Время дожития

пожала плечами.
  - По-моему, племянники. Когда ещё Лидочка была жива, приезжала супружеская пара из Белоруссии.
  Когда Леокадия отправилась домой, уже стемнело. Следственная группа продолжила обыск, а вот участковый вышел вместе с ней.
  - Пройдусь по соседям. Может видели, кто вчера приходил к Ивану Дмитриевичу? Сами-то вы давно его навещали?
  - Где-то с месяц назад. Приболел, и ему прописали курс антибиотиков. Ходила два раза в день - делала уколы. Продукты приносила, и даже супчик как-то сварила. Мне не тяжело, а ему постельный режим был необходим.
  - Он ни на кого не жаловался?
  - Нет. Иван был на редкость жизнерадостным человеком.
  И тут она запнулась.
  - Хотя, знаете, в последнее время на репетициях он был непривычно хмур, - неожиданно пришло ей в голову. - У нас коллектив ещё тот... а он то пошутит, то комплимент сделает - в общем, всегда разряжал обстановку. А тут словно.... - Леокадия замялась, подбирая нужное слово, - померк что ли.
  - Как давно?
  - Ну... недели две-три назад. Мы как раз начали репетировать новую песню к новогоднему концерту.
  - Понятно. Ладно, ещё увидимся, - и участковый устремился к калитке соседнего дома.
  К удивлению Леокадии, домашние уже знали о смерти Касаткина.
  - Зоя рассказала, - пояснила за ужином дочь. - Она почту на Яблочной разносила и увидела и тебя, и полицию у дома Касаткина.
  Зоя была местной почтальонкой.
  - А чего она приходила?
  - Вите приносила заказное письмо. А ещё плакалась, что очень неудобно ей стало добираться до нас из нового здания почты. Наверное, будет увольняться.
  - Новое здание? А что со старым?
  - Насколько я поняла, 4 отделение признали аварийным и решили снести. А соседнее 6 отделение укрупнили, объединив оба участка. Зоя жалуется на тесноту, и местные почтальонки новеньким не обрадовались. Говорит, каждый день скандалы.
  - Ну надо же, - удивилась Леокадия. - А почему я ничего не знаю? Приперлась бы по привычке к старому зданию.
  - Не знаю, как ваши "неудержимые" товарки такое пропустили, - рассмеялся зять. - Обычно они знают всё и обо всех! А тут почта переехала. Можно сказать, эпохальное событие! При рациональном использовании хватит на месяц пересудов.
  - А тебе лишь бы зубоскалить, Виктор!
  - Да они недели три уже как переехали. Там ушлый народец и железо с крыши растащил, и кладку начали разбивать - хороший кирпич всегда в хозяйстве пригодится. И люди, наконец-то, свои письма смогли получить.
  "И здесь три недели... но не мог же Иван так огорчиться, потому что старая почта закрылась? Чушь какая-то!"
  Поужинав, Леокадия уселась в своей комнате перед телевизором. Но, как ни старалась, никак не могла вникнуть в суть передачи.
  "Где-то с начала декабря Иван стал непривычно смурным. В ноябре я бывала у него - всё как обычно... что же произошло за это время?"
  Видимо, Леокадия незаметно для себя задремала, потому что испуганно вздрогнула, когда по телевизору особо громкоголосый ведущий, пытаясь перекричать гул машин в цеху какого-то предприятия, завопил:
  - В этот юбилейный год открытия будет произведен...
  "Юбилей!" - она подскочила с кресла. - "Точно. Когда я в ноябре ходила к Ивану - открытки не было. И зачем вообще доставать из каких-то загашников и выставлять на всеобщее обозрение поздравление, которому более трех лет? Да ещё зажимать открытку между стекол? Ладно бы ещё это было поздравление с Новым годом..."
  Леокадия ещё немного подумала и прокралась к спальне дочери и зятя. Судя по полоске света под дверью, они ещё не спали.
  - Можно? - тихонько постучалась она.
  - Ты чего, мама? - распахнула дверь перепуганная дочь. - Давление? Сердце?
  - Да это... всё в порядке, - Леокадия невольно вздрогнула, увидев перед собой лицо в густой зеленой маске, - Виктор спит?
