отец.
"Да, и после... школы... поженимся..."
"Чтууооооо?!! С кем?!! С сыном этого самого??!!"- налились кровью глаза напротив. - Да никогда, слышишь, никогда!! Все, забудь о нем!!"
"И не собираюсь!" - истерично выкрикнула наша Джульетта.
"Значит, так, - уставившись на нее тяжелым взглядом, постановил папаша свинцовым голосом. - Если тебя еще раз увидят рядом с этим щенком, мои люди свернут ему шею. Поняла?"
"Ты... ты... ты сссумасшедший зззверь! Это из-за тебя погибла мама!" - подавшись вперед, словно собираясь в него плюнуть, прокричала дочь и унеслась к себе наверх.
Запершись в своей комнате, она написала нам: "Что происходит?!" и получила в ответ: "Наши отцы - старые враги". "Что, как, почему?" - в отчаянии бегала она по комнате. "Мне все равно. Если потребуется, я уйду из дома" - отвечал он. А по-моему, это лишнее.
...Еще раньше, в центре, когда их враг ретировался, отец подозрительно спросил:
"Ты что, знаком с его дочерью?"
"Да, - не стал он скрываться. - Она моя будущая жена"
Отец с изумлением глянул на сына:
"Ты что несешь?!"
"Не несу, а ставлю в известность, - с достоинством ответил сын и, не слушая моего совета попридержать язык, рассказал все как есть, а в конце спросил: - Может, расскажешь, что у вас с ним?"
Отец не стал темнить:
"Когда-то давно мы были друзьями, но он кинул меня, да так что я после этого еле-еле встал на ноги. Такое не забывают и не прощают"
И почесав в затылке, озадаченно пробурчал:
"Ну, дела... И как тебя только угораздило на нее попасть..."
"И что мне теперь делать?" - захотел знать сын.
Отец подумал-подумал и с грубоватым, несвойственным ему сочувствием сказал:
"Лично я против нее ничего не имею, но вряд ли этот урод позволит вам встречаться..."
Так оно и получилось. Утром она позвонила и сказала, что теперь будет жить в загородном доме и что какое-то время они не смогут видеться. Он сказал, что встретит ее после уроков, и она со страхом воскликнула:
"Нет, прошу тебя, не надо! Это опасно для тебя!"
"А я все равно встречу!" - заупрямился мой малыш.
"Ты слышал, что я сказала? - напрягся ее голос. - Ты не должен ко мне приближаться, это опасно! Я потом все объясню. Ну, пожалуйста, ради нас обоих не делай этого!"
Он все равно туда явился и смотрел издалека, как она шла, оглядываясь, к машине, как заметив его, отвернулась и, сгорбившись, юркнула через распахнутую охранником дверь.
Позвонив вечером, она первым делом спросила, знал ли он про их отцов раньше. Он ответил, что узнал только в день их встречи. А знает ли он, почему они враги? Не знает и знать не хочет, это их дела, - отвечал он. Она рассказала ему об угрозе отца и слезно попросила его не нарываться.
"Он жестокий, он способен на все... - бормотала она. - Я уверена, что мама погибла из-за него... Может даже специально это сделала, чтобы освободиться от него..."
Договорились потерпеть, а когда он успокоится, она поговорит с ним снова. Мой парень согласился, но все равно ждал ее после уроков на разумном удалении. Видно, мой собрат надоумил ее, и теперь она, выходя на улицу, минут пятнадцать шепталась с подружкой, украдкой посматривая в нашу сторону. Все-таки чувствительный мне попался экземпляр: как много в нем умиления и как несдержанны близкие слезы!
Через неделю она, прикинувшись любящей доченькой, пустилась за вечерним столом в детские воспоминания. Когда папаша подобрел, она невинно поинтересовалась, почему он после смерти мамы не женился.
"Потому что я любил и люблю только ее" - сделал он неожиданное, невероятное признание.
"Пользуйся моментом" - подсказал ей мой внутренний коллега.
"Значит, ты знаешь, что такое любовь! - пошла она в наступление. - А раз знаешь, почему запрещаешь встречаться с моим парнем? Ведь мы же не виноваты, что вы с его отцом не любите друг друга!"
