И ЭТИМ ВСЕ СКАЗАНО!.. Часть 1. Школа. Глава 8.

заинтересовалась милиция, значит, все очень и очень серьезно. И, кстати, теперь мне понятно было, почему пригласили маму, - хотя я и была далека от всяких противозаконных дел, я краем уха слышала, что при допросе несовершеннолетнего должны присутствовать его родители. Это понятно. Директор, завуч, - это тоже можно было объяснить, поскольку все мы находились в школе. Но вот почему при этом разговоре присутствует еще и Тимур?..

Хотя, - тут же сообразила я, - очевидно, его нахождение в этом кабинете объяснялось тем, что он - мой классный руководитель. Возможно, существовали правила, предписывающие это, - тогда в этом не было бы, вроде, ничего удивительного. Но, опять же, для меня оставалось совершенно непонятным, почему при моем появлении в этом кабинете он взглянул на меня с таким отвращением, словно я совершила нечто омерзительное, а теперь и вовсе отвернулся в сторону с непроницаемым лицом, словно происходящее никоим образом его не касается.

Что-то здесь было не так… Но пока я еще вообще ничего не понимала…

- Нет, Инга, я уверен, что ты совершенно ни в чем не виновата! - по-прежнему очень мягко, словно обращаясь к малолетнему ребенку, проговорил милиционер. - Просто я должен задать тебе несколько вопросов относительно вашего учителя истории Таланова Тимура Александровича.

На мгновение меня буквально парализовало от ужаса. Мне вдруг пришла в голову жуткая мысль, что этот странный визит милиционера может быть вызван жалобой Тимура на мои приставания. Но ведь я давно уже оставила его в покое… Но, тем не менее, я со страхом покосилась на учителя, словно всерьез ожидая, что он сейчас встанет и расскажет всем присутствующим о том, как я на протяжении многих месяцев преследовала его и не давала ему покоя…

Но Тимур Александрович не шелохнулся и даже бровью не повел. И в моем сердце затеплилась робкая надежда, что он здесь все-таки ни при чем. Тем более, что я реально уже много недель вела себя очень скромно и даже и не пыталась заигрывать с ним.

- А в чем, собственно, дело? - осторожно поинтересовалась я, изо всех сил стараясь не показывать своего страха.

Николай Иванович пододвинул стул еще чуть поближе, доверительно наклонился в мою сторону и очень тихо, - как я понимаю, чтобы не слышали остальные, - предложил мне:

- Инга, если ты хочешь, я могу попросить удалиться из кабинета всех посторонних, - кроме твоей мамы, разумеется, - и мы сможем поговорить обо всем наедине!

С каждой минутой я понимала происходящее все меньше и меньше. А эти его слова вообще вогнали меня в ступор.

- О чем мы сможем с вами поговорить? - недоуменно воскликнула я. - Объясните же мне, наконец, что здесь происходит? - Я перевела взгляд на маму и добавила вопросительно. - Мам?..

Но она почему-то продолжала хранить молчание.

- Инга, ты уверена, что мне не стоит просить посторонних удалиться? - по-прежнему очень тихо спросил инспектор.

Я снова посмотрела на директора и завуча, явно, пытающихся прислушаться к нашему разговору. Затем перевела взгляд на Тимура, непроницаемое лицо которого напоминало застывшую пренебрежительную маску. И поняла, наконец, что помощи мне ждать от них всех не следует. Если кто-то и мог объяснить мне происходящее, то только этот сидящий передо мной человек в форме.

- Я не знаю, следует ли им удалиться… - неуверенно пробормотала я, глядя на него. - Я вообще пока ничего не понимаю… Объясните мне, в конце концов, что случилось? Что я натворила?

Инспектор, типа, успокаивающе похлопал меня по руке.

- Хорошо, тогда давай попробуем поговорить прямо при них! - согласился он. - Но если ты вдруг почувствуешь, что тебе не комфортно, - или что ты не хочешь при свидетелях отвечать на какие-либо вопросы, - сразу же скажи об этом мне! Договорились?

- Ладно, - поспешно кивнула я, по-прежнему совершенно не догадываясь, о чем вообще может пойти речь в этом разговоре.

Николай Иванович еще секунду помедлил, очевидно, собираясь с мыслями, а потом прямо спросил:

- Инга, расскажи мне, отношения какого рода связывают тебя с Тимуром Александровичем?

Я моргнула. Раз. Другой. А потом недоуменно нахмурила лоб и тупо переспросила:

- Что?..

Поскольку никто по-прежнему не спешил приходить ко мне на помощь, я снова в растерянности перевела взгляд на маму и проговорила:

- Мам, я не понимаю, что здесь вообще творится?..

- Инга, ты должна говорить сейчас правду! - как-то неестественно строго отчеканила мама.

- Правду о чем?.. - ошарашено переспросила я, снова поворачиваясь к инспектору.

- Хорошо, Инга, давай поговорим начистоту, как взрослые люди! - сказал Николай Иванович. А я подумала про себя, что именно этого я добиваюсь от них уже, наверное, полчаса, - и пока он лишь сюсюкал со мной, как с ребенком. - В комиссию по делам несовершеннолетних пришло письмо, подписанное, якобы, одним из учеников вашей школы, в котором сказано, что ваш учитель истории Таланов Тимур Александрович развращает своих несовершеннолетних учениц. И в качестве примера было приведено твое имя!

