Хорошо, что я не курю – а то бы пришлось бросить: я каким-то нутром еще чуял, что животина-то моя запаха сигарет не переносит. Кстати, так я и не придумал ей своего-то имени…
А жаль – может, тогда было бы проще потом-то.
На ночь постругал ей еще курицы, да и индюшки, которую прикупил на всякий случай все там же.
И уж все было съедено к утру – будьте спокойны!
Ну вот и пошло-поехало. Я стругаю утром и вечером курицу, зверушка моя днем – на вахте по порядку, ночью – по тараканам. Работа моя, правда, как я уже говорил, ненормированная. Иногда приходил очень поздно. Тогда – или мне казалось?! – моя-то шуршала возмущенно крыльями из-за решетки – типа, чего так поздно?! Правда, все равно – пока я не уйду с кухни, и не погашу там свет, она покушать не выбиралась. Хотя пару раз я опять видел ее нетрадиционный задний торец…
Дожили с ней так до восьмого марта. А к восьмому-то работы поднавалило: то здесь плакатик с поздравлениями, то тут – вот, мол, купите жене «подарок так уж подарок»: стиральную там машину… Или – швейную… Или – посудомоечную! Мэрия тоже обычно к таким датам чего-нибудь закажет: Поздравляем, дескать Вас, милые-любимые!..
Короче, вечером седьмого я пришел к одиннадцати, а если учесть предыдущие ночи, так и не спал по-человечески пять-шесть суток.
Дальше плохо помню – то ли я решил попить чаю после того, как помоюсь, то ли просто забыл про чайник…
Сплю это я, и слышу сквозь сон что-то очень странное.
До сих пор ничего такого я не слышал!
Стрекотание какое-то. Да еще над самым ухом. Открыл глаза резко… Прямо надо мной в лунном свете два шарика светятся. Ну, когда сфокусировал зрение-то, вижу – это моя зверушка прямо напротив моего лица расположилась! Лапками сучит друг о друга, и стрекочет. Довольно тихо, но очень уж озабочено!
И понял я сразу – есть у нее причины! В комнате жутко газом воняет!
Очень осторожно, чтобы не помять ее переливчатые крылья, отодвинул я одеяло, и положил его с ней вместе тут же сбоку. Иду на кухню – а там!..
Чайник у меня был старый, еще с тех времен. Я его у родителей забрал, когда переезжал – дюралюминиевый, вроде. Теперь-то таких не делают. Ну вот он и выкипел, и расплавился весь.
На поддон натекло металлических луж, и запах стоял ужасный – огонь погас, но газ идти продолжает! Просто жуть, как подумаю – так бы я и спал. Вернее, валялся бы без сознания, пока не задохнулся окончательно!..
Вот уж спасибо так спасибо!.. Выключил я, конечно, все. Открыл окна настежь – проветривать.
Про себя думаю: надо же — молодец, сообразила: не дотрагивалась до меня! Словно знала – могу со сна и прихлопнуть с перепугу!..
Подхожу к своей кровати – эта штуковина, как умная, сидит на одеяле.
Знает, что для меня сделала. Птичка моя… Включил я торшер, чтобы свет был не слишком яркий, подхожу, сажусь на дальний край кровати. Говорю:
— Ну, спасибо тебе. Умница! Жизнь мне спасла! – сам улыбаюсь, как дурак.
Да и то правда – такого чувства благодарности я давно уже ни к кому не испытывал. Хозяйка моя снова головкой крутит – то один глаз выше, то другой. Может, она так мне хотела сказать, что я растяпа беззаботный… Согласен. Крыть нечем. Подаю ей осторожно так руку, чтобы, значит, залезла… Нет, в тот раз не залезла. Но вдруг расправила свои крылья переливчатые, потрепыхала ими, а потом опять сложила. И побежала себе вниз, на пол по одеялу, а затем – в кухню. Слышу – полезла к себе в вентиляцию… Кстати, я тогда еще подумал – может, она слишком уж крупная – летать не может. Бедняжка.
Ну, после этого у нас с ней все пошло потихоньку, благополучно.
Стал я с ней чаще разговаривать, обращаясь прямо в дырку, пробовал ее и другими мясными деликатесами угощать. Подобрал ведь кое-что!
Оказалось, обожает она курицу-гриль, да с хрустящей корочкой. Так грызет, аж через дверь закрытую слышно! Ну, стали мы с ней ближе, что ли…
Иногда, когда я ей что-то говорил, она даже голову высовывала из решетки. Понимала меня. Нет, правда. Я просто знал – она действительно понимает, что я ей говорю. Совсем, как жена.
Ну, не в том смысле, что мы стали родными, а просто… Живем вместе, типа, хозяйство – общее, интересы близко совпадают. Она – особа самостоятельная, я – тоже…
Говорю же – не могу объяснить, но в доме нас теперь было двое. Я и на работе старался теперь не слишком-то перетруждаться и задерживаться. Когда я ужинал, она иногда смотрела на меня, высунув голову-то из своего Логова за решеткой.
