присоединился к Илье и певчим и ворошил угли, чтобы они снова разгорались.
-Слава богу, все угомонились, не то что в прошлом году, – сказал он. Никто не поддержал его. Иля тоже молчал и смотрел на тлеющий, но то и дело вспыхивающий огонь. На память ему приходили репетиции в гимназии и девочка, певшая чистым сопрано. Он часто думал о ней, хотя даже не знал ее имени. Но её юный облик, вполне соответствовавший чистому нежному голосу, волновал его воображение. И почему я не узнал, как ее зовут? Он ругал себя за это. А потом решил, что даже если узнает ее имя, это ничего не изменит, ведь он практически ничего о ней не знает, и вполне можно разочароваться и погубить такое светлое воспоминание.
Однако у него на мобильнике сохранились фото с того фестиваля, и он иногда просматривал их. Иля давно уже сменил смартфон, но перенес на него все свои файлы со старого телефона. Да и времени не так много прошло, всего-то два года. Когда он оставался один, то почему-то думал только о ней – какая она стала, куда поступила, поёт ли сейчас. Особенно запала ему в душу её партия – "Улетай на крыльях ветра" из оперы "Князь Игорь" Бородина. Эту песню она пела уже в музыкальном сопровождении под фонограмму в аудитории, где получасом ранее репетировала с хористами. Кроме неё и руководителя группы в аудитории в этот момент находился только Иля. Про него все забыли, когда хористы ушли, он остался сидеть в самом дальнем углу за наваленными перед ремонтом столами. Кажется, руководитель тогда назвал эту девочку Юлей. Сейчас Иля точно вспомнил тот момент, что привело его в крайнее волнение. Он даже выскочил из палатки и едва отдышался.
Ночь уже плавно переходила в рассвет, духота ушла, дышалось легко. Иля пошел к реке, над которой стоял туман. За эти два года Юля наверняка изменилась, повзрослела и, возможно, давно уже встречалась с кем-то. Кажется, она занималась пением с частным преподавателем. Наверно, хотела поступать куда-то. Что-то такое он слышал в обрывках фраз хористов, когда уже уходил после репетиции, а потом вернулся и, незамеченный, сел, послушать её пение.
Здесь, в экспедиции, среди певчих ни одна из девчонок, кроме Ани, ему не приглянулась. Все они были зрелыми сочными девицами и имели сильные голоса. Но Иля не слишком любил исполнения в народном стиле, с перепадом высот – от высоких нот к низким. Он вообще не очень любил хоровое пение, кроме, может быть, только григорианских хоралов и грузинского многоголосья. Но все это были мужские партии. Женские голоса почти никогда не нравились ему, даже пение оперных певиц. Он никому об этом не говорил, но грудные регистры вызвали у него ощущение какой-то животной физиологии, отвращавшей его своей первобытной сущностью. Точно так же развитые женские формы хотя и возбуждали его своим видом, но с другой стороны пугали своей избыточностью. Он почему-то сразу представлял любую грудастую особу потной под одеждой, и брезгливость гасила в нём все призывы плоти. Именно поэтому он никогда не мог понять любителей толстушек. Его идеальным типом были стройные девушки, развитые по возрасту, плоскодонок он также обходил стороной. Однако о сексе с какой-нибудь конкретной красоткой он никогда не мечтал, потому что прекрасно понимал, что реальность разительно отличается от воображаемых образов и полна моментов и деталей, способных убить либидо в зачатке. В вопросах удовлетворения естественных мужских потребностей он пока полностью полагался на природу, а, конкретно, на ночные поллюции, хотя, конечно, иногда ему приходилось мастурбировать, после чего он почти ненавидел себя.
Терентий уже не спал, хотя часы показывали 5 утра. Он ходил и собирал раскиданные тут и там пустые банки пива и сложенные под кустами бутылки. Его мешок был уже почти полон. Увидев Илю, Терентий подошел к нему и также посмотрел на реку:
-Ты так ни с кем и не замутил вчера?
Иля поёжился от утренней прохлады и сказал:
-А с кем тут мутить? Я не люблю хабалок.