Папаша переменился в лице и прорычал:
"Скажи спасибо, что я не забрал у тебя телефон и компьютер! Еще раз заведешь разговор на эту тему - отберу!"
Наша девочка заплакала и убежала к себе.
От счастья глупеют, от страданий взрослеют. Мои веронцы взрослели не по дням, а по часам. "Терпите, время работает на вас"- твердили им мы с моим коллегой. Увы, молодым противен ход времени, им нужно всё и сейчас. Не удивительно, что с каждым днем в них крепло не терпение, а отчаяние. Ее дневной маршрут был неизменен: дом - гимназия, гимназия - дом, его же пост никогда не пустовал.
"Я знаю теперь, что чувствовала мама, когда он держал ее взаперти, - говорила она ему вечером. - Он всегда ее ревновал и никуда не отпускал одну..."
"Я тоже держу себя взаперти, - успокаивал он ее. - Хорошо что он оставил тебе телефон. Я не знаю, как бы жил без твоего голоса..."
После ее разговора с отцом прошел тягостный, мучительный месяц. И вот однажды она позвонила ему и сказала:
- Я знаю, что нужно делать.
- Что?
- Будь завтра у бабушки в три часа. Я позвоню ей и все объясню.
Назавтра он был там в половине третьего.
- Побудь здесь один, а я быстренько в магазин, - сказала бабушка и удалилась.
В три часа раздался звонок в дверь, он открыл - это была она. Похудевшая, запыхавшаяся, с сумасшедшей искоркой в глазах. Упала ему на грудь и долго стояла, прижавшись, всхлипывая и не вытирая слез. Потом подняла на него глаза и сказала:
- А где бабушка?
- В магазин ушла.
Она даже, кажется, обрадовалась:
- Вот и хорошо!
И далее безо всякого перехода:
- Давай уйдем!
- Куда? - не понял он.
- Туда. К маме, - показала она глазами на потолок.
"Нет" - сказал я.
- Нет, - сказал он.
- Тогда я одна уйду...
- Я не дам тебе этого сделать.
- Тогда я сделаю это дома.
- Нет, не сделаешь!
- Сделаю, потому что я так больше не могу.
- Но я без тебя тоже не смогу!
- Тогда уйдем вместе сейчас.
"Нет!" - крикнул я.
- Да, - сказал он. - Тогда уйдем вместе сейчас.
- Пойдем, у нас мало времени.
Она привела его на кухню, велела набрать в стакан воды и повела в спальную. Там достала баночку, вытряхнула на ладонь горку таблеток и отсыпала половину ему. Затем взяла воду и поднесла ладонь ко рту.
- Подожди, - остановил он ее, - я первый.
"Нет, нет, нет, нет!" - зашелся я в крике.
Он опрокинул таблетки в рот и запил водой. Она сделал то же самое.
- Ложись, - сказала она, и он лег.
Она легла рядом и сказала:
- Обними меня.
Он обнял.
- Поцелуй.
Он неумело припал к ее губам. Она отстранилась и сказала:
- Будем целоваться, пока не умрем.
Так и лежали, пока не ослабели их объятия.
"Не спи, не спи, не спи, не спи!!!"- с позаимствованным у любви неистовством орал я в сонную мглу сознания, но оно, сузившись до слабого светлячка, становилось все глуше, все тише, пока не погасло совсем...
Спасла нас бабушка, которая вошла к нам со словами: "Ребятки, а я вам тортик купила!" Потом будет одна палата на двоих и перепуганные насмерть папаши, истерика его матери и ее отец, вымаливающий на коленях прощение у дочери и его отца, будет негромкое помилование всех и вся, объятия, мокрые щеки, сплетенные руки, помолвка и тесный для счастья мир. Будет или это пригрезилось мне на входе в черную дыру, на самой границе горизонта событий, перед тяжким усилием последнего вздоха? Не знаю, судить вам. Верно то, что если вы читаете эти строки, значит, я жив, также как верно и обратное. Я же знаю только одно: чтобы услышать внутренний голос разума нужно совершить безрассудство. Вот что имеют в виду, когда говорят, нет худа без добра.
