синдром спиногрыза[/i][/b]
Источник: Ревущаябочка.РФ
Источник изображения обложки: images.yandex.ru
Содержание:
Глава 1. Соло на самокате
Глава 2. Эвридика и Светозар
Глава 3. Страсти по Святославу
Глава 4. Гешкины сорокоусты
Глава 5. Меч неприкасаемый
Глава 6. Всё тайное уходит в смысл
Глава 7. Мышьей норой, собачьей тропой
Глава 8. Магнитосферы критические дни
Глава 9. Вся экстремистская рать
Глава 10. Царь-пушка молодости нашей
Глава 11. Наф-наф и завкаф
Глава 12. Душа погружного горения
Глава 13. Погоня за чёрной лентой
Глава 14. Бойтесь мартовских ид!
Глава 15. Саламандра возвращается
Глава 16. Спасти вещего Хельге
Глава 17. Беспутские заговенки
Глава 18. Как упоительно в Саркеле у царя
Глава 19. Викинги против пришельцев
Глава 20. В Багдаде всё спокойно
Глава 21. Стрельба по-македонски
Глава 22. Плюс-минус целая жизнь
Глава 12. Душа погружного горения
Отпуск без содержания, плюс отпуск ученический закончились быстро, хоть и составляли вместе почти полтора месяца. За это время Гешка успел с друзьями съездить на моря, но не отдохнуть или как-то иначе покуролесить, а по каким-то якобы настоящим, таинственным делам. Вернулся немного расстроенным, но посвежевшим, неплохо загорелым, полным сил, а главное желания во что бы то ни стало исправить свою жизнь, сделать её, пусть немного, но лучше. Как того всегда и хотела его мамочка. А если повезёт, то не просто изменить жизнь, а перезапустить её заново. Будто не было всего ужаса последних лет, включая медленно убивающий мельдоний и гибель матери от удара обледеневшего тополя.
Гешка твёрдо был уверен в том, что и такое ему вполне по силам – ни много ни мало, а полностью перезагрузить свою жизнь. Однако мир отводил в сторону глаза, почему-то глючил и упирался всеми четырьмя. Будто не хотел, чтобы кто-то нарушал его заводские настройки. Поэтому Гешка в ответ его самого расценивал, как нечто сделанное совершенно никудышним образом. Оно лишь по недоразумению по-прежнему простиралось вокруг. В нём может быть и стоило бы что-то немногое переделать, но лучше не заморачиваться дальше, а заранее повыбрасывать всё к чёртовой матери, даже не всматриваясь в детали. Что однажды хоть как-то сложилось и заработало – никогда не переделать. Однако реальной замены пусть даже совсем плохонькому миру у Гешки пока что не находилось. Махнул бы, не глядя, хоть на что. Поэтому думалось, что дело с таким разменом по сути всё-таки наживное. Какая-нибудь дикая карта обязательно появится на горизонте, от которой наверняка не будет хуже, просто давно некуда.
Возвратившиеся с моря друзья успели пару раз побренчать на гитарах в своём концертном сарае, пока их старшой Серёга Бареев не подрядил всю мушкетёрскую четвёрку на очередное путешествие в новую жизнь, на этот раз в Москву. Он где-то опять раздобыл деньги для этого, в результате для парней открылась замечательная возможность раз и навсегда завершить свой переход к новому состоянию своей жизни, а соответственно и к новому миру вокруг. Только теперь им следовало подойти к такой задаче с куда большей определённостью, энергией и настойчивостью. Короче, дело в итоге оставалось за малым.
После на редкость уникального опыта, пережитого Гешкой вместе с бесшабашными друзьями в столице, у него раскрылся совсем иной взгляд на мир, который, оказывается, не понимать надо, а решительно ломать об колено. Чтобы добиться этого по-настоящему, нужно было сделать хотя бы так, чтобы никто больше не умирал, тем более, самые-самые любимые. Совершенно невозможно и несправедливо, чтобы они умирали и уходили, оставляя нас одних. А поскольку в худшем из миров родные люди всё же уходят, иной раз не попрощавшись, то надо во что бы то ни стало сделать так, чтобы они всё-таки возвратились. Потому что иначе просто нет смысла оставаться самим жить. Как это так – их нет, а ты есть?! Не-ет, так не пойдёт! Мы так не договаривались, когда мне выписывали сюда путёвку. Ад и тот выглядит куда приличнее, чем такая жизнь!
Теперь Гешка встречался со своими друзьями хоть и редко, но метко, то есть, вроде со смыслом и как бы по делу. Всякий раз они что-нибудь серьёзное вокруг, но устраивали. Шумную акцию в поддержку политических прав и свобод палестинцев, томящихся под известно каким игом, лишний раз неприлично всуе упоминать. Или учиняли крутой замес на тусовках голубых уродов, которых избивали порой до полусмерти. Оно же и вправду, разве могут явные ошибки природы свободно собираться где-нибудь, вдобавок дышать нашим воздухом и совращать себе новые кадры?! А если они ещё и возле детей начинают роиться – тогда приходится сразу мочить уродов, причём безо всяких разговоров! На месте! Подошёл – и сразу в торец гниду, лучше монтировкой.
Понятно, что полиция их за это не очень шугала. И даже ненавязчиво поощряла, поскольку настолько омерзительные полуживотные и в самом деле мало кого в стране устраивали. Гешка на какое-то время даже подписался участвовать в акциях добровольной юношеской дружины при местном райотделе. Ходил вместе с другими обычными парнями щемить бомжей, мигрантов и другую профессиональную шваль. Но особенно люто местные ребята громили именно голубятни всех родов, величин и сортов, любой ЛГБТ – сразу под корень. В принципе, кажется, нормальная рефлексия любой здоровой юности: вырубать вокруг себя всё гнилое и уродливое. Только вот при всём при этом остаётся одна неувязка – кто будет определять, что вот это уродство и гниль, а вот это - нет?! Может быть, с точки зрения самих уродов всё наоборот и обстоит, а уродами являются как раз их гонители. Всё же зависит от точки зрения. А этих точек вокруг может существовать и есть на самом деле великое множество. Не со всех ты сам покажешься совершенством, это как минимум. А то и чудовищем, каких мало.