-Ты всех народниц хабалками считаешь?
-Не всех, а только тех, кто ведет себя так.
-Понятно, ты человек высокого искусства. Трудно тебе в жизни будет. Сейчас девицы огрубели, наглые, курят, пьют, считают себя самодостаточными, мужиков сами выбирают. Чистых и утонченных девочек днем с огнем не найти. Не модно сейчас такими быть. Не в тренде. Но наши, в экспедиции, хотя бы без накаченных силиконом губ и татуировок. Не переношу я этого у девок. Однако ж народницы поют хорошо. Ты так не считаешь?
-Да, хорошо. Я просто не люблю народное творчество. Хороводы эти и обряды…
-Вот как? Почему? Только высокую музыку признаешь? Классику?
-Не только. Есть много и современных достойных авторов.
-А вот скажи насчет девок. Какие тебе нравятся? Интересуюсь я очень.
-В общем-то, никакие.
-Ты часом не из голубых?
-Нет.
-Тогда почему тебя девки не интересуют.
-Есть одна, о которой я думаю. Так что с ориентацией у меня все нормально.
-Ну, слава богу. А то я уж испугался. Не знаю, как вести себя с такими… ну, с геями, то есть.
-А вы уверены, что среди наших парней все натуралы?
Терентий аж поперхнулся:
-А что, разве нет?
-Это я просто так, – усмехнулся Иля, – Пойду, пожалуй, еще посплю.
Терентий посмотрел ему вслед и продолжил уборку территории.
***4
После двух дней отдыха участники начали радиальные выезды по окрестным селам Лухского района, и перед каждой поездкой проводили короткие распевки и репетиции. Когда они собрались в Вичугу, Аня села в микроавтобусе рядом с Илей. После первой недели в экспедиции он больше не смотрел на неё, потому что полностью потерял интерес. Всё затмила Юля, а, вернее, его память о ней. Ведь память та ещё искусная маскировщица.
-Илья, – начала разговор Аня, – Я чем-то обидела тебя? Ты словно перестал меня замечать. А ведь поначалу, признайся, я понравилась тебе.
-Аня, прости. Да, понравилась. Но я думаю о другой.
-Думаешь? То есть, ты даже не знаешь, нравится она тебе или нет?
-Пока не понял. Наверно, меня тревожит образ, который я сам создал. Это всё её голос. Чистейшее сопрано.
-Вот как? И кто она? Наверняка учится в таком же вузе, что и мы.
-Я не знаю. Два года назад я дирижировал для хора, в котором она была солисткой, вдвоем с парнем. Я уже в 11 классе учился, а она… кажется, из Москвы к кому-то приехала, ей лет 16 было тогда. В то время я окончил музыкалку по классу скрипки, а хор выступал на общегородском фестивале народного творчества. Их дирижер заболел, и попросили меня. После этого я решил поступать на дирижерский факультет.
-Понятно. И как ее имя?
-Вроде бы, Юля. Я не уверен.
-Юля? – воскликнула Аня, – Юля Иванченко? Колоратурное сопрано чистой воды?
-Ты знаешь её? – удивился Иля.
-Знаю, потому что это моя сестра. Моя фамилия Иванченко.
Иля уставился на свою спутницу:
-Сестра?
-У нас в Питере тётя живёт – завучем работает. Она и позвала Юльку выступить на фестивале.
-Гимназия №***
-Да, все точно. Только знаешь, уехала она, учится в Италии по гранту. У нее же настоящий талант.
Иля молчал, автобус потряхивал их на сельской дороге, остальные певчие тоже разговаривали друг с другом и что-то весело обсуждали, так что никто из них не обратил внимания на восклицание Или.
-Но знаешь что, – сказала Аня, – Не могу дать тебе её контакты. Ей нельзя сейчас отвлекаться от учёбы, это её будущее. Так что извини.
-Я и не прошу. Мы с ней не знакомы. Я просто один раз слышал, как она поёт, вот и всё.
-То есть… ты даже не хотел бы встретиться с Юлькой?