  - Теперь уже нет, - послышался голос зятя, - А чего это от вас, мама, и ночью покоя нет?
  - Прости меня, Витюша, - виновато забормотала она, - но ты за ужином говорил, мол, люди, наконец-то, свои письма получили. Что ты имел ввиду?
  Дочь осуждающе покачала головой.
  - Мам, вот самое время поговорить о чужих письмах!
  - Мужики на работе рассказывали, что во время переезда нашлось несколько писем, - буркнул зять.
  - Каких писем?
  - Да мы-то откуда знаем! - вышли из себя дети. - Мама, до утра это не подождет?
  Но утро застало пенсионерку топчущейся у 6 отделения. Зоя запаздывала, а морозец был приличным. "Ох, закончится это всё пневмонией и сорванным концертом - куда они без моего сопрано?". Наконец на похрустывающей снегом дорожке появилась торопившаяся Зоя.
  - Леокадия Петровна? - удивилась она.
  - У меня к тебе просьба, Зоя. Скажи, ты не приносила недели три назад писем покойному Ивану Дмитриевичу?
  Зоя сначала перекрестилась, а потом с досадой поморщилась.
  - Уже написала объяснительную, и премии меня лишили. Хотя ни в чем не виновата.
  - Я хорошо тебя знаю как ответственного работника, но что все-таки произошло?
  Зоя раздраженно закатила глаза.
  - Несколько лет назад за моим сортировочным столом отошли от стены панели из фанеры. Щель через пару дней забили, но каким-то образом туда успело провалиться несколько писем. Может кто-то нечаянно столкнул? Уборщица там или... за всеми не проследишь.
  - А когда вы переезжали в 6 отделение, кто-то сорвал старые панели и нашел потерянные письма?
  - Да. Крику было! Меня начальство чуть на лоскуты не порвало. Там одно письмо было важное - отписываться в свое время замучились.
  - Значит, открытка Касаткиных с поздравлением с золотой свадьбой тоже за панелями три года пролежала?
  - Я извинилась перед Иваном Дмитриевичем. Открытка слегонца помялась, а так все путем. Он при мне её прочитал и улыбнулся, мол, лучше поздно поздравление получить, чем никогда. Хороший он человек был... добрый.
  "Вот зачем Иван открытку промеж стекол вставил - чтобы разгладить. Значит, расстроился он не из-за открытки".
  - А вот письмо пострадало. Мыши немного погрызли.
  - Думаю, три года спустя, то важное письмо уже утратило свое значение, - рассеянно заметила Леокадия.
  - Я про другое говорю, то, что было адресовано покойной Лидии Романовне. Я Ивану Дмитриевичу письмо отдала.
  - А ты не помнишь, от кого оно было?
  Зоя пожала плечами.
  - Судя по штемпелю, местное, но без обратного адреса.
  "Неужели у Лидии были какие-то неприятные тайны от мужа, если Иван настолько расстроился, прочитав опоздавшее на три года письмо?"
  - Оно было подписано от руки?
  - Да, - встрепенулась Зоя. - Такой подчерк особенный... округлый - словно не буквы, а бочоночки друг к другу прилепились. По-моему, женщина писала.
  В задумчивости Леокадия побрела прочь от почты, и ноги словно сами по себе привели её к бывшему райкому ВЛКСМ. Сейчас здесь располагалась детская библиотека, но её заведующий Котов Денис Федорович одновременно возглавлял местное отделение КПРФ. Когда посетители заходили к нему в кабинет, им казалось, что время повернуло вспять. Везде были красные флаги и портреты основоположников марксизма-ленинизма.
  Она застала Дениса Федоровича за составлением некролога.
  - Какой человечище... такая потеря! У какого же гада рука-то поднялась?
  - Вам не показалось, что он в последнее время был чем-то подавлен?
  Денис Федорович задумался.
  - Нет. Разве, что жену вспоминал... да с такой нежностью и сожалением словно вчера её похоронил. Лидию Романовну он очень любил, но никогда о покойнице не говорил, а тут вдруг прорвало.
  "Значит, прочитанное не опорочило Лидию в глазах мужа".
