«Брауншвейгскую семью» из России (так было официально указано в манифесте, обосновывающем её права на престол), но передумала, испугавшись, что за границей она будет опасна, и приказала посадить в тюрьму бывшую регентшу и её мужа.
В 1742 году втайне от всех семья была переведена в предместье Риги — Дюнамюнде. После раскрытия так называемого «заговора Лопухиной» в 1744 году, всё семейство было перевезено в Ораниенбург, а после — подальше от границы, на север страны, в Холмогоры, где маленький Иван был полностью изолирован от родителей. Он находился в том же архиерейском доме, что и родители, за глухой стеной, о чём никто из них не догадывался. Комната-камера экс-императора, которого теперь по указанию Елизаветы Петровны стали называть Григорием, была устроена так, что никто, кроме майора Миллера (ответственного за содержание мальчика под стражей) и его слуги, пройти туда не мог. Содержали Ивана в тюрьме строго, охране запрещалось вступать с ним разговоры.
Мать Ивана VI Анна Леопольдовна умерла 19 марта 1746 года, через 12 дней после рождения своего последнего, пятого, ребёнка и третьего сына — Алексея.
Личность бывшего государя и его краткое царствование вскоре подверглись закону об осуждении имени: 31 декабря 1741 года был объявлен указ императрицы о сдаче населением всех монет с именем Иоанна Антоновича для последующей переплавки. Через некоторое время эти монеты перестали принимать по номиналу, а с 1745 года их хранение стало противозаконным. Лица, у которых обнаруживали монеты Иоанна Антоновича или которые пытались ими расплатиться, подвергались пытке и ссылке как государственные преступники. В настоящее время монеты этого царствования чрезвычайно редки.
Было отдано распоряжение об уничтожении портретов с изображением Иоанна Антоновича, а также о замене деловых бумаг, паспортов, церковных книг и прочих документов с именем императора («дел с известным титулом») на новые. Часть этих документов сжигалась, а часть хранилась в опечатанном виде в архивах. Изъятию подвергались и пропагандистские материалы, например, опубликованные проповеди с упоминанием имени Иоанна, оды Ломоносова в его честь и прочие артефакты. Этот процесс продолжался всё царствование Елизаветы Петровны и был прекращён только после вступления на престол Екатерины II. Даже полтора с лишним века спустя, во время юбилейных мероприятий 1913—1914 годов, младенец-император был пропущен на Романовском обелиске в Александровском саду и на пасхальном яйце Фаберже «Трёхсотлетие дома Романовых».
После того, как Елизавете представили показания пойманного заговорщика И. В. Зубарева, страх императрицы перед возможным новым переворотом привёл к новому путешествию Ивана. В 1756 году его перевезли из Холмогор в одиночную камеру в Шлиссельбургской крепости. В крепости Иван (официально именовавшийся «известный арестант», иногда — «безымянный узник») находился в полной изоляции, ему не разрешалось никого видеть, даже крепостных служителей. Существует исторический миф, что изоляция Ивана была до того плотной, что он так и не увидел ни одного человеческого лица за всё время заключения, однако современные историки утверждают, что документами это не подтверждается. Напротив, документы свидетельствуют, что узник знал о своём царском происхождении, был обучен грамоте.
С 1759 года у Ивана стали наблюдать признаки неадекватного поведения. Об этом с полной уверенностью утверждала и видевшая Ивана VI в 1762 году императрица Екатерина II; впрочем, тюремщики полагали, что это лишь жалкая симуляция.
Пока Иван был в заточении, предпринималось много попыток освободить свергнутого императора и вновь возвести его на престол. Последняя попытка обернулась для «безымянного узника» гибелью. В 1764 году, когда уже царствовала Екатерина II, подпоручик В. Я. Мирович, нёсший караульную службу в Шлиссельбургской крепости, склонил на свою сторону часть гарнизона, чтобы освободить Ивана.
Однако стражникам Ивана, капитану Власьеву и поручику Чекину, была выдана секретная инструкция умертвить арестанта, если его будут пытаться освободить (даже предъявив указ императрицы об этом), поэтому в ответ на требование Мировича о капитуляции они закололи Ивана и только потом сдались.
Мирович был арестован и обезглавлен в Петербурге как государственный преступник. Существует неподтверждённая версия, согласно которой его якобы спровоцировала Екатерина, чтобы избавиться от бывшего императора.
Место захоронения Ивана VI точно не известно. Как принято считать, «известный арестант» был похоронен в Шлиссельбургской крепости.
В романе Вольтера «Кандид, или Оптимизм» (1759) главный герой во время венецианского карнавала встречает человека в маске, который рекомендуется ему следующим образом: «Меня зовут Иван, я был императором всероссийским; ещё в колыбели меня лишили престола, а моего отца и мою мать заточили; я был воспитан в тюрьме, но иногда меня отпускают путешествовать под присмотром стражи».
Бразильский автор Жералду Маттуш написал на эсперанто трагедию в 5 актах в стихах «Иван 6-й» (1953, переиздана в 2017).