-Ни к чему. Ты же сама сказала, что ей учиться нужно.
-А моё меццо-сопрано оказалось никому не нужным, поэтому я и пошла учиться на народницу.
-У тебя тоже сопрано? – удивился Иля.
-Да, тоже. Но таких как я много, а Юлька одна-единственная, неповторимая. И что она тогда пела?
-"Улетай" из Бородина.
-Понятно. Коронка её. Хорошо, что хотя бы не "Соловья" Алябьева. А хочешь, я тоже тебе спою? Вечером или завтра. Партию Леля из "Снегурочки".
-Аня… Ни к чему. Твои подруги нас неправильно поймут.
-Не бойся, я не стану тебя обольщать. Да и вряд ли смогу. Просто хочу узнать твое честное мнение о моем голосе.
-Я не специалист в этом…Но если ты так желаешь…
Иля был смущён, ему не хотелось продолжать данный разговор. Аня поняла это, замолчала и отвернулась к окну.
-Пойми, Аня, я не хочу сейчас отношений. Тем более что ты в Гнесинке учишься, а я питерский. Окончится наша экспедиция и на этом всё. Зачем начинать что-то всего лишь на неделю-другую?
-Я не говорила про отношения. Но ты прав. Прости и забудь, что я предлагала тебе оценить мой голос.
-Я послушаю…
-Забудь, – сказала она.
Весь оставшийся путь они молчали.
Иля ругал себя последними словами за то, что неосторожно поглядывал в ее сторону. Но ведь за ней сразу стали увиваться три этнографа и один певчий. Почему она выбрала его, он не понимал.
Аня отличалась от других народниц. Она была намного стройней большинства участниц, движения её отличались изяществом, тогда как для народниц это являлось недостатком, потому что им приходилось то платочками лихо махать-раскручивать, то ногами притоптывать. И грудь у нее почти не просматривалась, не то, что у других девах – буфера так и выпирали из русских сарафанов. И румянца на её щеках не хватало, ей приходилось наносить макияж для этого. Наставник ставил ее во второй ряд за двумя другими девушками, чтобы так прикрыть от зрителей ее субтильность и слишком интеллигентные манеры. Выручали её умение петь в тон с другими и лицо с правильными чертами, присущими славянским женщинам, без налета европейской утонченности и лоска.
Иле после просмотра фото Юли приходилось признать, что Аня намного красивее сестры. А ещё в Ане сразу чувствовался ум, в отличие от наивного вида 16-летней Юли.
***5
После Вичуги и мини концерта, который певчие дали в тамошнем городском парке на концертной площадке, по малым селам в основном ездили этнографы, а из певчих только гнесинцы, поэтому им хватало одного микроавтобуса. Иля также ездил и упрямо садился рядом с Аней. Один раз даже попросил одного этнографа уступить ему место рядом с ней якобы для разговора по поводу предстоящего пения. Он садился, и они ехали молча. Аня старалась не смотреть на него, поэтому уже через пару поездок он решительно взял ее за руку.
-Зачем ты? – спросила она.
-Не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо. Ты нравишься мне, как и в самом начале. Прости, что начал тормозить.
-Нравлюсь? Ты же сказал, что о Юльке думаешь.
-Уже нет. Ветреный я, как оказалось, – засмеялся Иля. Аня тоже засмеялась, глядя на него.
-Такие ровные зубки, – восхитился он, – А я с брекетами в гимназии до 9 класса ходил. Таким нелепым уродышем был, все смеялись надо мной.
-А как учился? Хорошо?
-Ну… как сказать. Егэ сдал, но на проходной балл не набрал. Однако меня все равно приняли на бюджет в виду рекомендации из музыкалки. Хотя пришлось сдать экзамен по мастерству.
-Мне интересно, чему и как учат дирижеров? Даже представить себе не могу, – спросила Аня.
-Да почти все то же преподают, что и вам, только по дирижированию отдельно дают материалы и практические занятия, мануальные упражнения и тренировку плеча и предплечья. Ну, и саму технику – ауфтакт, дирижерский удар, различные схемы тактирования и их элементы – легато,
