обличии.
- Думайте-думайте о своём задании! Иначе я не прочту вашу мысль, если её не будет. Вы тут умеете мыслить?!
Нонна Игнатьевна в изнеможении зашевелила губами, таращась на мучителя. У неё и первая брачная ночь не была такой.
- Что теперь?! Спеть?! Да-да, именно спеть! Но что именно?! Думайте! Что обычно поёт та ваша однофамилица Бузова?! Нет?! Хорошо-хорошо - другое. Слава богу! Думайте! Всё равно я бы её репертуара не потянул. Но что?! «В лесу родилась ёлочка?!». Нет. «Лыжи у печки стоят?!». Тоже нет! Та-ак. Думайте-думайте! Если не будете думать, у нас ничего не получится. Хорошо?! Что глаза?! Почему расширились?! Почему глаза?! А-а… понял. Очи?! Да-да, именно они! «Очи чёрные?!». Да!!! Про другие очи не поют! А вот это та Бузова уж точно не потянула бы! А вот я!..
И Лев Захарович крайне победоносно и немузыкально запел: «Очи чёрные! Очи жгучие!». Оборвав сам себя, повернулся к ассистенту, оставленному на сцене, и скомандовал через весь зал:
- Подойди к микрофону! Читай последнее задание! Делай, как положено!
Ассистент подошёл к микрофону, поправил его, ещё и ногтем постучал, намеренно изводя кончающийся зал нестерпимым ожиданием. Потом всё также рассчитано неспешно достал из большой чёрной шляпы бывшую там последней записку от завкафа Егорыча, аккуратно свёрнутую трубочкой. Изматывающе нудно, как положено профессионалу, развернул и с расстановкой прочитал всё задание: «Спуститься в зал, по центральному проходу дойти до шестнадцатого ряда, повернуть налево, добраться до восьмого места. Не спрашивая прямо, узнать, как полностью зовут сидящего там человека, найти у него и выполнить в следующую очередь все те пожелания, которые обнаружатся у него».
Зал было выдохнул, чтобы набрать полную грудь для последнего истощающего вопля, но профессор резко и предостерегающе взметнул рукой вверх, останавливая преждевременную бурю эмоций:
- На восьмом месте шестнадцатого ряда сидела Нонна Игнатьевна Бузова. Это я установил по мыслям уважаемого профессора Семёновского. Остальное пришлось читать в голове у самой Нонны Игнатьевны! Она мысленно велела мне взять у неё сумочку, расстегнуть, найти расчёску и расчесаться ею. Затем спеть «Очи чёрные». Верно?! Я всё у вас в голове правильно прочитал?!
- Всё-о! – Шепнула ему в микрофон Бузова и упала назад в кресло.
Зал ещё раз выдохнул. Одна барышня на галёрке тоже свалилась в обморок. Однако через мгновение слегка растерявшийся ассистент на сцене дочитал в невыключенный микрофон:
- «Если вы дошли до этого пункта, тогда моё задание завершается главным вопросом испытания: «Каково имя последнего царя Хазарского каганата и чем он закончил?! И когда закончит?!».
В наступившей немой глухоте никто ничего не понял. Все разевали рты, но беззвучно, словно караси. Внезапно и страшно побелевший Лев Захарович громко ахнул и сам лишился чувств, словно тургеневская барышня перед волкодавом. Упал в кресло рядом с Бузовой. И не потому он так сделал, что не знал ответа на самый каверзный вопрос задания, а потому что его реально вычислили. Когда отбросивший записку ассистент сам как демон растворился в воздухе, а стоящая на столике в середине сцены статуэтка писающего мальчика Вещего Олега вдобавок сама натурально описалась, только тогда майор Шахов хладнокровно констатировал:
- Нокаут! Победил наш Мориарти, завкаф! Он сделал это!!! Й-ес! С тебя пиво, Макс!