Гешка только один раз задумался над этим обстоятельством, но и этого хватило. Он вдруг резко охладел к подобного рода прореживающим санитарным процедурам при полиции, до которых она не хочет опускаться и марать себе руки. Поводом для последней санации уродливых отклонений в обществе, в которой Гешка принимал непосредственное участие, стал следующий инцидент. Однажды в полицию поступил ворох жалоб жильцов из Гешкиного и соседних с ним домов на участившиеся набеги бомжей или мигрантов по их сараи со съестными и прочими припасами. Полиция по привычке отстранилась, сделала благородный вид и свистнула на подмогу своих юных дружинников, на суд скорый и справедливый. Те и накрыли как-то вечерком целую шайку разномастных сарайных воришек. Сходу понеслось махалово немилосердное.
Гешка, привычно и сноровисто работая кулаками, нисколько не осознавал, что он вместе с другими «санитарами леса» на самом деле творит в своём праведном гневе. Пока вдруг не увидел как реальная, красная кровь бомжей в режиме реального времени действительно стекает по обшарпанным стенкам вскрытых теми сарайчиков. И губчатой ржавчиной запекается на полу. Пока внезапно не заметил свою соседку сверху - старенькую Фаину Исаковну, она его опекала с рождения. Бабушка быстренько ковыляла со своей палочкой к месту сражения, удерживая в другой руке рюмочку с валерьянкой. Ею она хотела спасать, отпаивать нещадно избиваемых голодных бомжиков. Своих припасов в сарайчике ей не было жаль, бог с ними. Святая простота бежала спасать одних людей от других. При помощи рюмочки валерьянки. Увидев хорошо знакомого соседского парнишку с окровавленными кулаками, Фаина Исаковна остолбенела, выронила рюмочку и прошептала: «Геша, да ты ли это?! Что случилось?! Ты же всегда был хорошим, добрым мальчиком!».
Его как молнией вдруг пробило. После этого Гешка немедленно свернул погром бомжиков, отозвал с места побоища свой неистовый гитлерюгенд и тут же призвал его к самороспуску. Неизвестно, послушались ли его остальные молотобойцы, но сам Гешка больше никогда не ходил на подобные акции. Словно бы и впрямь до мозга костей устыдился от слов Фаины Исаковны. Стал сторониться любых, даже самых очевидно правильных общественных мероприятий и их носителей, блюстителей нравов и прочих добровольных или штатных «санитаров леса». Как-то полностью осознал, что справедливости даже в принципе не существует. Никто, никогда и ни в чём не может быть прав, а любые права и свободы есть на самом деле кому-то очень нужные развод и фикция. Само же право вершить такую справедливость присваивается только теми, у кого на данный момент есть сила и кто на самом деле абсолютно равнодушен к судьбам людей, да и к самой справедливости.
С майором Шаховым и его напарником лейтенантом Сопиным Гешка виделся всё реже и реже, пока слегка не подзабыл и о них. Хотя оперативники Гешку ни к чему особо не обязывали, просто рекомендовали присматриваться к иным возмутителям спокойствия, хотя бы к тем самым юным хулиганам, повсеместно орудующим на самокатах и неизвестно что творящим. А что к ним присматриваться, коли Гешка после Москвы и без таких советов побывал среди них. Поэтому хорошо узнал этот замечательно отвязанный, как и он, дико мятущийся народ. Как раз к таким проблемным хулиганам он продолжал изредка приходить на собрания и всяческий весьма полезный всевобуч, а потом совсем перестал о том информировать добреньких дяденек оперов. Иногда выполнял мелкие поручения самого Серафима, командующего всем подпольем молодых ниспровергателей мира.
Майор Шахов иногда догадывался об этом, но пока никак не доставал с расспросами явно ускользающего мальца. Поджидал, пока Гешка сам окончательно прозреет, пока в нём вновь пробудится его «гражданская совесть». Или пока поглубже не укоренится, не приживётся он в новозарождающейся стихии неистребимого молодёжного бунтарства. Работа с агентурой всегда довольно тонкое дело, а уж особенно с сопливой и такой впечатлительной.
Потом все такие и законные и шалые отпуска позаканчивались. Гешка вновь, но теперь совсем-совсем по-другому взялся за ум. Он снова вышел на работу в свой пятый цех аппаратчиком второго разряда, хотя работу выполнял за третий и даже четвёртый разряд. Да и рабочие смены по причине относительного несовершеннолетия ему отводились не сокращенные, а вполне взрослые, поскольку главным кормильцем семьи теперь, после потери матери, становился именно он. Отец сидел на инвалидности, а бабуля пенсионерка. Не так часто приходилось общаться с друзьями во дворе, как и принимать участие в различных мероприятиях неформального молодёжного объединения под руководством всемогущего Серафима.
Новые Гешкины знакомые половых девиантов никогда не били, просто с омерзением отворачивались, бомжей тем более не громили. У них всё устроено было гораздо интереснее и значительнее, поскольку основывалось на новейших достижениях науки и техники. Одни только суперовские кикбайки чего стоили, а уж про передвигающих во времени хронокластики совсем молчать приходилось. На их счёт Серафим отдельно и строжайшим образом предупредил каждого из дворовой четвёрки друзей: при малейшей утечке информации на сторону, тем более к ментам –
