сосками, все еще продолжая смеяться, спросила, пальчиком, розоватым ноготком прикоснувшись к груди Владимира.
- Это Владимир Александрович у вас на груди что? Никак тигр выколот? Да вроде бы еще и саблезубый?
- Ну и что с того?
Явно подозревая приближающий подвох, ответил он неохотно, прикрыв ладонью возбужденный, довольно скромных размеров детородный орган.
- Да с того, Вовочка,
Вдруг посерьезнев, проговорила она, больно и пошло щелкнув пальцем ему по мошонке.
- Вот смотрю я на вашего тигра и думаю, что же, какую зверушку вы выбьете себе, после того как на зоне узнают, что вас посадили за совращение несовершеннолетней, можно сказать ребенка?
- Как несовершеннолетней? Ты же сама говорила, что тебе шестнадцать.
Голос его упал почти до шепота.
-Да мало ли что и кто кому говорит?
Девочка вывернулась из-под него и, опустив ноги на пол устало и как-то очень по-взрослому вздохнула.
- Вот вы матери моей, небось, тоже в любви, первой и на всю жизнь, клялись, раз она от вас голову потеряла? Тоже, наверно, как и мне на ушко шептали, что до встречи с ней вы и не жили, а существовали?[/i]
Как вы там говорите: « в тоске и унынье»? Да-да, именно «в тоске и унынье»…
Да вы поэт, Владимир Александрович. В детстве, наверное, стишки писали? Признайтесь, писали ведь? А может быть, и сейчас пишите?
Она поднялась, подошла к окну и не торопясь и немало не смущаясь, оделась, причесалась и лишь, потом обернулась к нему, все еще голому, стоящему на коленях в пене сбитых простыней.
- Я вообще матери своей удивляюсь. Ну как она могла вам поверить? Да у вас на лице метровыми буквами написано, что вы, товарищ Приходько, альфонс и бл***ун. Нет, уважаемый отчим, вот только мать вернется из рейса, я ей все про вас и расскажу, ну а потом конечно в милицию. А как же без милиции? Мать у меня добрая, может вас и простить по простоте – то душевной. Ну а с милицией все совсем по-другому пойдет. По закону. Как-никак а попытка изнасилования, тем более несовершеннолетней.
-Ты, ты не сделаешь этого, маленькая сучка!
Прохрипел он, глядя на Нору с ненавистью.
-Да и кто тебе поверит, потаскушке- то!? Наверняка уже всех местных пацанов перебрала? бл**ь малолетняя!
-Мне!?
Девчонка снова расхохоталась и все еще смеясь, забралась на подоконник, отодвинув кастрюльку со столетником в ноги.
- Да неужели мне, отличнице, комсомолке, единственной в городе кандидатке на золотую медаль, девочке из неполной семьи, в прошлое лето отдыхающей в пионерлагере «Артек» и к тому же девственнице и не поверят? Вы меня поражаете своей недалекостью.
Я же вам не Маруся Пидпузько, с пятью классами образования, из упаковочного цеха, та самая Маруся, с которой вы чуть ли не каждый обеденный перерыв на рулонах бумаги кувыркаетесь.
Что? Откуда я это знаю!? Да от подруги своей, от Машки из «бе» класса. Она в соседнем подъезде живет, хотите, познакомлю? Хоть сейчас. Нет? Ну, нет, так нет…
Наш класс «А», в этом году практику на овощехранилище проходит, а её на рыбозаводе, том самом, где вы числитесь технологом. Так эта Машка не только сама любовалась вашими шалостями с Пидпузько, но и одноклассниц позвала. Добрая она девушка, Машка моя. Человек пятнадцать зрителей набралось, включая комсорга.
Так что, уважаемый товарищ Приходько, до завтра в качестве моего дорогого отчима вы еще можете перекантовать в нашей квартире, ну а после не обессудьте.
Завтра, в 14-37 по Москве, прибывает материн поезд Москва-Николаев. Мытье вагона, замена старого белья на свежее.…Одним словом в шесть вечера она обычно уже на подходе к дому.
И я очень надеюсь, что вас к этому времени здесь уже не будет. Какими бы у нас с моей матерью плохими не были отношения, для вас в нашей семье места нет. Я не позволю вам обманывать свою мать. Нет. Не позволю!
- Нора, а ты не допускаешь, что я просто люблю твою маму, я…
- Да закрой ты рот, скотина!
Нора соскочила с подоконника и в прыжке оказалась возле дивана.
- Слушай, ты, котяра! Так это от большой любви к моей матери ты залез сегодня ночью ко мне в постель? Как интересно! А если бы я не проснулась?
Девчонка схватила в кулак длинные, кудрявые волосы Приходько и насильно приблизив его голову к своему лицу, зашипела, горячо дыша и плюясь ему глаза.
- А может быть ты лунатик, Вова и по болезни просто перепутал меня с моей матерью?
А что? Сначала по проводам походил, говорят лунатики, это могут, а потом к матери в постель, так сказать, сгорая от любви. Ты же не знал, что мать моя в рейсе и вместо нее на диване спит ее дочь - девятиклассница?
Правда, ведь не знал? Ночью говорят все кошки серы, вот ты и перепутал. Трудно в темноте с ходу определить, кто перед тобой, мать или ее дочь. Я тебе верю, Вова, верю. А вот поверит ли суд?
- Ты говоришь, что любишь её.… А мне кажется, здесь любовью и не пахнет. Тебе просто надоело снимать квартиру, самому себе варить магазинные пельмени и совокупляться с портовыми синявками. Тебе уже скоро тридцать пять, ну и что у тебя за душой, с чем ты пришел в наш дом? С сумкой, в которой две пары носок, индийские джинсы, библиотечная книжка и зубная щетка. С этим ты пришел к нам!?
Босота!
Да. Я осмотрела твою сумку, еще в первый день обыскала ее. Паспорт твой искала. Не нашла.
Она посмотрела на мужика и с силой оттолкнула его от себя.
Он опрокинулся, некрасиво, как-то по-жабьи, с широко разведенными ногами, все еще согнутыми в коленях. Детородный орган его съежился, скукожился. Стал чем-то похож на вымоченную в морской воде еловую шишку. Такие часто выносит на берег во время осенних штормов.
- …И из-за такого говна, мать готова с дочерью последние отношения оборвать!? Вот ведь дурочка!
Подумала Нора и, обогнув диван с копошившимся на нем Приходько, пошла на кухню.
-…Завтра мама с рейса вернется, а на плите глянь: кастрюля с борщом и тушеная капуста с сосисками. Вот мамуля обрадуется…