Тут с небес включили остальной звук. Толпа возбуждённо гудела и не хотела расходиться. Леди сморкались в галстуки джентльменам. Никто ничего не понимал. А майор Шахов удовлетворённо продолжал говорить лейтенанту Сопину:
- Ты меня слышал?! Так что, дружок литюха, с тебя три пива! Жаль, что не на ящик поспорили! Заметь, какой масштаб повсюду приняла вербовка. Куда и кого только ни завлекают! Не одних наших спиногрызов! И кто только ни вербует! Сколько сильно грамотной швали развелось! Больше чем писателей! Никто ничего сам по себе делать не хочет!
Тут к главному микрофону подошёл поднявшийся на сцену завкаф Егорыч и произнёс бесстрастным голосом:
- Так, товарищи! Внимание сюда! Только что вам была представлена блестящая индивидуальная техника считывания микродвижений человеческого тела, то есть, идеомоторных актов. Очень хорошо продемонстрирован так называемый «эффект Карпентера». Чуть ранее он показал вам также известный фокус, связанный с «эффектом Мирабиле», или индуцированной каталепсии. Этот человек, называющий себя профессором Метлисом, на самом деле является талантливым и очень наблюдательным реципиентом, то есть, восприемником и интерпретатором. Этому учат в любой разведшколе. Просто он умело считывал микродвижения человеческих лиц и тел, которыми вызванные им особо чувствительные натуры, думая о своём задании, непроизвольно выдавали себя и направляли его поиск в требуемом направлении, на верный путь отгадывания своего задания. Вот и всё! Опытному шпиону, разговаривая с человеком, вовсе не нужно его допрашивать, тем более пытать. Он и в простом разговоре выведает всё, что ему нужно.
Таким образом, он ни замораживать вас не в состоянии, ни, тем более, мыслей читать. Ни ваших, ни чьих-либо ещё. Да всего этого в принципе и нельзя сделать. Никому! Это попросту невозможно! Об обоих эффектах, в частности об идеомоторике, настоящем искусстве толкования микродвижений человека или животных вы сами можете спокойно и совершенно бесплатно прочитать в Сети, послушать лекции, посмотреть опыты на эту по-прежнему интересную тему. И больше никогда не верить тем, кто уверяет, что может узнавать ваши мысли и превращать вас в бесчувственные брёвна, да вдобавок и зарабатывает на этом. Никогда на такие вещи не ведитесь! Запомните – мысль может слышать только бог. Никто кроме него! Сатана же слышит только речи и через них управляет людьми. Как вот этот его посланник! Все свободны!
Поднявшись и пробираясь сквозь массу растерявшихся людей, майор Шахов с досадой выговаривал Сопину:
- Всего два приёма циркового оболванивания и толпа вербанутых готова. С ума сойти! В кого они превратились, ты заметил?! Во - народец! Ласковые наши и покорные! Им глазом моргни – запросто возьмут штурмом любой Белый дом, не говоря о Зимнем дворце. А если их подвергнуть ещё и глубокой переработке личности, в кого они тогда превратятся?! Кто сможет тогда противостоять им?! Лично я – нет.
Тем временем профессор Семёновский отошёл в уголок сцены. Достал из кармана пиджака мобильный, выбрал нужный контакт.
- Олег Иванович?! Да-да, это Семёновский. Берите группу и приезжайте в центральную филармонию. Ваш объект тут валяется. Сам упаковался… Да-да. Как я и думал – кадры себе подбирал. Детей использовал, сука!.. Требуется срочно подсчитать количество исчезнувших во время представления зрителей. Обязательно проверьте их наличие по домам, не возвращались ли. Что-то здесь не то. Всё! Жду!
Спустился со сцены и пошёл к оставленному им в креслах Метлису. Но ни его, ни Бузовой не обнаружил.
- Вот это номер! Куда наш великий маг пропал?! Эй, кто-нибудь что-то видел?! Куда чародей сбёг?!
Однако никто ничего не видел, мол, а дедок ваш всё время в лёжку тут отрабатывал. Сначала смылась женщина. А теперь вот – и его нет! Но он не вставал! Нет-нет! Не вставал! Даже не поднимался. И к нему никто не приближался! Как-то вот так, лёжа… Втянул сопли и скромно пропал.
