то есть народа, пришедшего проводить своего сына в последний путь.
Не простил, несчастный, и “приёмных отцов” “злодея”, его учителей, первым в ряду которых, как известно, был Михаил Ильич Ромм. Робко этак, по-родственному, но всё-таки бросил он “отцам” упрёк: дескать, надо же помнить, почтенные, что “учить добру злодея - только портить его”. Пословица хотя и извращена до бессмыслицы (в переводе на русский язык она звучит так: “учёного учить - только портить”), но всё равно ясно, что имел в виду высокомерный “московский интеллигент”.
Не знал, несчастный, что ВЫНУЖДЕННО занимались этим делом “отцы”-учителя, вынужденно! «В приёмной комиссии, - свидетельствовал сам Шукшин, - на моё счастье был Николай Охлопков. Он сам сибиряк, в ту пору в славе… Охлопков, царствие ему небесное, отстоял моё поступление в режиссёры». Не случись, выходит, Охлопкова - пришлось бы ему “поцеловать пробой” на дверях ВГИКа и “идти домой”, в Сростки, снова слесарить, пахать и сеять. И не стал бы он “учеником Ромма”, что непременно подчёркивалось “московскими интеллигентами”, когда обозначились первые успехи Шукшина писателя и сценариста, режиссера и актёра.
А, между прочим, сам он однажды о Ромме высказался так: «Нет, благодетелем моим он не бывал, в любимцах у него я не хаживал… - И добавлял с горечью, всё ещё не истаявшей: - …посмешищем на курсе числился… подыгрывал, прилаживался существовать».
Можно представить, как трудно было ему и “подыгрывать”, и “прилаживаться”, - ему, вчерашнему матросу-севастопольцу, за пять лет службы на флоте впитавшему в кровь матросскую лихость, бесшабашность и, конечно, “полундру”, как синоним взаимовыручки и братства. Элитные мальчики, сыновья “московской (московской ли?) интеллигенции”, по утрам косяками вплывавшие в аудитории ВГИКа, не упускали случая подтрунить над “алтайцем” (такую национальность определил Шукшину Горенштейн), подчеркнуть своё “культурное” и родовое превосходство перед ним, и делали это открыто, а подчас даже нагло. Они, а не он, провинциал с “шипящей” фамилией (Горенштейна раздражала даже его фамилия) пользовались расположением метра, были его любимцами.
По окончании института Ромм не на словах, а на деле подтвердил это: со всего шукшинского курса взял на «Мосфильм» в штат режиссёров только А.Рабиновича (теперь известного как А.Митта – А.С.), А.Гордона и А.Тарковского. “Алтайцу” Шукшину было предложено отправиться в Свердловск, в кинематографическую глушь. И это больно ударило по его самолюбию, вздыбило в его душе ещё не утраченное чувство достоинства, подтолкнуло к решению ответить ударом на удар.
Есть, конечно, у Шукшина-вгиковца и благодарные высказывания о Ромме: не мог он, “провинциал”, “посмешище”, не “подыгрывать” сокурсникам, добивавшимся хотя бы благосклонного взгляда “учителя”. Но то, что говорил он потом, став независимым, в частности, абсолютно доверительно Анатолию Заболоцкому (многолетнему оператору - А.С.), а может и не только ему, заставляет думать, что его ПОНИМАНИЕ “учителя” было отнюдь не однозначно. Подтверждением тому эти, например, брошенные на ходу, фразы: «Правду наших отношений (с Михаилом Роммом. - А.С.) и “Посев” не обнародует». Или: «Утвердился я во мнении, что в мастерской Ромма не искали Ломоносовых». И ещё: «Наступит срок, напишу всю правду и про Михаила Ильича!...»
Увы, правды этой мы так и не узнали, и никогда уже не узнаем…» /С.В.Викулов «На русском направлении», М., 2002, стр. 215-217/…
Не успокоятся недоделанные интеллигенты столичные, хулители-ненавистники и ниспровергатели светлого русского гения Шукшина, и до сих пор, представляете! - всё всенародной и непреходящей славе его завидуют, нечестивцы, которая им спокойного житья не даёт уже без малого 50 лет, которая их поедом ест всех и бесит. Свидетельством чему является памятник (скульптор некто А.А.Благовестнов; скорее всего - псевдоним), установленный несколько лет назад на ступеньках ВГИКа и посвящённый его легендарным выпускникам.
Три человека изображены на нём - Геннадий Шпаликов, Андрей Тарковский и Василий Макарович Шукшин. Первые два (жутко мафиозные дяди, при жизни тесно связанные с Сионом, по-видимому) гордо стоят в полный рост. По-московски и по-хозяйски! Третий же персонаж, алтаец-Шукшин, сидит у них в ногах этаким бедным родственником, или вообще поберушкой, просящим у застывших рядом гениев-истуканов милостыню. Жалкий такой сидит и несчастный, в замызганном ватнике, поношенной кепке и грязных хромовых сапогах. Бомж-бомжом! Или алкаш опустившийся! Прямо совестно за него, бронзового, и за русских людей в целом - и очень и очень обидно. Высокомерный Шпаликов - тот вообще от него отвернулся презрительно, сделал вид, что не знает его и знать не хочет; Тарковский же смотрит на своего бывшего сокурсника недоумённо, сверху вниз - и с брезгливостью думает, вероятно: «С какого перепоя или же перепугу ты, алтайский лапотник и чушкарь, тут рядом с нами, великими, оказался?!...»
Как хотите, но это не памятью называется, а глумлением над покойным. Оно из той серии, про которое в нашем народе обычно говорят: «Нет памятника - и ладно, и пусть! Пусть лучше вообще не будет, чем на такое убожество и паскудство смотреть. Во сто крат лучше!!!...»