Однажды я расхрабрился — отрезал ей особенно аппетитный кусочек курицы, с корочкой –осторожно встал, и медленно приблизившись, предложил… Смотрела долго. Потом – взяла ведь!
Да с таким серьезным, гордым видом – я еле сдержал дурацкую улыбочку – знал, если заржу – обидится! Она у меня – девушка с характером!
Так и стали с ней поживать потихоньку… Скоро она уже переползала мне на рукав, а потом – и на ладонь. Очень вид мне ее нравился – чем-то напоминала она благородного скакуна. Те же уверенные, спокойные движения. Цену себе знала. А я изо всех сил старался ее не обидеть ничем — не сюсюкал, как женщины делают с кошечками-то всякими…
И была она, кстати, теплая и мягкая. Хоть, вроде, и насекомое. Не знаю — говорю же, как и объяснить это, но – ума у нее было даже, наверное, побольше, чем у любой собаки!
Я и телевизор стал теперь смотреть только на кухне – чувствовал, что ей тоже мое присутствие приятно…
Однако в конце апреля что-то с ней случилось.
Стала какая-то беспокойная. Надерганная. Начала летать по кухне вечерами – из конца в конец, и кругами… Потом однажды прихожу – вижу: странное дело! В темном углу, подальше от окна – прицеплено что-то к потолку на тонком вроде как шнуре. Когда рассмотрел поближе – оказалось так и есть – кокон! По объему чуть меньше стакана, беловатый такой, и на концах заостренный, сходится на конусы. Материал напоминал бумагу.
Ну, я не такая скотина, чтобы из любопытства трогать, или, — не дай Бог! – чего исследовать. Думаю, раз эта штука настолько мне доверилась, что кокон слепила здесь, а не у себя в дырке, будет свинством навредить ей.
Вот и стал наблюдать – но не прикасался ни разу, хоть и очень хотелось.
Да еще заметил, что соседский кот как-то странно на меня поглядывает. И я тогда забрал все окна прочной мелкой сеткой из мощного пластика – от комаров, да и от более крупных вредителей – отлично! Так прошли все майские праздники.
Очередной штурм на работе утих, а тут как раз и моя хозяюшка подоспела – вылупилась.
До сих пор жалею, что не видал. Впрочем, может и к лучшему: откуда я знаю, может у таких, как моя птичка (я так называл ее – и про себя, и вслух!) это – сугубо интимный процесс!
Вот прихожу как-то вечером. Было довольно поздно, часов восемь, но еще светло – дни-то удлинились. Смотрю – сидит. Причем – на краю стола кухонного.
Красивая такая стала, аж дух захватывает! Крылья — словно больше стали, и твердые такие, прочные – не то, что до окукливания! Переливаются великолепно – особенно, когда я свет включил. Тельце стало кругленьким – ну точно сосиска! Только мягкая – с коротеньким этаким пушком! Глазки так прямо и сияют: словно она девица на первом балу, и ее пригласил статный красавец!..
Сразу понял я, в чем дело. Да, пора – лето на носу, едва-едва успеть встретить, как говорится, суженного, да яйца отложить. Чтобы личинки успели за лето тлей и прочих вредителей наесться, да закуклиться на зиму – и до следующего сезона
Мне так тоскливо стало – словно ножом по сердцу кто полоснул! Ведь я вычитал – после спаривания они гибнут… Но – и без этого никак нельзя. Должна же моя маленькая зверушка постараться оставить здесь, на земле, свое потомство.
Потому что это – главное. Главное для любых живых существ – потомство оставить. Вот какой она мне сразу урок жизненный преподала!..
Открыл я окно-то настежь, отодрал противомоскитную сетку: хорошо научился понимать ее. Тоже – чуть ли не мысли ее читал. Как и она – мои. Предложил ей курицы на прощанье – куда там!.. Но – на руку залезла. Смотрела мне прямо в глаза. Словно тоже знала – никогда больше не увидимся. Я, словно мальчишка влюбленный, чувствую – слезы так и наворачиваются на глаза-то… Вздохнул. Проморгался.
— Ладно! — говорю,- Прощай! Извини, если не все было у нас гладко… Желаю тебе счастья, и… Хорошего мужа! Не поминай лихом! А я так век буду тебя помнить! Удачи!
Вижу, она поняла, вроде. Крылышками мне опять помахала – совсем, как тогда, на кровати, когда спасла меня. Улыбнулась, вроде. Там, в глубине души своей.
Ну, есть же, наверное, и у таких созданий душа!
[justify]Поднес ее к окну – она уже на старте! Оглянулась на меня в последний раз своей головкой изящной, и полетела! Да быстро так. Смотрю: поднимается прямо вверх – в Небо. Все выше и