Действительно нигде больше профессора чёрной и белой магии так и не обнаружилось. Сей же момент исчез и его подельник маэстро Ангстрем, только что сушивший гульфик за кулисами. Как от нечистой силы словно булькнуло всё и затянулось. Однако, действительно, полный недочёт зрительского состава от числа купивших билеты составил тридцать два человека. И домой пока не возвращались. Может просто вышли погулять по городу, проветриться от чересчур скучного зрелища, да что-то всё никак не проветрились. Или так проветрились, что ветром сдуло.
Глава 12. Душа погружного горения
Отпуск без содержания, плюс отпуск ученический закончились быстро, хоть и составляли вместе почти полтора месяца. За это время Гешка успел с друзьями съездить на моря, но не отдохнуть или как-то иначе покуролесить, а по каким-то якобы настоящим, таинственным делам. Вернулся немного расстроенным, но посвежевшим, неплохо загорелым, полным сил, а главное желания во что бы то ни стало исправить свою жизнь, сделать её, пусть немного, но лучше. Как того всегда и хотела его мамочка. А если повезёт, то не просто изменить жизнь, а перезапустить её заново. Будто не было всего ужаса последних лет, включая медленно убивающий мельдоний и гибель матери от удара обледеневшего тополя.
Гешка твёрдо был уверен в том, что и такое ему вполне по силам – ни много ни мало, а полностью перезагрузить свою жизнь. Однако мир отводил в сторону глаза, почему-то глючил и упирался всеми четырьмя. Будто не хотел, чтобы кто-то нарушал его заводские настройки. Поэтому Гешка в ответ его самого расценивал, как нечто сделанное совершенно никудышним образом. Оно лишь по недоразумению по-прежнему простиралось вокруг. В нём может быть и стоило бы что-то немногое переделать, но лучше не заморачиваться дальше, а заранее повыбрасывать всё к чёртовой матери, даже не всматриваясь в детали. Что однажды хоть как-то сложилось и заработало – никогда не переделать. Однако реальной замены пусть даже совсем плохонькому миру у Гешки пока что не находилось. Махнул бы, не глядя, хоть на что. Поэтому думалось, что дело с таким разменом по сути всё-таки наживное. Какая-нибудь дикая карта обязательно появится на горизонте, от которой наверняка не будет хуже, просто давно некуда.
Возвратившиеся с моря друзья успели пару раз побренчать на гитарах в своём концертном сарае, пока их старшой Серёга Бареев не подрядил всю мушкетёрскую четвёрку на очередное путешествие в новую жизнь, на этот раз в Москву. Он где-то опять раздобыл деньги для этого, в результате для парней открылась замечательная возможность раз и навсегда завершить свой переход к новому состоянию своей жизни, а соответственно и к новому миру вокруг. Только теперь им следовало подойти к такой задаче с куда большей определённостью, энергией и настойчивостью. Дело оставалось за малым.
После на редкость уникального опыта, пережитого Гешкой вместе с бесшабашными друзьями в столице, у него раскрылся совсем иной взгляд на мир, который, оказывается, не понимать надо, а решительно ломать об колено. Чтобы добиться этого по-настоящему, нужно было сделать хотя бы так, чтобы никто больше не умирал, тем более, самые-самые любимые. Совершенно невозможно и несправедливо, чтобы они умирали и уходили, оставляя нас одних. А поскольку в худшем из миров родные люди всё же уходят, иной раз не попрощавшись, то надо во что бы то ни стало сделать так, чтобы они всё-таки возвратились. Потому что иначе просто нет смысла оставаться самим жить. Как это так – их нет, а ты есть?! Не-ет, так не пойдёт! Мы так не договаривались, когда мне выписывали сюда путёвку, когда Творец давал мне сюда билет. Ад и тот выглядит куда приличнее, чем такая подсунутая жизнь!
Теперь Гешка встречался со своими друзьями хоть и редко, но метко, то есть, вроде со смыслом и как бы по делу. Всякий раз они