11
Из всего, вышеперечисленного, напрашивается закономерный и логичный вывод. Запредельная и живая, ядовито-жгучая и клокочущая ненависть евреев-ассимилянтов к нам только лишь об одном свидетельствует: что т.н. черта оседлости не являлась главной причиной той кровавой вакханалии, или вселенской резни, настоящего РУССКОГО ХОЛОКОСТА, или ГЕНОЦИДА коренного этноса, что устроили иудеи-талмудисты на просторах России после Октября Семнадцатого, когда дорвались до Власти. Всё дело было в МЕТАФИЗИКЕ, или ОНТОЛОГИИ - не знаю, как это лучше, точнее определить. Но только получается, как ни определяй, что абсолютно правы были русские мыслители - Н.Я.Данилевский и К.Н.Леонтьев, - утверждавшие со знанием дела по опыту прошлых лет, что мы, славяне-русичи - духовная аристократия мiра, в противовес аристократии биржевой, спекулятивно-финансовой, которую мiровое еврейство и олицетворяет...
Получается, что мы - люди из разных, чуждых и враждебных друг другу мiров. И этим всё сказано, и всё объясняется…
То же самое по сути написал в 1914 году и великий В.В.Розанов, когда наш 70-летний советский социалистический эксперимент был ещё только в стадии подготовки:
«Дело было вовсе не в “славянофильстве и западничестве”. Это - цензурные и удобные термины, покрывающие далеко не столь невинное явление. Шло дело о нашем отечестве, которое целым рядом знаменитых писателей указывалось понимать как злейшего врага некоторого просвещения и культуры, и шло дело о христианстве и церкви, которые указывалось понимать как заслон мрака, темноты и невежества; заслон и - в существе своём - ошибку истории, суеверие, пережиток, то, чего нет (…).
Россия не содержит в себе никакого здорового и ценного звена. России собственно - нет, она - кажется. Это ужасный фантом, ужасный кошмар, который давит душу всех просвещённых людей. От этого кошмара мы бежим за границу, эмигрируем, и если соглашаемся оставить себя в России, то ради того, единственно, что находимся в полной уверенности, что скоро этого фантома не будет, и его рассеем мы, и для этого рассеяния остаёмся на этом проклятом месте Восточной Европы. Народ наш есть только “средство”, “материал”, “вещество” для принятия в себя единой и универсальной и окончательной истины, каковая обобщённо именуется “Европейской цивилизацией”. Никакой “русской цивилизации”, никакой “русской культуры”… Но тут уж дальше не договаривалось, а начиналась истерика ругательств. Мысль о “русской цивилизации”, “русской культуре” - сводила с ума, парализовала душу»…
10
Закончить же сию работу хочется замечательными стихами Михаила Исаковского «Летят перелётные птицы», на которые М.Блантером была написана прекрасная песня: её в советские годы распевала на парадах вся страна. Вот эти стихи:
«Летят перелётные птицы
В осенней дали голубой,
Летят они в жаркие страны,
А я остаюся с тобой.
А я остаюся с тобою,
Родная навеки страна.
Не нужен мне берег турецкий
И Африка мне не нужна.
Немало я стран перевидел,
Шагая с винтовкой в руке,
Но не было большей печали,
Чем жить от тебя вдалеке.
Немало я дум передумал
С друзьями в далёком краю,
Но не было большего долга,
Чем выполнить волю твою.
Пускай утопал я в болотах,
Пускай замерзал я на льду,
Но если ты скажешь мне слово.
Я снова всё это пройду.
Надежды свои и желанья
Связал я навеки с тобой,
С твоею суровой и ясной.
С твоею завидной судьбой.
Летят перелётные птицы
Ушедшее лето искать.
Летят они в жаркие страны,
А я не хочу улетать.
А я остаюся с тобою,
Родная моя сторона,
Не нужно мне солнце чужое,
Чужая земля не нужна».
А теперь вспомните ещё разок, дорогие мои читатели и друзья, стихотворение Ратушинской «У’РОДИНА», внимательно вчитайтесь и вдумайтесь в него, напрягите сознание. Как вдумайтесь Вы и в отрывок из романа Марка Еленина «Семь смертных грехов», который был опубликован в СССР ещё в далёкие 1980-е годы:
«И что такое вообще Россия? Огромная империя, распластавшаяся по всему глобусу. Где, кто и когда определил её границы? Где начинается и где кончается отчизна? В границах моего поместья? Его у меня нет. За стенами петербургского особняка? (у еврея-Еленина, похоже, особняк был; и это в советское время, когда русский народ в коммуналках, бараках и хрущёвках жил - А.С.) Всё это фикция! Родина там, где мы живём и трудимся. Там, где мы кормимся, где нам дают хлеб насущный… Интеллигенции не за что бороться (отчего же?!!! - А.С.). Математик может разрабатывать свои теоремы в какой угодно стране. Я способен проводить скупку-продажу панамских акций в Индии, а индийских на Шпицбергене. Росли бы при этом мои прибыли (это главное, что заботит евреев во все времена - А.С.), всё остальное, - начиная со свободы! - мы себе купим…»
Внимательно прочитав и осознав всё это, даже и школьнику станет ясно и понятно как дважды два, чем отличаемся мы, славяне-русичи, от евреев-ассимилянтов.
Только при этом надо чётко иметь в виду, что наше коренное отличие друг от друга не лежит в морально-нравственной плоскости, в сфере добра и зла! Нет! Оно - громко и по буквам повторю это ещё раз, - МЕТАФИЗИЧЕСКОЕ или ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ…
<Январь - февраль 2022 года; сентябрь 2023>