Мир закружился перед моими глазами, и я непроизвольно ухватилась за мамину руку. Глаза защипало от слез, и я невольно зажмурилась, чтобы не позволить им ручьем хлынуть наружу. Я попыталась что-то сказать; я даже чувствовала, как шевелятся мои дрожащие губы, но с них не сорвалось ни звука. В немом изумлении я перевела, наконец, взгляд на Тимура, который сидел теперь, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, явно, наблюдая за моей реакцией. На лицах директора и завуча по-прежнему было написано осуждение и презрение, и это снова чуть было не заставило меня залиться слезами. Я повернулась к маме, которая смотрела на меня настороженно, взволнованно и озабоченно, но на ее лице, по крайней мере, не было видно никаких отрицательных эмоций.

- Мама… - с трудом удалось выдавить мне из себя, наконец, и я снова замолчала, в полном ступоре, не в силах произнести еще хоть что-то…

Мама в ответ обняла меня и ласково произнесла, пытаясь утешить:

- Все хорошо, доченька! Не волнуйся! Все будет хорошо!

- Инга!.. - снова попытался привлечь к себе мое внимание инспектор. - Я вынужден все-таки попросить тебя ответить на мой вопрос!

- На какой вопрос?! - вдруг в ярости выкрикнула я, поворачиваясь к нему. Это получилось чуть более громко, чем я рассчитывала, но оказалось, что вместе с даром речи, которого я лишилась от шока на полминуты, ко мне вернулась и способность чувствовать и здраво рассуждать. Все услышанное чуть ранее снова пронеслось в моей голове и оформилось, наконец, в четкую картину событий. И я буквально задохнулась от возмущения и праведного гнева. - Все это - просто полнейшая чушь! - в запальчивости снова воскликнула я. - Кто написал это письмо? Почему вы сказали: “Якобы, ученик вашей школы?..”

- Потому что, как нам удалось выяснить, такого ученика в вашей школе нет, - терпеливо пояснил мне инспектор. - По сути дела, это анонимка! Но, поскольку речь идет о несовершеннолетних, мы обязаны прояснить ситуацию!

- Все это - просто чушь! - решительно повторила я. - Тимур Александрович - просто наш учитель! У нас с ним никогда ничего не было! Да и быть не могло!.. Мама, давай уйдем отсюда! - добавила я, вставая.

Все это было настолько мерзко, настолько отвратительно, что мне действительно хотелось сейчас только одного: уйти домой и никогда больше никого из них не видеть…

Но мама, на поддержку которой я так рассчитывала, мягко усадила меня обратно.

- Нет, Инга, мы с тобой не можем пока уйти! - сказала она, качая головой.

- Но почему?.. - поразилась я и снова повернулась к инспектору. На глаза опять навернулись слезы обиды и гнева, но я решительно сморгнула их. - То, что вы сейчас сказали, - это просто бред! И я не желаю больше даже говорить об этом!

- К сожалению, - вздохнул Николай Иванович, - поговорить все равно придется! Все не так просто, как ты полагаешь, Инга! Невзирая на твое нежелание сотрудничать, мы все равно будем вынуждены провести полное расследование по этому делу! И, если факты, приведенные в этом письме, подтвердятся, это будет иметь очень серьезные последствия и для школы в целом, и, в первую очередь, для самого Тимура Александровича!

И вот только теперь до меня, наконец-то, дошло, почему директор и завуч настроены так недоброжелательно по отношению ко мне. Они изначально прекрасно понимали, насколько вся эта ситуация серьезна, - ведь в том случае, если бы те самые факты подтвердились, у них тоже возникли бы серьезные проблемы. Возможно, вплоть до потери работы. Но при этом я по-прежнему недоумевала, почему сам Тимур смотрит на меня с такой неприязнью в глазах? Ведь кто-кто, - а уж он-то точно знает, что все это - наглая ложь, от первого до последнего слова, и может быть на все сто процентов уверен в том, что я немедленно все это опровергну!

Или же он сомневается во мне? Думает, что я могу захотеть нарочно напакостить ему?..

- Но я не понимаю, зачем вам проводить это ваше расследование? - недоуменно поинтересовалась я. - Разве вам недостаточно того, что я говорю, что все это - неправда?..

- К сожалению, Инга, в данном конкретном случае этого уже недостаточно! - печально покачал головой инспектор. - Потому что ты можешь сейчас лгать, выгораживая своего учителя, - например, из страха перед его угрозами!

- Но Тимур Александрович никогда не угрожал мне! - возмущенно вскинулась я.

- К сожалению, ты можешь говорить сейчас неправду, - мягко возразил Николай Иванович. - Ты даже можешь выгораживать своего учителя из благих побуждений, не понимая, как ужасно то, что он совершил!

- Но он ничего не совершил! - чуть ли не закричала я, едва сдерживаясь, чтобы не затопать ногами от возмущения.

- Что ж, я буду только рад, если факты, изложенные в этом письме, не подтвердятся! - кивнул головой инспектор. - Тем не менее, мы не можем оставить этот сигнал без внимания, полагаясь только на твои слова!

- А можно мне почитать это письмо? - попросила я, - в первый момент нерешительно, но, видя, что инспектор колеблется, добавила уже с угрозой в голосе. - Поскольку, как я поняла, речь в нем идет обо мне, я считаю, что имею право на это! Иначе я вообще откажусь отвечать на ваши вопросы!

- Инга!.. - с укором одернула меня мама. В другой раз я, может