много глупости, но в целом понятно, что монада – это энергетическая единица. Схематически ее представляют в виде круга с точкой посередине. А что это за точка, как вы думаете?
- Вы предлагаете повторять глупости Лейбница? – снова усмехнулся философ, посвящая этот жест Юдифь.
- Хорошо, - рассудил я. – Тогда Декарт. Думаю, Декарта вы, как философ, уважаете. Так вот, Декарт, объяснял земное притяжение действием эфира, который закручивается вокруг планеты, подобно вихрю. В этом случае получалось, что Земля как бы проваливается внутрь себя. Но куда же в какие тартарары стремится провалиться планета, в какую конечную точку? Ответ один – в точку ничто.
- Фу ты, сказки какие-то, - отмахнулся философ и продолжил с ироний в голосе. – Однако к чему эти экскурсы в историю заблуждений?
- Это я к тому, что идея вихревого образования элементарной частицы слишком очевидна для нашего разума, чтобы ее не использовали ученые. И ее активно использовали. И пытались обосновать. Однако, как известно, эту идею похоронила планетарная теория атома, которая отвечала диалектическому материализму. В дальнейшем появилась теория строения атома, периодическая система Менделеева, стандартная модель элементарных частиц, теория относительности Энштейна и коллайдер, которые окончательно закопали вихревую модель элементарной частицы. Однако у этой идеи нашлись сторонники и в наше время. Например, ее развивал академик Ацюковский. Он, в частности, доказывал, что фотон образуется посредствам завихрения энергии и ее уплотнения вокруг некой точки.
- Может, хватит этой физики, и пора перейти к химии? – сострил философ, явно в расчете на реакцию Юди.
- Вот именно, - подтвердил я. – У философов свои средства познания и понятия. Так вот, говоря языком философов, для образования элементарной частицы фундаментальная энергия космоса разделяется в самой себе. Завихрение энергии – это единственное решение вопроса перехода бесконечного в конечное. Благодаря завихрению энергии образуется уплотнение, которое и есть частица первоматерии. То сеть, материя – это уплотненная энергия, но у этого образования уже другие свойства, притом настолько, что материя несоизмерима с энергией. Поэтому можно сказать, что материя служит энергии дополнением. Но что находится в центре этого завихрения? Не то же ли, что в центре галактики?
- Наверное, не то же, - решил физик. – Там черная дыра, а здесь какая-то точка.
- Эта точка - та же «черная дыра», - возразил я. – Только здесь она микроскопическая. Но она также способна поглощать энергию. И там, и здесь один и тот же принцип. Если энергии частицы будет недостаточно, то ее спираль будет закрутиться в бесконечно малую точку. Она то и есть точка ничто.
- Из этого следует всего лишь, что Гегель прав, - подытожил философ и победоносно посмотрел на Юдифь. – Здесь нечто переходит в ничто
- Нет. Гегель как раз не прав, - огорошил я его.
- Ну как же? - развел руки философ. – Гегель с этого начинает свою диалектику. «Ничто» переходит в «нечто», а «нечто – в ничто».
- В том-то и дело, что «нечто», в данном случае материя частицы, не переходит в ничто, - пояснил я. – Ведь ничто не существует.
[justify] - Но ты же