В конце XIX века большим успехом в России пользовался роман Григория Данилевского «Мирович» (1879) о Василии Мировиче, в рукописи озаглавленный «Царственный узник» и впервые открывший для широкой публики обстоятельства смерти императора Иоанна Антоновича, прежде засекреченные. Публикация книги, отсроченная цензурой на четыре года, стала подлинной сенсацией.
Протоиерей Всеволод Чаплин отмечал, что император Иоанн VI служит примером духовного подвига.
Википедия
ЕКАТЕРИНА. ЗОЛОТОЙ ВЕК
5-я серия. На охоте в Екатерину стреляет фрейлина. Екатерина говорит ей, что она выполняла распоряжение масонского общества.
Екатерина находит платок с вензелем Григория Орлова. Екатерина верит фрейлине, что Орлов не состоит в ложе. Тем не менее, между Екатериной и Орловым происходит конфликт.
В Турции арестован дипломат Обресков.
Алексей Михайлович Обресков (1718—1787) — русский дипломат екатерининской эпохи. Закончил свою карьеру сенатором в чине действительного тайного советника.
Родился в 1718 году — сын поручика Михаила Афанасьевича из рода Обресковых, который умер в 1732 году в крепости Св. Анны.
В марте 1733 года был помещён в Сухопутный шляхетный корпус, из которого был выпущен 14 апреля 1740 года. Вместо военной службы избрал дипломатическую. В этом году в Константинополь отправлялся назначенный туда полномочным послом Александр Иванович Румянцев, и Обресков подал просьбу о причислении его к посольству и был назначен пажем. В Константинополе он, благодаря своему знанию иностранных языков, скоро сумел сделаться необходимым для Румянцева и постоянно помогал послу вести дипломатическую переписку; в то же время, обладая хорошей памятью и богатыми способностями, Обресков скоро изучил турецкий и греческий языки; в 1742 году Обресков был произведен в армейские поручики. При следующих после Румянцева резидентах, Вешнякове и Неплюеве, Обресков также находился в Константинополе и, пользуясь их расположением, нередко исполнял весьма ответственные поручения.
В 1747 году ему было поручено Неплюевым отвезти в Россию захваченного в Константинополе самозванца Федора Иванова, выдававшего себя за сына царя Ивана Алексеевича. Обресков со стражей повез его, но по дороге в Айдосах самозванец начал звать турок, крича, что он подданный султана и что он желает принять магометанство. Турки отбили его и, несмотря на попытки Обрескова выманить самозванца обратно посулами и угрозами, его не только не выдали, но стали даже угрожать самому Алексею Михайловичу. Обресков должен был спасаться от разъяренной толпы и уехал обратно в Константинополь, но Неплюев, понимая, что держать его в Константинополе после этого небезопасно, отправил его на время в Россию. Впрочем, здесь Обресков пробыл недолго: уже в следующем году он был снова в Константинополе, и 2 декабря 1748 года был произведён в армейские капитаны.
В 1750 году Обресков вернулся в Россию и в награду за свою деятельность был произведен в секунд-майоры. В Петербурге отдыхать ему, однако, пришлось недолго: в 1751 году умер в Константинополе русский резидент А. И. Неплюев и нужно было немедленно же заместить этот пост, весьма важный в виду тогдашних европейских событий.
Обресков, несмотря на свою сравнительную молодость, в глазах правительства был лицом, могущим не без успеха стать представителем России перед Турцией, ибо за ним была достаточная опытность и знание. В докладе иностранной коллегии о нём говорилось:
"Сей майор Обресков для того способным к тому признаётся, что он уже был там при здешних резидентах, Вешнякове и Неплюеве, около 10 лет и в тамошних поведениях довольное имеет знание".
28 февраля 1751 года Обресков был назначен поверенным в делах в Константинополь с производством в надворные советники, а через полтора года, 13 ноября 1752 года стал резидент.
Главной целью, которая была поставлена новому резиденту — было стремиться к заключению трактата, по которому русские могли бы свободно производить торговлю на Чёрном море на своих кораблях и свободно плавать на этом море. Обресков отлично понимал, что это дело «самонаикрайнейшей нежности», и поэтому действовал очень осторожно. Он отлично знал, что вернейшее средство воздействовать на турецкое правительство есть подкуп, и потому подкупал всех тех, которые по его мнению могли быть ему полезными. В то же время Обресков должен был иметь в виду и нужды балканских славян, положение которых требовало заступничества России; между тем, хотя Россия была лишена возможности действовать решительно, в виду тех затруднительных обстоятельств, в которые она была поставлена приготовлениями к войне с Фридрихом II, Обресков очень умело справлялся со всеми этими затруднениями и очень мирно уживался со строгим и капризным султаном Мустафой III.
Одновременно Екатерина сближается с Григорием Потёмкиным.
Потёмкин приносит плохую весть: в Москве чума.
Потёмкин: необходим карантин, так как в Москве паника.
Екатерина не хочет отпускать Потёмкина в Москву на верную смерть.
Екатерина: у нас война и чума, это требует денег. А мы тратим их на содержание