  - А про недавно найденное письмо Иван не говорил?
  - Какое письмо? - изумился собеседник. - Мы с ним СМС-ками переписывались, а чаще звонили друг другу. Кстати, мы возьмем на себя организацию похорон. Уже с утра наши товарищи деньги переводят - сколько не жалко.
  Леокадия достала из кошелька тысячу.
  - Вот... от меня.
  Денис Федорович вытащил из стола лист бумаги и вдобавок к остальным записал её фамилию и внесенную сумму. Почерк у него был резкий и размашистый. "Округлым не назовешь".
  Она посмотрела на часы - до репетиции оставался час. "Интересно, найдет ли Светочка нового аккомпаниатора?"
  Прелесть и одновременно беда всех маленьких городков в том, что все друг друга знают.
  Проходя мимо читального зала, Леокадия заметила за конторкой тщательно причесанную головку Раечки - дочки Марины Галкиной. Когда-то именно у Галкиных они встречались в одной компании с Касаткиными. Но Серовы на несколько лет уезжали из поселка, и по возвращении их семьи отдалились друг от друга. А вот Марина и Лида продолжали дружить - правда ни той, ни другой уже не было в живых. Раечка похоронила мать в прошлом году. Может она что-то слышала о пропавшем письме?
  "Вряд ли. Но чем черт не шутит?"
  - Здравствуй, Раечка, - улыбнулась она библиотекарше. - У меня к тебе деликатный вопрос.
  - Да, Леокадия Петровна?
  - Не жаловалась ли твоей маме Лидия Романовна незадолго до смерти, что до неё не дошло письмо?
  Раечка посмотрела на собеседницу непонятным долгим взглядом, а потом сняла очки и, неторопливо протерев их, вновь водрузила на нос. Леокадии стало не по себе.
  "Почему она так смотрит?"
  - Странно, что вы упомянули про письма? - наконец, заговорила Раечка. - Только тетя Лида их не теряла, а наоборот получала... в избытке. Они-то, по сути дела, в могилу её свели.
  У Леокадии от неожиданности подкосились ноги, и она поспешила присесть.
  - Письма? От кого?
  - А я у вас хочу спросить - кто писал мерзкие пасквили об изменах её мужа, когда тете Лиде после инфаркта нельзя было волноваться?
  - Откуда мне знать? - Леокадию кинуло в жар, когда она поняла, в чем её обвиняют. - Поверь, девочка, мне легче руку себе отрубить, чем такое написать.
  - Тогда откуда вы о них знаете?
  И она поспешила рассказать про пролежавшее три года за панелями письмо.
  - Неужели Иван, спустя три года после смерти жены, вновь получил...
  - Дядя Ваня не знал, что кто-то пишет о нем гадости - тетя Лида не хотела его расстраивать и анонимки сразу же сжигала. Жаловалась маме, что они с мужем стали жертвами маньячки - письма были с грязными описаниями, полные оскорблений, с пожеланиями смерти и с требованием избавить дядю Ваню от больной жены. Встревоженная мама уговаривала тетю Лиду обратиться в полицию, но вскоре она умерла.
  "Ничего себе! Испортится тут настроение, если Иван действительно получил одно из таких писем и понял, какому прессингу подвергалась его больная жена".
  - Интересно, кто же это на Ивана глаз положил?
  - Не знаю, - тяжело вздохнула Раечка. - Дядя Ваня, Царство ему Небесное, после смерти жены ведь не помчался в ЗАГС с новой избранницей. Значит, ничего серьезного у него с этой придурочной не было.
  - Иван всегда был дамским угодником: пальто там подать или стул отодвинуть, комплимент сказать, а некоторые, особо обделенные мужским вниманием женщины, эти знаки внимания могли истолковать превратно, - согласилась с ней Леокадия.
  Она вышла из библиотеки, когда зазвонил телефон. Увидев незнакомый номер (сто раз предупрежденная детьми о мошенниках), пенсионерка не хотела отвечать, но потом передумала, решив, что звонок может касаться похорон.
  - Леокадия Петровна, - раздался голос участкового. - Вы не загляните в РОВД? У меня телефон Касаткина